Чаша судьбы - Алан Григорьев

Орсон вдруг оторвался от еды (что с ним случалось крайне редко) и тихо, но веско заметил:

— Вообще-то, я согласен с Фиахной.

Король бросил на него осуждающий взгляд, который можно было трактовать как «хоть ты-то не лезь, когда не просят», и вздохнул:

— Да погодите вы! Я же ещё не сказал, что во-вторых! Шон, Элмерик и Маэна помогли Браннану, и я этому очень рад — как ваш добрый приятель Риэган. Но как Артур Девятый, хочу напомнить вам, что Объединённые Королевства не состоят в союзе с эльфами. Если я награжу наших героев — любого из них, — я тем самым признаю, что они совершили дело государственной важности. И таким образом косвенно подтвержу свой союз с Неблагим двором. Да, его не будет на бумаге, но судьба никогда не обращала внимания на подобные мелочи. Вы ещё помните о пророчестве? — король поджал губы и после небольшой заминки продолжил: — Кстати, по этой же причине я не могу разрешить Мартину и Маэне участвовать в битве за Каэрлеон.

— Но почему? — Элмерик выронил из рук ложку.

Он не успевал следовать за мыслями Риэгана, лишь почувствовал, как к горлу подступает обида. Не за себя — за Мартина. И за Маэну тоже. Они же пришли помочь! Неужели им придётся отсиживаться в тылу, пока другие будут жертвовать своими жизнями?

До прямых возражений королю не дошло, однако по гостиной пронёсся тихий ропот — похоже, не один бард не мог уследить за мыслью Артура.

Тот поморщился — ему явно не хотелось говорить на неприятные темы, особенно за дружеским ужином. Но у королей редко получается делать, что им хочется.

— Маэна — подданная Неблагого двора, в её верности не приходится сомневаться, иначе Браннан до сих пор лежал бы в своём ледяном гробу. Принимая её помощь, мы принимаем и помощь Брэннана. То же и с Мартином. Конечно, он, в отличие от Маэны, присягал нам на верность, но ближайшую сотню лет будет служить королеве Медб. И я более чем уверен, что та отпустила его вовсе не потому, что у неё такое доброе сердце.

— Как ни жаль это признавать, но, скорее всего, ты прав, — Мартин, помрачнев, потянулся за вином. — Ну, по крайней мере, я помогу вам с Лисандром. Это может считаться внутренним делом Соколов, а я — несмотря ни на что — всё ещё один из вас.

— Конечно, Март, — мастер Патрик приобнял его за плечи.

Тот похлопал брата по руке, поставил кубок на стол, натянуто улыбнулся и встал:

— Ладно, тогда пойду к Шону. Нечего тут рассиживаться.

Уже у самого выхода из гостиной Келликейт поймала Мартина за рукав, и чуткие уши барда уловили её тихий, полный сочувствия шёпот:

— Что бы ты там себе ни вообразил, твоё место здесь. Я говорю это сейчас не как твой друг, а как пророчица! Ясно?

Мартин что-то ответил ей, но его слов Элмерик уже не услышал. После его ухода воцарилась неприятная гулкая тишина — никогда ещё ужин в кругу друзей не был таким напряжённым. Все молча ели, никто даже не просил соседа передать какое-нибудь блюдо.

Наконец Маэна со вздохом отодвинула тарелку:

— Я, пожалуй, тоже пойду.

— Постой-ка! Вот, возьми это, — Розмари вдруг подбежала к ней и протянула амулет. Эльфийка, поколебавшись, взяла красно-белую нить, в которую кое-где были вплетены тёмно-серые камешки с дырочками посередине. Элмерик слышал, что такие в народе называют ведьмиными камнями или стеклом друида и что найти такой — к большой удаче.

— Для чего это?

— Надень на руку, чтобы Лисандр не смог до тебя добраться-та. Неча ему в твоей голове делать. Только, чтобы заклятие сработало, ты должна сказать-та, что принимаешь подарок, и поцеловать дарителя. Меня, то бишь.

— Чудна твоя магия, — Маэна обернула браслет вокруг руки и протянула запястье Розмари, чтобы та завязала узелок. — Я с благодарностью принимаю дар.

Ей пришлось подняться на цыпочки, чтобы чмокнуть ведьму в губы.

— Вот и славно! — Розмари вернулась на своё место и придвинулась ближе к Фиахне, положив голову тому на плечо.

Маэна бесшумной походкой прошла по гостиной. Обернувшись уже у выхода, она обвела взглядом присутствующих и немного виновато улыбнулась:

— Как бы там ни было, я очень рада, что мы больше не враги, — и скрылась за дверью.

После ужина наставники разбрелись по своим комнатам, а Соколята остались. И Ллиун тоже.

— Ну что, приступим-та? — Розмари потёрла ладони в предвкушении.

— К чему? — не понял Элмерик. — У вас тут какой-то заговор?

— Вроде того, — усмехнулся Джерри, подойдя к нему почти вплотную. — А ну-ка отвечай: ты с нами или против нас?! Только не раздумывай долго!

— Перестань, Джеримэйн, — Орсон улыбнулся впервые за этот вечер, а потом терпеливо пояснил ничего не понимающему Элмерику: — Мы просто решили украсить дом к Бельтайну. Праздник всё-таки.

— Ф-фух! Не пугайте меня так, — бард выдохнул с немалым облегчением. — Я, признаться, и сам подумал, что тут как-то уныло.

— Значит, отравленные кушанья, смертоносная прялка и ледяное заклятие Лисандра тебя не испугали, а наших заговоров ты боишься? — Джерри ткнул его кулаком в бок, и Элмерик немедля ответил ему тем же. Как же он соскучился по этим подначкам и перепалкам! Но, разумеется, никогда не признался бы в этом.

— Одни бесы знают, на что вы способны. Я слыхал, будто Соколы — лучшие чародеи в этом королевстве, и их стоит как минимум опасаться, разве не так?

— Эй-эй, мы же хорошие парни! Бояться нас следует только плохим парням. Ты же не примкнул к нашим врагам, а? — Джеримэйн старался выглядеть сурово, но в его глазах