Юрий Олеша - Три Толстяка
— Что? — заорали Толстяки.
— Что?
— Гвардейцы?
— Кололи?
— Саблями?
— Куклу наследника Тутти?
И весь зал сказал тихо, как будто вздохнул:
— Этого не может быть!
Государственный канцлер хватился за голову. Тот же нервный мельник снова упал в обморок, но моментально пришел в себя от страшного крика первого Толстяка:
— Прекратить торжество! Отложить все дела! Собрать совет! Всех чиновников! Всех судей! Всех министров! Всех палачей! Отменить сегодняшнюю казнь! Измена во дворце!
…Вот что случилось в парке…
Поднялся переполох. Через минуту дворцовые кареты поскакали во все стороны. Через пять минут со всех сторон мчались ко дворцу судьи, советники, палачи. Толпа, ожидавшая на Площади Суда казни мятежников, должна была разойтись. Глашатаи, взойдя на помост сообщили этой толпе, что казнь переносится на следующий день по причине очень важных событий.
Продавца вместе с тортом вынесли из зала. Обжоры моментально отрезвели.
Все обступили наследника Тутти и слушали.
— Я сидел на траве в парке, и кукла сидела рядом со мной. Мы хотели, чтобы сделалось солнечное затмение. Это очень интересно. Вчера я читал в книге. Когда происходит затмение, днем появляются звезды.
Он набил слезами полный рот и не мог говорить. И вместо него рассказал всю историю воспитатель. Последний, впрочем, тоже говорил с трудом, потому что дрожал от страха.
— Я находился невдалеке от наследника Тутти и его куклы. Я сидел на солнце, подняв нос. У меня, на носу прыщ, и я думал, что солнечные лучи помогут мне избавиться от некрасивого прыща. И вдруг появились гвардейцы. Их было двенадцать человек. Они возбужденно о чем-то говорили. Поровнявшись с нами, они остановились. Они имели угрожающий вид. Один из них сказал, указывая на наследника Тутти: «Вот сидит волчонок. У трех жирных свиней растет волчонок». Увы! Я понял, что означали эти слова.
— Кто ж эти три жирных свиньи? — спросил первый Толстяк.
Два остальные густо покраснели. Тогда покраснел и первый. Все трое сопели так сильно, что на веранде раскрывалась и закрывалась стеклянная дверь.
— Они обступили кольцом наследника Тутти, — продолжал воспитатель. — Они говорили: «Три свиньи воспитывают железного волчонка. Наследник Тутти, — спрашивали они, — с какой стороны у тебя сердце?» — «У него вынули сердце. Он должен расти злым, черствым, жестким, с ненавистью к людям»… — «Когда сдохнут три свиньи, злой волк заступит их место».
— Почему же вы не прекратили этих ужасных речей? — закричал государственный канцлер, тряся воспитателя за плечо. — Разве вы не догадались, что это изменники, перешедшие на сторону народа?
Воспитатель был в ужасе. Он лепетал:
— Я это видел, но я их боялся. Они были очень возбуждены. А у меня не было никакого оружия, кроме прыща… Они держались за эфесы сабель, готовые ко всему. «Посмотрите, — сказал один из них, — вот чучело. Вот кукла. Волчонок играет с куклой. Ему не показывают живых детей. Чучело, куклу с пружиной, дали ему в товарищи». Тогда другой закричал: «Я оставил в деревне сына и жену. Мой мальчик, стреляя из рогатки, попал в грушу, висевшую на дереве в парке помещика. Помещик велел высечь мальчика розгами за оскорбление власти богачей, а его слуги поставили мою жену к позорному столбу». Гвардейцы начали кричать и наступать на наследника Тутти. Тот, который рассказывал про мальчика, выхватил саблю и ткнул ею в куклу. Другие сделали то же…
В этом месте рассказа наследник Тутти залился слезами.
— «…Вот тебе, волчонок! — говорили они. — Потом мы доберемся и до твоих жирных свиней».
— Где эти изменники? — загремели Толстяки.
— Они бросили куклу и побежали в глубь парка. Они кричали: «Да здравствует оружейник Просперо! Да здравствует гимнаст Тибул! Долой Трех Толстяков!»
— Отчего же стража не стреляла в них? — возмущался зал.
И тогда воспитатель сообщил страшную вещь:
— Стража махала им шляпами. Я видел из-за ограды, как стражники прощались с ними. Они говорили: «Товарищи! Идите к народу и скажите, что скоро все войска перейдут на его сторону»…
Вот что случилось в парке. Началась тревога. Самые надежные части дворцовой гвардии были расставлены на постах во дворце, в парке, у входов и выходов, на мостах и по дороге к городским воротам.
Государственный совет собрался на совещание. Гости разъехались. Три Толстяка взвесились на весах главного дворцового врача. Оказалось, что, несмотря на волнение, они не потеряли ни капли жиру. Главный врач был посажен под арест на хлеб и на воду.
Куклу наследника Тутти нашли в парке на траве. Она не дождалась солнечного затмения. Она была безнадежно испорчена.
Наследник Тутти никак не мог успокоиться. Он обнимал поломанную куклу и рыдал. Кукла имела вид девочки. Она была такого же роста, как и Тутти, дорогая, искусно сделанная кукла, ничем по виду не отличающаяся от маленькой живой девочки.
Теперь ее платье было изорвано, и на груди чернели дыры от сабельных ударов.
Еще час тому назад она умела сидеть, стоять, улыбаться, танцевать. Теперь она стала простым чучелом, тряпкой. Где-то в горле у нее и в груди под розовым шелком хрипела сломанная пружина, как хрипят старые часы, раньше чем пробить время.
— Она умерла, — жаловался наследник Тутти. — Какое горе! Она умерла!
Маленький Тутти не был волчонком.
— Эту куклу нужно исправить.
Так сказал государственный канцлер на совещании государственного совета.
— Горе наследника Тутти не имеет границ. Во что бы то ни стало куклу надо исправить.
— Нужно купить другую, — предложили министры.
— Наследник Тутти не хочет другой куклы. Он хочет, чтобы эта кукла воскресла.
— Но кто же может исправить ее?
— Я знаю, — сказал министр народного просвещения.
— Что?
— Мы забыли, господа, что в городе живет доктор Гаспар Арнери. Этот человек может сделать все. Он исправит куклу наследника Тутти.
Разразился общий восторг:
— Браво! Браво!
И весь государственный совет, вспомнив о докторе Гаспаре, запел хором:
Как лететь с земли до звезд,Как поймать лису за хвост,Как из камня сделать пар,—Знает доктор наш Гаспар.
Тут же составили приказ доктору Гаспару.
«Господину доктору Гаспару Арнери.
Препровождая при сем поврежденную куклу наследника Тутти, Государственный Совет Правительства Трех Толстяков приказывает Вам исправить эту куклу к завтрашнему дню. В случае, если кукла приобретет прежний здоровый и живой вид, — Вам будет выдана награда, какую Вы пожелаете; в случае невыполнения — грозит Вам строгая кара.
Председатель Государственного Совета Государственный Канцлер…»
И в этом месте канцлер расписался. Тут же поставили большую государственную печать. Она была круглая, с изображением туго набитого мешка.
Капитан дворцовой гвардии, граф Бонавентура, в сопровождении двух гвардейцев отправился в город, чтобы разыскать доктора Гаспара Арнери и передать ему приказ государственного совета.
Они скакали на лошадях, а позади ехала карета. Там сидел дворцовый чиновник. Он держал куклу на коленях.
Она печально приникла к его плечу чудесной головкой с подстриженными кудрями.
Наследник Тутти перестал плакать. Он поверил, что завтра привезут воскресшую, здоровую куклу.
Так тревожно прошел день во дворце.
Но чем же окончились похождения летающего продавца воздушных шаров?
Его унесли из зала, — это мы знаем.
Он снова очутился в кондитерской.
И тут произошла катастрофа.
Один из слуг, несших торт, наступил на апельсинную корку.
— Держись! — закричали слуги.
— Караул! — закричал продавец, чувствуя, что его трон шатается.
Но дурак не удержался. Он грохнулся на твердый кафельный пол. Он задрал длинные ноги и протяжно завыл.
— Ура! — завопили поварята в восторге.
— Черти, — сказал продавец с безнадежной грустью, падая вместе с блюдом и с тортом на пол, вслед за слугой.
Блюдо разбилось вдребезги. Крем снежными комьями полетел во все стороны. Слуга вскочил и удрал.
Поварята прыгали, плясали и орали.
Продавец сидел на полу, среди осколков, в луже малинового сиропа и в облаках хорошего французского крема, которые печально таяли на развалинах торта.
Продавец с облегчением увидел, что в кондитерской только поварята, а трех главных кондитеров нет.
«С поварятами я войду в сделку, и они мне помогут бежать, — решил он. — Мои шары меня выручат».
Он крепко держал веревочку с шарами.
Поварята обступили его со всех сторон. По их глазам он видел, что шары — сокровище, что обладать хотя бы одним шаром — для поваренка мечта и счастье.
