Фред Адра - Лис Улисс
— Не стану рассказывать, что именно мне снилось. Важно другое: благодаря этому сну я понял одну истину. Сокровища саблезубых достанутся избранному судьбой. При условии, что он будет достоин этого выбора. За то время, что мы с друзьями искали карту, мне приходилось пускаться на хитрость и обманывать. Хуже всего, что я даже не задумывался, что творю. А получается, что в погоне за картой я изменил собственным идеалам и убеждениям. Если судьба действительно избрала меня, то я ее подвел. Потому что я — уже не совсем я.
Присутствующие обменялись недоуменными взглядами. Даже в глазах брата Нимрода зажглось любопытство.
— Как интересно вы все рассказываете, — похвалил Волк Самуэль, довольный тем, что оказался замешан в такую интересную историю. Кладбищенская рутина ему порядком наскучила.
— И что дальше? — подозрительно прищурившись, спросил Крот.
— Мне необходимо снова стать собой, — ответил Улисс. — Это можно сделать только одним способом — восстановить справедливость. Пускай все снова окажутся на равных.
Константин беспокойно заерзал и начал делать Улиссу страшные глаза. Речь шефа коту не нравилась.
Улисс раскрыл лежащую перед ним папку и продолжил:
— Мы собрали все части карты и расшифровали их. Сейчас каждый из вас получит копию.
По комнате прокатился вздох. Все были шокированы идеей Улисса. Константин подскочил и выкрикнул:
— Шеф, ты рехнулся?! Тебе жить надоело?!
Мгновенно среагировал Волк Самуэль:
— О, Улисс, кстати! Если вам надоело жить, завещайте, чтобы вас похоронили на Старом Кладбище. У вас ведь там уже есть знакомые. Приличное общество гарантирую. Замолвлю за вас словечко — и вы приняты!
— Спасибо, — сказал Улисс. — Я учту.
— Шеф! — не унимался Константин. — Мы же все вместе добывали эту карту! Ты не можешь ее отдать!
— Прости, Константин… Другого выхода просто нет. Это как в шахматах. Если мы сейчас не пожертвуем фигурой, то проиграем всю партию.
Но Константина это не убедило.
— Шеф, а вдруг это как в картах, а не в шахматах?! Сейчас выложим козырей и останемся с одной мелочью. Что тогда будет с нашей партией?!
Внезапно брат Нимрод вздрогнул и пробормотал:
— Карта… Игральная карта… Так вот, что это значит.
Заметив, что все с удивлением на него уставились, барс немедленно замолчал и напустил на морду выражение брезгливого презрения.
— Продолжайте, Улисс, — высокомерно сказал он.
Улисс кивнул и под стон Константина вытащил из папки копию карты саблезубых.
— Это вам, Проспер, и вашей помощнице. Одна на двоих.
— Вы удивительный зверь, — восхищенно произнес сыщик, принимая карту. Он встал, следом за ним поднялась Антуанетта. Лисы кивнули в знак прощания и вышли из дома.
— Это ваша копия, господин Крот, — сказал Улисс, протягивая еще одну копию карты археологу. Енот недоверчиво взял ее, придирчиво осмотрел — не нанесен ли на поверхность смертельный яд кураре, — затем свернул и, не прощаясь, покинул дом Улисса.
Настала очередь брата Нимрода. Барс буквально вырвал карту из лапы Улисса, кинул на него насмешливый взгляд, резко встал и вышел на улицу. Константин, продолжая стонать, обхватил голову лапами.
Улисс вытащил еще одну копию карты.
— Это последняя. Марио, передай ее Кроликонне.
Соглядатай многозначительно улыбнулся.
— У Кроликонне уже есть, — сказал он.
— А… Да, конечно, — понимающе ответил Улисс.
— Давайте мне! — подал голос Волк Самуэль. — А что? Соберу самых храбрых привидений, — того же юного Уйсура, например, — и тоже отправлюсь за сокровищами!
— Вам-то они зачем? — удивился Улисс.
— Как зачем? Могилку подправлю, новый памятник себе поставлю. Да и Кладбищу пожертвую. Будет у нас кладбище-люкс! Такое, что живые позавидуют мертвым!
— Думаете? — спросил Улисс.
— Уверен! Живые вообще завистливей мертвых.
— Берите, — Улисс отдал карту призраку.
— Спасибо! — обрадовался тот. — Ну, всего хорошего! А мне пора.
Волк Самуэль вылетел наружу.
— Улисс, что же ты натворил! — в отчаянии воскликнул Константин.
— Восстановил справедливость, — без особого энтузиазма ответил Улисс.
— Какую справедливость?! Мы с таким трудом добыли эту карту, а ты взял и раздал ее конкурентам!
Улисс молчал.
— Ну, ладно, у тебя очередной бред на тему судьбы, — продолжал кот. — А о своих друзьях ты подумал? Ты же нас всех подставил! Мало было Кроликонне, так еще и Нимрод теперь попрется за кладом! Проклятие, Улисс, да ведь это становится по-настоящему опасно!
Улисс молчал.
— Прости, шеф, — с горечью сказал Константин, поднимаясь с места. — Я очень люблю сокровища, но жизнь люблю сильнее. Я боюсь. Просто боюсь. Я не поеду.
— Константин… — тихо произнес Улисс. — Ты нас покидаешь?
— Нас?! Улисс, опомнись! Никакой группы больше нет! Где Евгений?! Где Берта?!
Улисс молчал.
— Прости, шеф… — снова сказал Константин. Он хотел что-то добавить, но передумал. Махнул лапой и выбежал из дома.
В углу зашевелился Марио. Соглядатай встал, печально вздохнул и сказал:
— Пожалуй, я пойду…
Улисс молчал. Перед выходом коала обернулся и грустно сказал:
— Мне очень жаль, Улисс… Очень жаль, — и вышел.
Лис Улисс остался один. Он стоял посреди комнаты и прислушивался к тишине. Такой тишины его дом не помнил уже давно. Это была настоящая тишина. Даже настенные часы шли бесшумно — так боялись нарушить эту тишину. Улисс пошевелил левой лапой. Лапа не издала ни звука. Улисс покачал головой. Тишину это не спугнуло. Тогда Улисс вскрикнул. И проклятая тишина наконец-то разбилась. Часы облегченно затикали.
Улисс сварил кофе. Сделал глоток. Поморщился. Добавил сахар. Сделал еще глоток. Вылил кофе. Сел в кресло, закрыл глаза. Открыл глаза, встал. Прошелся по комнате. Подошел к окну. Постоял. Посмотрел. Отошел. Сел за стол. Поглядел на папку. Провел по ней пальцами. Закрыл глаза. Улыбнулся. Открыл глаза. Утер слезы. Встал. И сказал:
— Нет.
Нет, сказал себе Лис Улисс, еще не все потеряно. Группы Несчастных больше нет, но он не одинок. Ему есть, с кем отправиться в путешествие. Улисс надел пальто, вышел из дома и стремительно зашагал по освещенной фонарями улице.
Все же так просто, говорил себе Улисс. Не надо спорить с жизнью. Может, все к лучшему. Да, конечно, так и есть. И хотя бы один зверь обрадуется. Вот сейчас он придет и скажет: «Поехали со мной». И сразу станет хорошо. Обязательно станет. Сразу.
Вот и дом Барбары. В окнах горит свет — замечательно, значит, волчица не спит. Воодушевленный Улисс взлетел на крыльцо и занес лапу, чтобы позвонить в дверь. Но не позвонил. Лапа застыла в воздухе. Из дома донесся звонкий смех Барбары. Затем послышался голос. Слов было не разобрать, но голос принадлежал самцу. Улисс узнал шакала Тристана. Снова раздался смех. Теперь смеялись оба — и самец, и самка. Улисс опустил лапу. Медленно перевел взгляд на часы. Как поздно… Очень поздно…
— Поздно… — прошептал Улисс. Развернулся и зашагал прочь. Он ничего не видел и не слышал. Лапы сами несли его домой…
Портовая таверна «Кабан и якорь» была переполнена, здесь царили гам и дым. Евгений сидел за столиком в углу и пил. Пил серьезно, потому что намерен был напиться до беспамятства. Кружка пива перед ним опустела на четверть, и пингвин преисполнился решимости осушить ее до дна. Сколько бы времени на это не понадобилось.
Кто-то подошел, над столиком нависла тень. Раздался радостный голос:
— Кого я вижу! Хаврош! Благороднейший из пингвинов!
Не дожидаясь приглашения, хорек по имени Каррамб уселся напротив Евгения.
— Денег не дам! — хмуро предупредил пингвин.
— И не надо! — кивнул Каррамб.
— Вот и не дам!
— И хорошо! Кстати, Хаврош… Разве ты не хочешь справиться о судьбе тюленя-инвалида?
— Нет, — ответил Евгений, с отвращением отпивая пиво.
— Так вот, — продолжил Каррамб, не обратив никакого внимания на ответ собеседника, — бедный тюлень идет на поправку. Чтобы окончательно его вылечить, нужно совсем немного…
— Денег не дам! — перебил Евгений.
— Если тюленю не помочь, он ведь и помереть может, — встревожился хорек.
— Пускай помирает, — жестко сказал пингвин.
Каррамб не поверил своим ушам.
— Помрет? Тюлень? Он же спас пингвина!
— И пингвин пускай помирает.
— Ты меня разочаровываешь, — с горечью произнес хорек.
— Вот и хорошо, — кивнул Евгений. — Не смею задерживать.
— А если… — начал было Каррамб.
— Денег не дам! — напомнил Евгений.
— А ты казался таким добросердечным пингвином, — хорек осуждающе посмотрел на Евгения.
— В моем сердце не осталось добра, — с пафосом изрек Евгений. — Я растряс тепло своей души на Старом Кладбище, в подземельях сверхобезьянцев и в полицейских застенках. Меня предали возлюбленная и лучший друг. Мои мечты разбили в прах. И денег я не дам!!!
