Татьяна Тимохина - Мои хорошие друзья. Лесная песня
— Я себе новую сошью. Ведь в армии все в одинаковых шубах.
— А из чего сошьёшь?
— Поймаю барана, а из его шкуры шуба знаешь какая?
— А как же баран — совсем без шубы останется?
— Ну, мы и для него что-нибудь придумаем! — засмеялся отец.
И Аркашка тоже засмеялся. Даже расхохотался.
Теперь надо было успокоить Лизу, которая смахивала слёзы украдкой, чтобы не заметил Аркашка.
— А у тебя теперь будет кому письма писать, — сказал ей отец. — Вот ты и пиши. И почаще. Если сможешь, каждый день.
Жизнь стала тяжёлой. В школе было холодно. Ребята сидели за партами в шубах и валенках. Снег на валенках не таял. Учительница Анна Ивановна время от времени растирала детям красные пальцы и согревала их своим дыханием.
Со скрипом открылась дверь класса, и вошла Лиза.
— Ну, принесла? — спросила её Анна Ивановна.
— Принесла.
— Где нашла?
— На чердаке.
— Молодец, — похвалила учительница девочку. — Теперь мы можем написать диктант. — И она раздала девочкам и мальчикам пожелтевшие страницы из ненужных старых книг, которые раздобыла Лиза. — Это будут ваши тетради. Пишите между строчками, чтобы было хорошо видно.
Когда уроки кончились, дети вместе пошли домой.
— А я знаю, почему Нади сегодня не было, — сказал Коля. — Её папу фашисты убили. Похоронка пришла, у них в доме все плачут.
— А я с моим папой каждый день разговариваю, — неожиданно сказала Лиза.
Все очень удивились, в недоумении посмотрели на неё, а Нюра спросила:
— Где же ты его видишь — он же на фронте?
Лиза не ответила. Она размахивала маленькой веточкой, задевая только что выпавший снег, и загадочно улыбалась. И дети поняли: у неё есть тайна.
Дома девочка повесила свою школьную сумку на вешалку и подошла к маме:
— Мамочка, а что, если сейчас откроется дверь и войдёт папа? Глаза у него умные и большие, а сам он такой хороший и ласковый. Увидит керосиновую лампу и подумает, что это солнце. Да, мамочка? А я надою молока и дам ему тёплого, парного…
Мать вздохнула, устало показала рукой на стол, где лежал белый бумажный треугольник без марки.
— Прочти-ка вот. Отец прислал.
Лиза схватила письмо, быстро пробежала его глазами и, приплясывая, заходила вокруг матери, произнося слова нараспев:
— Пишет папа, что фашистов скоро разобьют, он тогда домой приедет и обнимет нас! А пока прикрыть он просит яблони снежком, чтоб деревья не замёрзли, не погибли чтоб!
— Да ты не пой, а прочти мне лучше вслух, — улыбнулась мама.
— А ты что, не читала?
— Читала, но хочу ещё раз послушать.
Лиза принялась за чтение письма, а мать время от времени закрывала фартуком покрасневшие глаза.
А когда Лиза выучила уроки и за окном стемнело, она вышла на крыльцо.
Звёзды, словно сговорившись, подмигивали ей. И девочка заговорила тихо-тихо, почти шёпотом:
— Папочка, папочка, на какую звёздочку ты смотришь сейчас? Их вон сколько — не сосчитаешь. Давай будем смотреть на ту вон, зелёную. Смотришь? Вот и хорошо. Приезжай поскорей домой. Три раза стукни в дверь, я сейчас же услышу, даже ночью. Вот уж все мы будем рады! А сосед Виктор Матвеевич, который на фронте ног лишился, заиграет на своей гармошке «Рябинушку» и заплачет. Он всегда, когда играет, плачет. Ты спрашиваешь, на сколько выросли мы с Аркашкой. Я уже совсем большая, а Аркашка меня догоняет. Бей, папочка, фашистов, бей их крепко, чтобы убирались с нашей земли. А сейчас пойду посмотрю на твои следы…
Лиза подняла деревянное корыто, которое лежало кверху дном, и долго стояла, пристально глядя на следы, оставленные отцовскими сапогами. Она закрыла их корытом, когда отец уходил на фронт.
Потом опустила корыто и продолжила свой разговор с отцом:
— Папочка, а у тёти Нины давно уже нет спичек. Когда ей надо зажечь лампу или затопить печку, она от нас в чугунке горячие угли несёт. И в магазине спичек давно уже нет. Ты, как будешь домой ехать, захвати в Москве целый мешок. Чтобы всем в нашей деревне хватило. Ладно?..
Безмолвствует лес, молчит снег, притихли дома. Словно прислушиваются к Лизиному разговору с отцом. А звёзды всё мигают и подмигивают девочке. Будто всё понимают. А больше всех подмигивает зелёная, папина…
… Страшная весть о гибели отца пришла ранней весной, когда Лиза принесла домой первые подснежники, любимые папины цветы…
Прошло с тех пор много-много лет. Аркашка давно уже стал лётчиком, а Лиза — учительницей. Но каждый день смотрит она на зелёную звезду. А сын её Витя каждый год ранней весной приносит Лизе, теперь уже Елизавете Викторовне, первые подснежники.
ФОНАРИК
И надо же было Алёшке рассказать ребятам про письмо от дяди Пети из Казани. Дядя обещал прислать необыкновенный, замечательный фонарик, который он сам откуда-то привёз. Детей у дяди нет, вот он и решил подарить фонарик своему единственному племяннику, то есть ему, Алёшке. Алёшка обрадовался, конечно, а радость от друзей скрывать вроде бы незачем. Вот Алёшка и рассказал о дядином письме ребятам — и потом не раз об этом жалел.
Потому, что дядя, наверно, забыл о своём обещании, а ребята сочли Алёшку выдумщиком и хвастуном. Они стали даже его дразнить. Каждый день перед самым приходом почтальона кто-нибудь из них появлялся возле Алёшкиного дома и спрашивал не без ехидства:
— Ну, где же твой фонарик из Казани?
— А как здоровье дяди Пети?
— Не нужны ли тебе запасные батарейки?
— Скажи, пожалуйста, этот твой фонарик работает только ночью или днём тоже?
Так мальчишки дразнили Алёшку, пока не появлялся почтальон, который тоже давно был в курсе дела, и, не дожидаясь Алёшкиного вопроса, говорил:
— Только газеты, больше ничего.
Мальчишки разражались при этом демонстративным визгливым хохотом и удалялись, торжествуя очередную победу над выдумщиком и хвастуном.
Иногда Алёшка пытался угомонить их, говорил:
— Ну нет пока фонарика. Но ведь будет. Обязательно будет. Дядя Петя никогда не обманывает.
— Да брось ты! Ты ведь уже полгода нам голову морочишь.
— Ну хорошо, допустим. Но в конце-то концов, вам какое дело, пришлют мне фонарик или нет!
— Дело вовсе не в фонарике. А в том, что ты оказался выдумщиком и хвастуном.
Выдумщик и хвастун, хвастун и выдумщик, вот и всё.
Как-то раз после такого разговора Алёша так расстроился, что даже купаться не пошёл. Сел на крыльцо и стал думать, что бы такое сделать, чтобы плохое настроение рассеялось. Увидев в заборе дыру, через которую поросёнок обычно залезал в огород, где топтал грядки, Алёшка взял доску и забил дыру.
— Молодец, — сказала мать.
Но Алёшке этого было мало. Он вынес из дома шкатулку с нитками, иголками и лоскутками.
— А это зачем? — спросила мать.
— Тапочки буду шить.
— Кому же?
— Курам.
— Курам?!
— Да. Неужели ты не понимаешь, что куры в тапочках не смогут раскапывать и портить грядки!
— Но где же ты видел кур в тапочках? — рассмеялась мать.
— А зачем мне видеть, если и так всё ясно! Я сам придумал.
— Ой, какой же ты у меня умненький! — сказала мать и погладила сына по голове.
Однако даже и это всё не утешило Алёшку. В самом деле, разве проживёшь без товарищей! Скучно! А им — хоть бы что. Они, конечно, купаются сейчас в озере и спорят — кто дольше продержится под водой. Эх, как же хорошо было бы ему сейчас там!
Когда же наконец дядя Петя пришлёт фонарик? Скорее бы показать его ребятам. Тогда его снова будут считать человеком. Но он с фонариком играть не будет. Он только покажет его, а потом спрячет. А может быть, и совсем им не покажет, раз они такие. Он ещё подумает, как быть.
До позднего вечера шил Алёшка тапочки для кур. Ведь надо было их сшить ни много ни мало, а тридцать штук. Хотел было примерить, но оказалось, что куры уже забрались на насест.
На следующий день, поднявшись ни свет ни заря, Алёшка первым делом обул петуха. Но легко сказать «обул». Во дворе такой шум поднялся, что даже овцы разбежались.
Мать вышла в это время доить корову и очень удивилась. Удивилась не только тому, что шум, но и тому, что Алёшка в такую рань уже на ногах: этого с ним никогда ещё не бывало.
А перед обедом Алёшка, как обычно, выбежал на улицу, чтобы встретить почтальона. Теперь это стало у него привычкой. Правда, он уже перестал что-либо спрашивать — неудобно как-то надоедать, раз столько времени получаешь один и тот же отрицательный ответ.
Но на этот раз почтальон улыбнулся и сказал:
— Вам посылка.
Алёшка так и онемел.
Он схватил извещение и помчался к Ванюшке, который дразнил его больше всех.
