Вера Чаплина - Фомка – белый медвежонок. Рассказы
Бедный сторож! Он с трудом отбивался от Куськи, А она, словно вьюн, вертелась вокруг него, стараясь схватить за ноги.
Я думала, что отогнать её будет трудно. Но оказалось совсем не так. Стоило мне окликнуть Куську, как она тут же перестала кидаться. Послушно отошла от сторожа и спокойно дала ему уйти.
Заметно интересовала Куську и наша жизнь. Если мы оставляли открытой дверь, она подходила, садилась у порога и подолгу внимательно следила за тем, что мы делали. Вечером, когда дверь была закрыта, она часто становилась передними лапами на подоконник и заглядывала в освещенную комнату.
Зато гладить себя разрешила Куська много позже. Случилось это после того, как меня несколько дней не было дома. Я нарочно не приходила домой, чтобы узнать, как отнесётся к моему отсутствию Куська. О том, что она делала и как себя вела, мне докладывал Толя. Он говорил, что Куська ко времени моего прихода бегает встречать меня к воротам территории, подолгу смотрит на улицу, выискивая меня среди прохожих, грустит и плохо ест. Пришла я днём, когда Куська не ждала. Она лежала около дома, но, увидев меня, бросилась навстречу. Я протянула руку, и Куська не отскочила, как раньше; она ткнулась в мою ладонь носом и остановилась, неумело помахивая хвостом. Воспользовавшись доверием, я осторожно положила ей на голову руку и стала гладить. Сначала тихо, потом всё смелей, смелей гладила её чёрную атласную голову, до которой так долго мечтала дотронуться. Куська стояла не шевелясь. Как будто замерла она под моей рукой, потом вдруг вывернулась и, уже совсем как собака, стала ласкаться. Прыгала мне на грудь, виляла хвостом, лизала руки, лицо. Так из злого, недоверчивого зверя она стала собакой, – верным другом человека.
Трудно представить собаку преданней Куськи. Я не могу назвать её особенно храброй. В ней оставалось ещё много дикости и звериной осторожности. Но когда ей казалось, что мне или детям грозит опасность, она смело бросалась на защиту.
Как-то раз я пришла на склад. Склад находился на Новой территории, близко от нашего домика, но Куська туда никогда не ходила. Пять огромных псов, охраняющих склад, были её постоянными врагами. Она проводила меня до калитки, осталась ждать, а я вошла внутрь. Но не успела я ступить во двор, как на меня бросились собаки. Увидев, что я в опасности, Куська смело ринулась в неравный бой. В одно мгновение пять огромных свирепых псов подмяли её под себя. В рычащей массе было трудно что-нибудь разобрать. С большим трудом удалось вместе с подоспевшим кладовщиком оттащить одну собаку. С другими справиться не могли. Каждый раз, когда их оттаскивали, они вырывались и снова бросались на Куську. Я думала, что они её задушат, но Куська дралась, как настоящий зверь.
Наседавшие со всех сторон собаки кусали её, но она им не уступала.
Первым вышел из боя молодой пёс, за ним последовали два других. Остался самый злобный и опытный в боях по кличке Барсук. Куська была гораздо меньше его ростом и возрастом. Однако, несмотря на это, она вовсе не собиралась уступать более сильному противнику. Без всяких попыток уклониться бросалась она на Барсука, хватала его за морду. Барсук остервенел. Он, наверно, загрыз бы Куську, но из прокусанного во многих местах носа шла кровь. Он много раз хватал Куську за горло, валил её, но тут же, захлебываясь собственной кровью, отпускал. А Куська, полузадушенная, шатаясь от слабости, опять поднималась, шла на него и опять кусала за морду.
Не знавший себе равных в боях, Барсук отступил. Отступил, испуганный настойчивостью и хваткой этой непонятной ему собаки. А Куська! Куська с трудом подошла ко мне и сразу легла. Она лежала у моих ног такая искусанная, что, казалось, на её теле не было ни одного живого местечка. Я хотела взять Куську на руки, но её даже нельзя было нести.
Тогда я осторожно помогла ей подняться на ноги и, тихонько поддерживая, отвела домой.
Долго проболела Куська, но этот случай не остановил её в другой раз так же энергично вступиться за Толю.
Когда Куське исполнился год, её зарегистрировали в клубе служебного собаководства. В то время регистрировали всех овчарок, а Куська хоть и была волчьей воспитанницей, но всё-таки овчаркой, и пришлось её записать.
Куську осмотрели и признали к дрессировке не годной. Уж очень в ней ещё много было звериного. Записали всё это в карточку, а мне дали справку, что от неё можно брать только щенят, а сама она мобилизации не подлежит. Но, на беду, я эту справку потеряла. Поэтому, когда из питомника за Куськой пришли проводники, я напрасно их убеждала, что Куська никуда не годится и даже не умеет ходить на привязи.
– Не таких водили! – уверенно ответили они.
Когда я пристегнула к её ошейнику широкий, крепкий ремень, Куська стояла спокойно, но стоило взять ремень посторонним, как она заволновалась. Как только они потянули за собой Куську, тут-то и показала она свой характер! Сначала кинулась на державшего её человека. Но это были опытные люди, и они быстро утихомирили её буйный нрав. Тогда Куська стала вырываться. Она то бросалась из стороны в сторону, то ложилась на землю и ни за что не хотела идти. С большим трудом её вытащили на улицу, но и там Куська опять начала вырываться, визжать. Собралась толпа. Все жалели собаку, и когда её опять потащили, Куська вдруг вывернулась из ошейника и бросилась со всех ног домой.
Нужно ли говорить о том, как ругали её проводники! Теперь поймать Куську на огромной территории было почти невозможно. Однако в этот же день вечером они пришли за ней опять. На этот раз с ними была ещё собака, которую взяли специально для ловли. Куська лежала в конуре. Один из проводников быстро закрыл выход, а другой надел толстые рукавицы, которые не могла прокусить собака, оторвал крышку конуры и смело просунул туда руки. Получился маленький просвет, но и он оказался достаточным, чтобы этим воспользовалась Куська: ведь недаром её воспитала волчица. Не успел человек наклониться над приподнятой крышкой, как Куська ринулась в это отверстие, Сильным ударом отшибла она ничем не сдерживаемую крышку, разбила в кровь лицо проводнику и, прежде чем тот опомнился, скрылась за поворотом.
Правда, за ней бросилась собака, но она вернулась очень скоро, вся искусанная беглянкой.
Раздосадованные неудачей, проводники решили не уходить без Куськи. В их практике ещё не попадались такие собаки, и они решили во что бы то ни стало её перехитрить. Они привязали в стороне свою собаку, потом у выхода из Куськиной конуры расставили петлю, спрятались за угол нашего домика и стали ждать. Ждали они очень долго. Уже давно пробило полночь, а они всё сидели и караулили собаку. Несколько раз я выходила сама и искала Куську, но Куськи не было. Я уже волновалась, что она пропала. А утром, когда озябшие и раздосадованные неудачей проводники ушли, сладко потягиваясь, вылезла из-под дома Куська, как раз позади того места, где караулили её люди.
И всё-таки через несколько дней её взяли. Она была на цепи и на этот раз уйти не могла. Её связали и увезли на машине. Сильно скучали мы без Куськи. Особенно Толя и Люда. А когда я пошла узнать, где она находится, мне сказали, что до места её не довезли. По дороге она перегрызла привязь, спрыгнула на ходу из вагона и ушла. Пожалели, что пропала, и добавили, что, если найдётся, больше не возьмут.
Тогда я принялась за поиски. Ездила к той станции, около которой ушла Куська, расспрашивала местных жителей. Но никто не видел небольшой чёрной овчарки, никто ничего не мог мне о ней сказать.
Мы решили, что Куська пропала, как вдруг совсем неожиданно она вернулась сама. Худая, грязная, с обрывками ремня на шее, пришла она домой. Откуда прибежала Куська, сколько прошла километров и как нашла свой дом, осталось неизвестным, но больше за ней никто не приходил, и Куська осталась жить в парке. Ночами она охраняла территорию, а днём спокойно спала в конуре. Так нашла своё место в жизни волчья воспитанница Куська.
НАЯ-ВЫДРЁНОК
Маленький приёмыш
Ная – это выдрёнок. Туловище у Наи длинное и гибкое, словно без костей; головка приплюснутая, похожа на змеиную, и маленькие, как бусинки, глаза. Если разбирать по отдельности, Ная могла показаться просто уродкой, но, покрытая пушистой шёрсткой, она была такая хорошенькая, что каждому хотелось её приласкать.
Взяла я Наю совсем маленьким выдрёнком. Много возни с таким малышом: нужно кормить его и днём и ночью, а если он озябнет, согреть его – класть рядом бутылку с горячей водой. В это время я была в отпуску и жила на даче под Москвой. Ная мне очень понравилась, и я решила взять её к себе на воспитание.
В тот же день со своим новым питомцем ехала я на дачу.
В вагоне было очень тесно. Я с трудом нашла свободное место и села. Выдрёнок лежал в корзинке и, свернувшись клубочком, крепко спал. Я поставила корзинку рядом с собой и задремала. Проснулась я от резкого свиста. Сидящая рядом со мной пассажирка с криком шарахнулась в сторону. Вся публика в вагоне обернулась. В чём дело, сообразила я только после второго свиста. Причиной переполоха оказалась маленькая Ная. Ей надоело сидеть в тесной корзине, и, выскочив оттуда, она призывным свистом звала свою мать.
