Алексей Мусатов - Дом на горе
Он смерил температуру почвы и сказал, что в ближайшие дни можно начинать атаку на сорняки.
Через три дня, когда почва достаточно прогрелась, Саша Неустроев выехал на тракторе в поле. Только теперь трактор тянул за собой не четырёхлемешный плуг с блестящими отвалами, а культиватор с острыми железными наконечниками, похожими на гусиные лапы. Лапы подрезали корни сорняков, взрыхлили верхний слой почвы, и поле из зелёного вновь стало чёрным.
— Теперь можно и сеять, сорняки нам не страшны, — сказала Марина и предупредила Костю, чтобы в воскресенье вся школьная бригада собралась на Пасынках.
Весть о том, что ребята сами будут сеять просо, быстро облетела школу.
Когда в воскресенье утром члены бригады привезли на подводе мешки с просом, они увидели на Пасынках столько школьников, что невольно переглянулись.
Ребята расхаживали по делянке, осматривали новенькую сеялку, заглядывали в пустой ящик, трогали рычаги.
— Это что здесь за народное гулянье? — нахмурился Костя. — Давай-ка, Паша, наведём порядок!
И он потребовал, чтобы все отошли от сеялки на десять шагов и не расхаживали по делянке.
— Ого! Хозяева приехали! — засмеялись школьники.
Вскоре подошли Галина Никитична и Марина.
Марина попросила членов школьной бригады подойти поближе к сеялке и задала им несколько вопросов: какие способы сева они знают, почему просо лучше сеять широкими рядами, как надо устанавливать сеялку?
В разгар беседы к Паше подобрался Алёша Прахов и вполголоса спросил:
— Чего это трактор задерживается? Может, поломка какая?
— Не должно. Наверное, горючим заправляется, — ответил Паша, хотя он и сам то и дело с беспокойством посматривал на дорогу.
Наконец, блестя на солнце светлыми шипами колёс, показался трактор. Он подошёл к краю делянки, развернулся, и к нему прицепили сеялку.
Ребята наполнили ящик сеялки семенами проса. Саша Неустроев сел за руль. Можно было начинать.
Алёша и Паша выразительно посмотрели на Марину.
Та развела руками — что, мол, с вами поделаешь! — и обратилась к трактористу:
— Саша, ребята и сеять сами желают. Ты уж допусти их к трактору.
— А потом мне проработка будет за челноки да огрехи. Нет уж, увольте! — заспорил было тракторист, но, заметив умоляющие глаза ребят, смирился. — Так и быть, допущу! Но только одного.
— Но нас же двое! — заметил Паша.
— Не спорьте! Сев — дело тонкое… И должен его кто-нибудь один проводить от начала до конца. Вот и выбирайте лучшего.
Ребята поёжились. Кто же кому уступит? Это ведь не так просто, когда у делянки собралось столько школьников.
— Чтоб обид не было, давай жребий кинем… — предложил Паша и вдруг заметил Алёшину мать — она подходила к делянке. — Ты что, звал её?
— Звал, — признался Алёша. — Я думал, по очереди трактор водить будем. Пусть бы она на меня посмотрела.
Дарья вступила в разговор прямо с ходу:
— Всё ещё стоите, рядите да судите! А мой-то Алёшка напустил пыли: «Приходи, мамка, посмотри. Я просо сеять буду, сам трактор поведу». — Она махнула рукой: — Да куда ему в калачный ряд! Зря я только от дела оторвалась…
Костя и Паша переглянулись, без слов поняли друг друга и подтолкнули Алёшу к трактору:
— Садись за руль… твоя очередь.
— Пашка, а как же ты? Может, и впрямь жребий кинуть?
— Занимай место, кому говорят! — зашипел Костя.
Алёша не заставил себя больше просить и, словно на крыльях, вспорхнул на сиденье.
Трактор тронулся и плавно потянул за собой сеялку. Носики сошников вошли в рыхлую почву. Паша, Костя и Вася Новосёлов, сняв обувь, шли вслед за сеялкой и зорко следили за тем, чтобы на сошники не налипала земля.
Школьники остались на конце загона. Сколько раз они видели, как их отцы и матери засевали поле рожью, пшеницей и другими семенами, но никогда это не занимало их так, как сейчас. Они, казалось, видели, как скользкие тугие зёрнышки проса вытекали через сошники в почву и затаивались среди комочков земли, чтобы через несколько дней пробиться наружу дружными зелёными всходами и заполнить всю делянку.
— Сеют! Сами сеют! — восторженно закричал кто-то из школьников.
Алёшину мать этот крик словно вывел из оцепенения. Она вдруг разулась, ступила на засеянный участок и крупно зашагала вслед за сеялкой. Догнала трактор и, не сводя глаз с сына, сидящего за рулём, дошла до конца загона. Здесь трактор развернулся, двинулся в обратную сторону, а Дарья по-прежнему, как заворожённая, следовала за ним.
И, только когда машина остановилась около школьников и тракторист вместе с Алёшей, подняв капот, принялся копаться в моторе, Дарья обрела дар речи.
— Ну, спасибо тебе, мастер — золотые руки! — подошла она к Саше Неустроеву. — Алёшку моего к делу привадил! На тракториста вытянул! Да я тебе за такое не знаю что сделаю…
— Что вы, тётя Даша! — опешил тракторист. — Моих тут заслуг дробь малая. Вы вот кого благодарите!.. — Он показал на ребят, на Марину, на учительницу.
Дарья с недоумением оглянулась:
— Так уж много у него помощников?
— Много, Дарья Гавриловна, много! — засмеялась учительница и протянула ей сапожки. — Да вы обуйтесь, ещё простынете…
— Внимание! Сев продолжается! — закричал Алёша и, запустив мотор трактора, вскочил на сиденье.
Глава 37. ЧЕРЕЗ КРУТЫЕ ПЕРЕВАЛЫ
Если бы кому-нибудь довелось весной побывать в высоковских местах, он мог бы заметить немало любопытного.
Вы идёте, скажем, в высоковскую школу. Припекает солнце, уже слегка пылит дорога, хочется пить, и вы сворачиваете в сторону к родничку, что приветливо журчит у подножия «школьной горы».
Осторожно раздвигаете кусты, ищете глазами берестяной черпачок и замираете: на скамейке сидит мальчик и читает книгу. Ветка калины касается его плеча, шмель трубно гудит над его ухом, но мальчик только зажимает ладонями уши и не отрывает глаз от страницы. Изредка он поднимает голову, смотрит невидящими глазами поверх кустов, шевелит губами и потом вновь обращает глаза к книге.
Так не будем же мешать мальчику!
И вы идёте дальше.
Вот уютная, прогретая солнцем полянка среди зарослей. Здесь бы только резвиться кузнечикам да, забравшись на тёплый пенёк, отдыхать юркой ящерице! Но что это? Белой тесьмой к веткам орешника привязана географическая карта, и группа девочек, окружив её, путешествует по малым и большим рекам, выплывает в синие моря, поднимается на высокие горы. На поляну врывается ветер, карта надувается, как парус, и, кажется, зовёт девочек поскорее отправиться в дальнее плавание.
Пожелаем же им счастливого пути!
Вы приближаетесь к школьному саду и слышите, как за зелёной изгородью чей-то юношеский голос начинает читать стихи. Сначала неуверенно, тихо, но потом всё смелее и громче. К нему присоединяются другие голоса, и вот уже на весь сад звучат стихи Лермонтова о родине:
…Но я люблю — за что, не знаю сам —Её степей холодное молчанье,Её лесов безбрежных колыханье,Разливы рек её, подобные морям…
Не думайте, что это урок коллективной декламации.
Это просто высоковские школьники повторяют очередной билет по литературе.
Где только в эту весну они не готовились к испытаниям: в классах, дома, на лугу, в огородах, на берегу реки!
Восьмиклассники облюбовали себе место в дальнем углу сада. Здесь было покойно, тихо, раскидистая черёмуха отбрасывала густую тень.
Занимались группами и в одиночку, но Митя и Сёма Ушков зорко смотрели, чтобы ребята далеко не разбредались и держались границ облюбованной зоны.
Сегодня, проведя очередную перекличку, Ушков обнаружил, что Алёша Прахов исчез из школьного сада. Он отправился на поиски. Алёшу удалось обнаружить у родника.
— Забыл, как мы на собрании постановили? — набросился на него Ушков. — Заниматься всем вместе, кучно, проверять друг друга!
— Двоек у меня не будет… Головой ручаюсь! — заверил Алёша.
— На тройках думаешь выехать? Тоже не много чести классу. Ты скажи: почему к роднику ушёл?
— Так пить же хочется… горло пересохло.
— Ах, горемычный, замаялся! А ты бутылочку с водой захватывай.
Пришлось Алёше вернуться в школьный сад и присоединиться к ребятам.
А кругом так много было соблазнов!
Чьи-то незримые руки уже прошили зелёный луг первыми стежками цветов. Призывно шумел молодой, душистой листвой лес. В саду на все лады свистели и пели птицы, и школьникам казалось, что они слетелись сюда только затем, чтобы помешать им заниматься.
Блестела на солнце река, и Вася уверял всех, что он слышит, как в воде плещется рыба.
В поле по-прежнему неумолчно и басовито гудели тракторы, как будто над колхозом проплывали эскадрильи самолетов. Но вот в мерный гул моторов вплёлся сердитый вой, отчего Паша приподнялся и озадаченно прислушался:
