Ветер Дивнозёрья - Алан Григорьев
Долго ли, коротко ли, они дотопали до избушки в лесу. И кому только взбрело в голову строить дом в такой глуши? Или разбойникам, или охотникам — больше некому.
Шкуры, натянутые во дворе для просушки, как и вялившееся под навесом мясо, еще ничего не доказывали: бандиты тоже могут добывать зверя, им же надо чем-то питаться.
Во дворе послышался птичий пересвист, похититель остановился и тоже засвистел. Ага, значит, условный знак.
Они вошли с темной улицы в теплую избу, пропахшую мехом, травяным духом и вощеной кожей. В глаза ударил свет, а когда Тайка проморгалась, ее уже сгрузили на лавку в сенях.
— Кого это ты нам принес, Мох? — спросил недовольный женский голос.
— Вишь, какая лиса-краса в ловчую яму угодила, — хмыкнул похититель. — Одета не по-нашенскому. Посмотри, Душица, может, энто навья соглядница?
Послышался топот ног по скрипучим ступеням — Тайка и оглянуться не успела, а в сени уже набежала толпа. Она насчитала семерых мужиков, включая своего похитителя, и одну девицу в мужской одеже — видимо, Душицу. Имена у них были какие-то странные. Больше похожие на клички.
Девица подошла ближе и приподняла Тайку за подбородок, бесцеремонно разглядывая.
— Не, — качнула она русыми косами. — Эт не навка. Ты слепой, что ли? Девчонка — смертная. Уши-то видел?
— Эка незадача… — Мох принялся мять в руках шапку. — И чё теперь делать? Может, обратно отнести?
— Ох и дурак ты, братец… — вздохнул кто-то из парней.
Теперь, присмотревшись получше, Тайка поняла, что охотники (ну, или разбойники) приходятся друг другу родичами — очень уж похожи: все одной масти, рослые, широкоплечие, румяные. Мама про таких говорила: словно горошины из одного стручка.
— Просто отпустите меня, и я уйду. — Она через силу попыталась улыбнуться. — Вы убедились, что я не из навьих. Так, может, разойдемся по-хорошему, а? Я никому не скажу, что вас видела.
— Да мы вроде и не прячемся, — пожал плечами тот, что упрекал Мха в дурости. — Нас каждая собака в округе знает.
— А ты, Соловей, помолчи. Тебе я слова не давала! — Русоволосая красавица уперла руки в бока — ну чисто как Марьянка.
Ага, Соловей, значит? Ну, этот-то точно разбойник! Значит, тут целая банда орудует. С девицей Душицей во главе.
— Сперва сказывай, кто такая, откуда идешь, куда путь держишь? — Атаманша нахмурилась, а Тайкино сердце вдруг дрогнуло от предчувствия. Почуяла вдруг — не стоит говорить всей правды. Но и лгать тоже не след.
— Я из Дивнозёрья. Иду в столицу. Вы бы хоть руки мне развязали, раз уж разговариваем.
Душица сделала знак, и Соловей перерезал ножом веревку. Тайка принялась разминать затекшие кисти.
— Зачем тебе в столицу?
Ну прямо допрос устроили.
— Потому что я воительница. — Про деда-царя Тайка решила не упоминать. Мало ли, вдруг выкуп захотят?
— Ты-ы-ы?! — расхохоталась атаманша, хлопнув себя по ляжкам.
И Мох еще добавил:
— Ну, козявка, насмешила!
— Это кто еще тут козявка?! — Тайка вскочила с лавки — вроде как обиделась. А сама стрельнула глазами в сторону приоткрытой двери. Может, удастся унести ноги?
Только Соловей заметил и путь загородил. Ишь, еще и лыбится, подлец.
— Допустим. — Душица сплела руки на груди. — Ну и где же твой меч, воительница?
Тайка, насупившись, молчала. Про Кладенец рассказывать не хотелось. Атаманша расценила это на свой лад и хлопнула в ладоши:
— А ну, несите девчонке добрый клинок. Пущай покажет свою удаль! — И сама выхватила меч из ножен. — Сразимся, лиса-краса?
Ох… Вот этого-то Тайка и боялась. Ну кто ее за язык тянул, а? Чего стоило прикинуться обычной бродяжкой?…
Семеро братьев высыпали во двор, расселись по пенькам, словно воробьи. Соловей сунул Тайке в руку кружку:
— Испей кваску перед боем, лиса-краса. Кто знает, доведется ли потом? Душица ай могуча, любому из нас трепку задать может. Волка кулаком валит!
— Я уж поняла, что она у вас за старшую.
Тайка приняла угощение, глотнула: ух и холодный, прямо с ледника!
— Почему «за старшую»? — не понял Соловей. — Она и есть нам старшая сестра. Прежде у самого царя в дружине служила, десятком командовала, да, вишь ты, с воеводой характерами не сошлись.
— С Яромиром? — Тайка сперва ляпнула, а потом прикусила язык.
Соловей подался вперед.
— Ты что, знаешь его?
Пришлось отмахнуться:
— Ну а кто ж его не знает-то?
— Хм… Не ожидал, что даже у смертных о нем наслышаны. И что у вас говорят? Суров?
— Не то чтобы суров… Просто вредный. Иногда. А чего они с твоей сестрой-то не поделили?
Тайка не ожидала, что ей вдруг так обидно станет. Значит, еще какая-то девица, о которой она и слыхом не слыхивала, а Яромир и не рассказывал. Вроде ничего такого, а сердце заныло.
— Ты у нее потом сама спроси, коли жива останешься. — Соловей, подмигнув, толкнул ее в круг.
Мох захлопал в ладоши, отбивая ритм, остальные подхватили. Меч атаманши блеснул в свете луны — тонкий, опасный. Ну что тут поделаешь, пришлось доставать ложку. С чужим-то клинком ей точно было не справиться.
Мысленно Тайка взмолилась: «Мечик-Кладенечик, не подведи! Мы тут с тобой, кажись, по-крупному влипли».
И Кладенец отозвался теплом, ткнулся рукоятью в ладонь, словно щенок, и явил на свет острое — без единой зазубринки — лезвие.
— Ого! — прищурилась Душица. — Добрый меч. Знакомый какой-то…
Ее братья одобрительно загалдели, и Тайка встала в стойку — припомнила, как Яромир учил: ноги в коленях согнуть и расставить пошире, носки чуть внутрь развернуть, кончик клинка в горло противнику направить, а самой — глаза в глаза глядеть. Ох, как страшно-то! Одно дело — учебные поединки, коих в ее жизни было раз-два и обчелся, и совсем другое — взаправдашнее сражение.
— Ну, понеслась! — рявкнул Мох.
И Тайка именно что понеслась, на ходу вспоминая наставления Дивьего воина: силы у тебя, дивья царевна, маловато будет, зато ты мелкая и вертлявая, как ящерица. Уклоняйся. Знаешь, как ваши охотничьи лайки нападают? Кусают и отпрыгивают. Вот и ты так делай.
Поначалу все шло даже неплохо. По крайней мере, отпрыгивать получалось, а вот кусать — не очень. Тут не до того — живой бы остаться. Лишь единожды их мечи со звоном столкнулись, и Тайка, охнув от такого напора, отлетела назад, точно перышко. Чудом на ногах устояла. Тяжело дыша, она приготовилась скакать и уворачиваться вновь, но Душица больше не нападала. С неподдельным удивлением она смотрела на обломок клинка в своей руке.
— Эй! У тебя никак Кладенец?
— Ну… да. А что?
— Предупреждать же
