Николай Чуковский - Домик на реке
Коля посмотрел на Степочку удивленно. Три года назад, когда они, десятилетними мальчиками, пускали кораблики в пруду, они говорили о том, что непременно станут моряками. Это тогда им обоим казалось несомненным и ясным. Но с тех пор прошло столько времени, совершилось столько событий, и у Коли сменилось столько мечтаний, желаний! Коля, конечно, и теперь порой думал, что когда вырастет, будет моряком, но это казалось ему отдаленным, не имеющим отношения к его сегодняшней жизни. И он почувствовал уважение к постоянству и твердости Степочки.
— Я ждал только тебя, — сказал Степочка. — Мы с тобой едем на Черное море.
— На Черное море?
— Мы поступим юнгами на тот крейсер, где служил мой папа.
— А нас примут? — спросил Коля.
— Ты об этом не беспокойся, — сказал Степочка презрительно. — Это уж не твоя забота. Крейсером командует капитан второго ранга Василий Васильевич Перцов. Когда папу убили, он прислал моей тете письмо, в котором пишет, что сделает для меня что угодно.
— А тетя тебя отпускает?
Степочка свистнул.
— Я не сказал ей ни слова, — ответил он. — Знаешь женщин! Они ведь ничего не понимают. С теткой говорить бессмысленно. Ты первый человек, которому я говорю.
Коля подумал и спросил:
— Где же ты возьмешь денег на билеты?
— На какие билеты?
— На железнодорожные. Чтобы доехать до Черного моря.
Степочка рассмеялся.
— Зачем нам железная дорога? У нас есть дорога получше.
— Где?
— Вот.
Он взмахнул рукой и показал на реку, блестевшую внизу.
Коля сам удивился, как это он не догадался сразу. Ведь он отлично знал, что их река впадает в реку, которая впадает в Черное море.
— По реке на пароходе? — спросил он.
— Нет, — сказал Степочка. — На шлюпке.
— Вот здорово! — воскликнул Коля, пораженный. — Сколько же нужно времени, чтобы на шлюпке добраться до Черного моря?
— Немного. Если мы будем грести — три недели. Если мы просто поплывем по течению — полтора месяца.
— Через полтора месяца будет осень, — сказал Коля.
— Чудак! — проговорил Степочка. — Это здесь будет осень. А там, на юге, в сентябре жарче, чем здесь в июле.
— Хорошо, — сказал Коля, — но где же ты достанешь шлюпку?
— Шлюпка уже есть. Ну, не шлюпка, а двухвесельный бот. Ну, не бот, а обыкновенный рыбачий челночок, но просмоленный, устойчивый, слушается руля, как бог.
— Где же он?
— Спрятан, — сказал Степочка уклончиво и многозначительно.
Коля задумался. Он представил себе, как плывут они со Степочкой в челночке по сияющей реке вдоль незнакомых берегов все дальше и дальше. Привольная жизнь, полная приключений и неожиданностей! Что может быть лучше такой жизни!
— По ночам мы будем выходить на берег где-нибудь в пустынном месте и разжигать костер, — продолжал Степочка. — Дым костра прогонит комаров. С рассветом — снова в плавание. Когда нам станет слишком жарко, мы будем купаться. Купайся сколько угодно, хоть десять раз в день. Если нам покажется, что мы движемся слишком медленно, мы попросим капитана проходящего парохода взять нас на буксир. Он нам не откажет, ему это ничего не стоит. Но это на крайний случай — нам торопиться некуда, мы и без буксира обойдемся, а то путешествие выйдет слишком коротким. Города мы будем проплывать мимо, города нам не нужны, мы будем высаживаться в пустынных местах…
— А что мы будем есть? — спросил Коля.
— Все обдумано, — ответил Степочка. — Я уже три недели сушу сухари.
— И много ты насушил?
— Кило два, — сказал Степочка. Однако по голосу его Коля понял, что он не уверен, есть ли у него два кило сухарей. — Но у меня главный расчет не на сухари, — поспешно добавил он. — Я унес мешок картошки и спрятал его рядом с челноком. У меня есть красноармейский бачок — знаешь, с выгнутым боком, — и мы будем варить в нем картошку… Но не на картошку у меня главный расчет, а на рыбу…
— На рыбу? Ты берешь с собой удочку?
— Две удочки: для себя и для тебя, — сказал Степочка. — Но удочка — это вздор, удочками много не поймаешь. Есть у меня две гранаты Ф-1, ими можно глушить рыбу, но я хочу их поберечь, ведь нам необходимо оружие. Мой главный расчет на невод. Я спрятал невод…
— Невод?
— Невод — прекрасная штука! — сказал Степочка. — Мы находим возле берега какую-нибудь заводь, раздеваемся, лезем в воду, протаскиваем невод один раз, и мы сыты вот так! — Он провел ребром ладони по горлу, чтобы показать, как они будут сыты. — Из крупной рыбы варим уху, а мелочь выбрасываем… Да что об еде беспокоиться! Там, в низовьях, всюду арбузы, дыни — вот такие…
— Когда же ты думаешь тронуться в путь? — спросил Коля.
— В пятницу, — ответил Степочка. — Конечно, вечером, когда стемнеет. Первую ночь нам придется провести в челноке, чтобы до света успеть уйти как можно дальше…
До сих пор, пока разговор о путешествии шел вообще, Степочкин план казался Коле замечательным и не имеющим никаких недостатков. Но теперь, когда Степочка сказал, что нужно ехать уже в пятницу, ему вдруг стало тоскливо. А как же мама? Останется совсем одна?
Мысль о том, что придется покинуть маму, поразила Колю. Однако он промолчал.
— Хочешь, я покажу тебе отсюда, где спрятан челнок? — спросил Степочка.
— Покажи, — сказал Коля.
— Надо спуститься на край крыши. Идем.
Степочка встал и, гремя железом, пошел по крыше вниз. Коля тоже встал и пошел за ним. Чем ниже спускались они по скату, тем шире открывалась слева от них излучина реки перед мостом, скрытая углом крыши. Степочка, видимо, хотел показать Коле какое-то место на берегу этой излучины. Но они шли, пропасть все приближалась, а берег излучины не открывался. Коля стал ступать осторожнее, замедлил шаги. Но Степочка с подчеркнутой небрежной беспечностью шел все вниз, стараясь греметь железом как можно громче, и Коле приходилось идти за ним.
Теперь Коля приближался к пропасти не спиной, а лицом, и видел ее. Стоит только оступиться, поскользнуться, и… Крыша гладкая — если покатишься, уцепиться не за что. Коля с необыкновенной ясностью представил себе, как он оступился, покатился. И вдруг почувствовал, что у него кружится голова.
— Постой… — сказал он Степочке.
Это слово вырвалось у него нечаянно, он не собирался его говорить.
Степочка остановился и повернул к нему свое улыбающееся круглое, курносое лицо.
— Отсюда не видно, — сказал он. — Нужно подойти к самому краю.
Коля сделал еще полшага и остановился. Все плыло перед ним: и река, и арки моста, и разбитые стены домов, и небо, и край крыши. Степочка поглядел на него с сожалением.
— Ты ложись и ползи, — сказал Степочка. — Так тебе легче будет.
Коле давно уже хотелось лечь, и он лег сразу. Но это не принесло ему облегчения. Он ладонями почувствовал, до чего гладка и поката крыша.
Ему казалось, что брезент его брюк еще больше скользит, чем подошвы. Глубоко дыша, он всем телом прижимался к горячему железу.
А Степочка спокойно дошел до самого края. Стоит ему двинуть плечом, шевельнуть головой, и, потеряв равновесие, он сорвется со скользкого ската, полетит в пропасть…
— Степа! — сказал Коля умоляюще.
Но Степочка бестрепетно протянул руку и показал пальцем куда-то вниз и вбок.
— Отсюда видно это место, — сказал он. — Вон тот белый домик без крыши у самой воды. Недалеко от землянки Архипова. Ты знаешь, где землянка Архипова?
Но землянки Архипова Коля не знал.
— Как раз между новым, деревянным мостом и старым, взорванным. Домик разбит, завален хламом, зарос кругом, и никто туда не полезет. Я втащил челнок в домик.
Степочка повернулся. Теперь он стоял спиной к пропасти, над самым краем, и смотрел на лежавшего перед ним Колю.
— Я тоже сначала боялся, — сказал Степочка. — Но взял себя в руки и теперь не боюсь. Моряк не может бояться высоты, моряку всюду приходится лазить. Ты тоже скоро привыкнешь. Смотри!
Он поднял ногу, расставил руки и застыл, слегка покачиваясь, над пропастью, стоя на одной ноге.
— Степа! — взмолился Коля.
— Это что! — сказал Степочка. — Хочешь, я покажу тебе настоящую штуку?
И, к величайшему Колиному облегчению, пошел вверх по скату.
Коля поднялся и пошел вслед за ним — все дальше от края. У трубы ему захотелось остановиться. Но Степочка повел его еще дальше, они перелезли через ребро крыши и пошли вниз по противоположному скату, спускавшемуся в сторону двора.
Школьный двор все шире открывался перед ними. Он был теперь тих и пустынен — наступил час, когда все обедали. Старое здание школы, зияя дырами окон и пробоин, повисло над двором, словно паря в воздухе. Степочка вел Колю как раз к тому месту, где расстояние между старым и новым зданиями было короче всего. Там, от крыши к крыше, висела железная балка — все, что осталось от галереи, когда-то соединявшей оба здания.
