Владислав Гравишкис - Под уральскими звездами
Силачев скатал в тугой комок пальто, скатал тулуп, взгромоздил их друг на друга и встал, как на ступеньку. Теперь он был повыше и, ощупав стенки, обнаружил, что скала здесь кончается, поверх нее лежит пласт мерзлой глины. Нож у Григория имелся, он мог нарезать ступеней и по ним подняться до выхода. Но как забраться выше, преодолеть каменную полосу?
Григорий отыскал на дне шахты кнут — кожаный витень с крепким березовым кнутовищем. Надо найти какую-нибудь трещину, вогнать в нее кнутовище — вот и будет еще одна ступенька.
Достав нож, он приступил к делу. На уровне груди нашлась трещина, в которую с трудом влезал конец пальца. Воткнув ) туда заостренное кнутовище, Силачев вбил его подобранным на дне шахты обломком камня. Потом встал на кнутовище ногой, вторую уперев в противоположную стенку. Теперь пласт глины находился на уровне плеча.
Изогнувшись, он начал ножом пробивать ямку, надеясь как-нибудь дотянуться до нее ногой. А уж там не так далеко и до жерди. Неожиданно кнутовище хрустнуло и сломалось, а Силачев, крепко стукнувшись лбом о стенку, покатился на дно шахты. Потирая голову, он прислушался. Сверху доносилось чуть слышное тявканье собаки. «Сережка меня ищет! — ахнул Силачев. — Сейчас свалится в шахту! Вот беда!»
И что было силы закричал:
— Сережа! Стой! Ни с места! Стой!
КУДА ПРОПАЛ СЕРКО?
Сережа следил за уходившим в лес Силачевым, пока тот не скрылся в левой просеке.
Хорошо с дядей Гришей! С его приездом у Сережи началась совсем другая жизнь. Хотела или не хотела мама, а все-таки ей приходилось отпускать Сережу в разные поездки и походы, которые затевал и придумывал дядя Гриша. Вот и теперь: приехал он только позавчера, а, смотри-ка, сколько они уже перевидали! Сходили на лыжах к кордону лесника в заповеднике. Видели в лесу лосиные следы и даже стожок сена, у которого кормились лоси. На озере Светлом выдолбили прорубь и попробовали рыбачить, только ничего не поймали, потому что наживка была плохая.
А вчера утром, когда еще было темно, поехали в Собольское, повидали дядю Семена и тетю Аню, отпраздновали Женькин день рождения. Вдвоем с Женькой верхом на Серко ездили на речку Каменку поить лошадь. Вот тут-то Сережа и выпросил у брата Винтика. Теперь у Сережи есть своя собака. А что? У Женьки их две. Винтика отдал, а все равно остался Боба — большой черный пес.
Жаль только, что приезжает дядя Гриша редко: он работает в городе на тракторном заводе, и отпуск ему дают один раз в год. Вот кончится отпуск, уедет дядя Гриша, и жди опять целый год...
Сережа вспомнил, как он недавно ждал дядю. Письмо получили еще на той неделе, и Сережа все дни почти не отходил от окна, высматривая дядю Гришу, который должен был появиться на дороге, пересекавшей озеро. Позавчера так и уснул, положив голову на подоконник.
Проснулся у себя в постели и тотчас посмотрел на диван; да, там спал дядя Гриша. Головы не было видно, ее заслонял стул. Через спинку стула была перекинута светло-зеленая гимнастерка с длинным рядом перевернувшихся вверх тормашками орденов и медалей. Под гимнастеркой лежали синие брюки-галифе, на полу стояли солдатские кирзовые сапоги.
Сережа на цыпочках пошел к дивану, чтобы посмотреть на дядю Гришу, как вдруг из-за гимнастерки совершенно неожиданно раздалось густое рычание:
— Ррррь-ря!
Сережа невольно присел на корточки. Стул с гимнастеркой зашевелился, отодвинулся, зазвенели медали, выглянуло крупное и круглое лицо дяди Гриши:
— Э-э, племяш! Да ты, я вижу, напугался?
— Нисколько даже! — стал отпираться Сережа.
— А присел зачем?
— Так просто.
— Ладно, ладно, рассказывай! А я слышу, кто-то крадется ко мне, словно мышонок. Дай, думаю, разверну контратаку... Ну, здравствуй, Сережа!
Так они и встретились.
Время шло. Сережа взглянул в сторону просеки, по которой ушел Силачев. Никто оттуда не появлялся, никаких звуков не доносилось. «Куда это он подевался? — размышлял Сережа. — Говорил — недолго, а сам все еще не идет. Поискать разве? И Винтика можно взять с собой. Все-таки с собакой лучше...»
Сережа посмотрел себе под ноги, где, свернувшись клубочком, лежал рыжий Винтик.
— Эй, Винтик! — позвал Сережа.
Винтик услышал зов: сел, протяжно, с подвыванием, зевнул и осмотрелся.
— Спишь? Эх ты, соня! А у нас дядя Гриша потерялся. Ушел, и нету до сих пор. Пойдем поищем, а?
Винтик еще раз зевнул и даже не взглянул на Сережу. Но когда новый хозяин отвязал поводок от облучка, собака охотно выпрыгнула из саней и тотчас погрузилась в снег по самые уши.
Винтик тянул за собой Сережу, а мальчик запутался в одеяле и никак не мог выбраться. Сережа, рванувшись, вывалился вместе с одеялом прямо на Винтика. Собака испуганно отпрянула, тявкнула и потянула за поводок.
— Ничего, Винтик, ничего! — успокаивал Сережа. — Я ведь нечаянно. Сейчас выберусь.
Выпутавшись, Сережа забросил одеяло обратно в кошеву, и отправился в путь по следам Силачева — крупным бесформенным ямам, отчетливо видневшимся в снегу.
Идти было тяжело. Ноги сильно увязали, и скоро Сережа, запыхавшись, остановился. Теперь понятно, почему так медленно тащился и так часто отдыхал Серко: нелегкое дело тянуть по такому снегу груженые сани. Сереже стало жаль Серко: лошадь старая, слабенькая. «Не буду я больше стегать ее, — решил он, — пусть потихоньку везет. Все равно когда-нибудь приедем в дом отдыха...»
Отдышавшись, они побрели дальше. Просека кончилась, впереди лежала поляна — белесое озеро в черных лесных берегах, прикрытое сверху колпаком темно-синего неба с золотыми зернами звезд и кривым серебряным осколком луны. Он светил так слабо, что нисколько не разгонял темноты, и Сережа, как ни вглядывался, нигде не заметил дяди Гриши.
Вдруг Винтик насторожился и заворчал. Весь вытянувшись, он смотрел в темноту. Сережа тоже взглянул вперед, но ничего не заметил. Он посмотрел на собаку:
— Чего ты, Винтик?
Собака вильнула хвостом, оглянулась на Сережу, тявкнула один раз, потом другой и залилась звонким лаем. Сережа озирался во все стороны и все-таки ничего подозрительного не видел. Что такое с собакой? Кого она чует? Где дядя Гриша?
Он хотел погладить Винтика, но тот отскочил и не дался. Тут мальчик услышал глухой голос:
— Сережа! Стой! Ни с места! Стой!
Кричал дядя Гриша. Кричал откуда-то совсем близко, но его нигде не было видно.
— Дядя Гриша! Вы где? — недоумевая, откликнулся Сережа.
Из-под снега впереди донесся все тот же глухой голос:
— Здесь я, Сережа! Ты не бойся, я в шахту провалился, будь она трижды проклята! Вот что, Сережа: подходи потихонечку. Только под ноги смотри, чтобы самому в яму не попасть. Сучков опасайся, сучков! Сучки заметишь — сразу назад!
Теперь Сережа рассмотрел впереди большое углубление. Голос доносился оттуда, из-под снега. Мальчик стал осторожно продвигаться, ногой прощупывая дорогу. Григорий время от времени спрашивал:
— Идешь, Сережа?
— Иду, дядя Гриша.
— Осторожнее, под ноги смотри.
Сердце у мальчика сильно билось. Дядя Гриша попал в беду, надо выручать, а сможет ли он? Остановившись в двух шагах от отверстия, он спросил:
— Дядя Гриша, а вылезти вы не можете?
— В том-то и дело, племяш, что не могу. Кабы мог!
— А как же мы теперь? — растерянно сказал Сережа.
— Ничего, ничего, племяш! Что-нибудь придумаем, не беспокойся.
Силачев замолчал. Он сам еще не знал, что тут можно придумать. Нечего было надеяться, что кто-нибудь поедет этой дорогой — ночь. Сережа ничем помочь не может — малыш, слабосильный совсем. Даже если бы нашлась веревка, то и тогда ему не вытащить Силачева. Вот если бы с ними был этот озорник Женька, тот бы сразу пригнал лошадь, зацепил бы вожжами и выдернул бы его из шахты, как репку из грядки.
Вожжи! Но ведь и Сережка сумеет снять их с лошади и принести сюда. А когда будут вожжи, он подцепится за жердь и уж как-нибудь выскребется из проклятой дыры!
— Сережа! — окликнул Силачев. — Я тебя попрошу одно дело сделать. Сможешь?
— Смогу, дядя Гриша! — уверенно сказал Сережа. Чтобы помочь дяде, он был готов на все.
— Ты иди сейчас к кошеве и сними с Серка вожжи. Потом принесешь сюда. Понятно?
— Понятно.
— Вот и ступай, Сереженька, выручай дядьку. Там застежки есть подле самой уздечки — их отстегни, вытащи вожжи, смотай и неси сюда. Тут мы что-нибудь придумаем. А коня ты не бойся, он смирный, не тронет.
— Я не боюсь. Я на нем верхом ездил.
Сережа побежал обратно к кошеве. Теперь уже некогда было обращать внимание на то, что тяжело идти. Какая там усталость, когда надо помогать дяде Грише! Винтик тоже как будто понимал, что надо торопиться, и усердно скакал рядом.
Скоро они добежали до просеки, где остался Серко. Сережа глазам не поверил: ни кошевы, ни лошади на месте не было. «Ушел, — мелькнуло в голове мальчика. — Что делать! Бежать обратно к дяде Грише и сказать, что лошадь ушла? А тем временем Серко убежит совсем далеко, тогда его и не догонишь...»
