Эдит Несбит - Общество «Будем послушными»
Дикки очень разволновался, но Освальд сохранял хладнокровие, во-первых потому, что он-то уж точно не был виноват, а во-вторых потому, что он человек предусмотрительный.
«Не беда», — утешал он брата, — «держи хвост морковкой. Сейчас мы достанем этот дурацкий молочник. Пошли».
Он выбежал в сад и издал пронзительный свист, который должен был послужить сигналом всем остальным.
Когда все собрались вокруг него, он произнес краткую речь.
«Сограждане! Друзья!» — воскликнул он, — «нас ждут великие дела!»
«Ты ведь не собираешься сделать что-нибудь нехорошее, как в прошлый раз, когда у нас были великие дела?» — спросила Дэйзи.
Алиса зашикала на нее, а Освальд предпочел сделать вид, будто он ничего не слышал.
«Один из нас упустил великое сокровище», — сказал он, — «и ныне оно покоится на дне рва».
«Я не упускал — эта гадость сама перевернулась», — сказал Дикки.
Освальд поднял руку, чтобы ему не мешали и сказал: «Как бы то ни было, сейчас молочник лежит там. Наш долг — возвратить его опечаленным владельцам. Вот что, надо обыскать ров».
Все просияли. Этого требовал наш долг и это было интересно, а и то и другое редко бывает вместе.
Мы пошли в сад на другую сторону рва. Там был крыжовник и другие заманчивые кустарники, но мы ничего не трогали без спроса. Алиса пошла и попросила разрешения. Миссис Петтигрю сказала: «Ба! Да ешьте на здоровье — я полагаю, вы так и так все съедите, даже если вам и не разрешат!» Что доказывает, как мало она понимала благородную натуру членов семейства Бэстейблов, но ей предстояло еще ближе познакомиться с этой натурой.
Сад спускался к темным водам рва. Мы сидели на солнышке и рассуждали, как здорово будет прочесать дно этого рва, но тут Денни спросил: «А как же вы собираетесь это сделать?»
Мы онемели — все мы не раз читали в книжках о том, как искали во рву или озере пропавшего наследника или спрятанное завещание, но никто из нас понятия не имел, как же это делать на практике.
«Нам нужен дредноут, вот что нам нужно», — сказал Денни, — «но наверное у фермеров этого нет».
Оказалось, что фермеры и слыхом не слышали о такой вещи. Наверное, Денни перепутал слово, но он стоял на своем.
Тогда мы сняли простынку с постели Освальда, сняли носки и ботинки и попытались опустить простынку на дно рва, благо с этой стороны как раз было мелко, но простынка ни за что не хотела опускаться на дно, пока мы не зашили камешки в один ее край, а тогда она зацепилась за что-то на дне и хотя нам удалось ее вытащить, она вся порвалась. Мы очень огорчились, потому что она к тому же сильно испачкалась, но девочки сказали, что отстирают ее в тазике у себя в комнате, и мы решили: раз уж она порвалась, то можно продолжить исследование, а стирку отложить на потом.
«Ни один человек не догадывается, какие сокровища таятся в этой темной заводи!» — сказал Ноэль.
Мы решили проволочь простынку дальше с этой стороны, а потом подвести ее к тому месту, где над водой открывалось окно молочного погреба, и куда должен был упасть молочник. То место мы как следует рассмотреть не могли, потому что там, где стена дома подходит ко рву, в расщелинах между камнями сильно разросся кустарник. А с другой стороны напротив молочного погреба прямо к воде спускается какой-то сарай — все это очень похоже на Венецию, но беда в том, что никак не подберешься к нужному месту.
Мы связали веревкой разорванные концы простыни и снова спустили ее в воду. Освальд сказал:
«А теперь, сограждане, тяните дружно, тяните из всех сил. Раз-два», — но тут Дора выронила свой край простыни и завопила:
«Там черви, черви! Я чувствую, как они извиваются!» — и она выскочила из воды, еще прежде чем эти слова выскочили у нее изо рта. Девочки перепугались и выпустили простынку так быстро, что мы потеряли равновесие, и один из нас окунулся с головой в воду, а все остальные промокли до пояса. Провалился, само собой, Г. О. Тут Дора страшно рассердилась и сказала, что во всем виноваты мы. Пришлось сказать ей, что мы думаем по этому поводу, и в конце концов девочки ушли в дом вместе с Г. О., чтобы помочь ему переодеться. Пока они ходили, мы еще немножко полакомились крыжовником. Уходила Дора страшно рассерженная, но она не злопамятна, только чересчур обидчивая, и к тому времени, когда они вернулись, мы увидели, что все уже в порядке. Так что мы сказали: «А теперь что будем делать?»
Алиса сказала: «Хватит прочесывать дно. Там червяки. Я тоже это почувствовала, когда Дора сказала. И к тому же молочник и так видно. Я сама видела его через окно молочной».
«Может быть, мы выудим его?» — предложил Ноэль, но Алиса сказала, что с тех пор погреб заперли на ключ и ключ куда-то спрятали.
Тогда Освальд сказал:
«Давайте сделаем плот. Все равно нам когда-нибудь понадобиться плот, так лучше не откладывать. Можно взять дверь от того сарая — все равно им никто не пользуется, там только дрова рубят».
Мы взяли эту дверь.
Нам еще не случалось делать плот, но процедура изготовления плота описана во многих книгах, так что тут мы знали, что нам делать.
Мы нашли несколько маленьких деревянных горшков на ограде фермы, и, поскольку они никому, по-видимому, не были особенно нужны, мы решили их использовать. У Денни нашлись инструменты, которые кто-то подарил ему на день рождения: маленькие, почти что игрушечные, но все-таки мы сумели проделать дырки в этих деревянных горшках и привязать их веревками по одному на каждый конец будущего плота. Мы провозились до обеда, а когда дядя Альберта спросил нас за обедом, чем мы занимались, мы сказали, что это секрет, и тут не было ничего дурного. Мы хотели исправить оплошность Дикки и не говорить об этом чересчур много, тем более что из дома нельзя разглядеть, что делается в саду.
Лучи послеполуденного солнца осветили сад, и мы наконец закончили строительство плота. Плот отплыл и готов был уйти за пределы досягаемости, но Освальд прыгнул в воду и пригнал плот назад — он-то червей не боится. Правда, если б он знал, что еще обнаружится на дне рва, он бы не снял башмаки, и остальные тоже, особенно Дора — но слушайте дальше.
Отважный экипаж отплыл, рассекая волны. Мы поднялись на борт — правда, не все, потому что, как выяснилось, если на плот забиралось одновременно больше чем четверо, вода доходила почти до колен, и мы боялись, если мы взойдем на борт все сразу, корабль потонет.
Дэйзи и Денни вообще отказались плыть с нами — чего еще ждать от белых мышек, Г. О. уже один раз промок, так что тоже особо не рвался, а Ноэлю Алиса пообещала отдать свою лучшую кисточку для красок, если он будет умницей и останется, потому что мы понимали, какими опасности угрожают нам на этом пути, хотя мы и не догадывались о главной опасности, затаившейся под окном молочного погреба.
Итак, мы, четверо старших, осторожно поднялись на борт, но при каждом нашем движении вода прибывала и покрывала наши босые ступни. Тем не менее, это был отличный плот.
Дикки был капитаном, поскольку это приключение принадлежало ему. Мы захватили колышки из сада, — к ним обычно привязывают кустарники, — чтобы сделать из них весла. Девочкам мы велели стать в середку и держаться друг за друга. Потом мы окрестили наше славное судно. Мы назвали его Ричард в честь Дикки и в честь того великого адмирала, который мог разжевать стакан, после того как выпьет из него вино и который умер после битвы в стихах Теннисона.
Оставшиеся на берегу посылали нам последний привет, размахивая промокшими носовыми платками (нам пришлось позаимствовать их, чтобы обтереть ноги прежде чем надеть носки и отправиться обедать). Славное судно медленно и величественно отплывало от берега, покачиваясь на волнах и узнавая свою родную стихию.
Мы отталкивались шестами, подгоняя наш корабль и в то же время сохраняя равновесие, но его сохранить нам не всегда удавалось, как не удавалось нам и держаться круче к ветру. Я хочу сказать, этот плот то и дело плыл совсем не туда, куда мы хотели, а разок он стукнулся о стенку рва и всему экипажу пришлось сесть, чтобы не упасть за борт в ожидавшую нас влажную могилу. Волна залила палубу корабля, и когда мы поднялись на ноги мы увидели, что к чаю нам придется переодеться с головы до пят.
Но мы бесстрашно продолжали свой путь, и в конце концов наше перемазанное грязью судно пришло в порт назначения, под окно молочной: там торчал молочник, ради спасения которого мы претерпели столько лишений и опасностей.
Девочки не стали дожидаться приказа капитана, как им следовало, а завопили: «Вот он, вот он!» — и обе полезли его доставать. Каждый, прослуживший лет двадцать на флоте, понимает, что наш корабль обречен был перевернуться. На миг нам показалось, будто мы стоим на крыше дома, на самом краешке, затем сам плот поднялся под нами и сбросил весь экипаж в темнеющую пучину.
Мы-то конечно, умеем плавать. Освальд может трижды подряд переплыть бассейн, да и Дикки от него не отстанет, но об этом мы в этот момент не вспоминали, поскольку здесь было совсем мелко.
