Джуди Блум - Ты здесь. Бог? Это я, Маргарет
— Я просто так это написала, — ответила я. — На самом деле я нормально к ним отношусь.
— Я думаю, у тебя все же была причина. Ты можешь сказать мне. Это останется между нами.
Я подняла на мистера Бенедикта правую бровь. У меня это здорово получается. Одна поднимается, другая на месте. Я делаю так, когда не могу придумать, что сказать. И люди сразу это замечают. Некоторые даже спрашивают меня, как я такое делаю. Забывают, о чем мы говорили, и сосредотачиваются на моей правой брови. А я точно не знаю, как. Просто думаю об этом, и бровь сама поднимается. С левой я так не могу. Только с правой.
Мистер Бенедикт заметил. Но он не стал спрашивать, как мне это удается.
Он только сказал:
— Я думаю, у тебя есть серьезная причина не любить религиозные праздники.
Я поняла, что он ждет от меня каких-нибудь объяснений. Он не собирался махнуть рукой и забыть. Поэтому я решила разделаться с этим сразу.
— Они для меня все одинаковые. У меня нет никакой религии, — заявила я.
Мистер Бенедикт казался удовлетворенным. Как будто он открыл какую-то глубокую и сокровенную тайну.
— Понимаю. А твои родители?
— Они не принадлежат ни к какой конфессии. И предполагается, что я сама выберу себе исповедание, когда вырасту. Если захочу, то есть.
Мистер Бенедикт сложил руки и с минуту просто смотрел на меня. Потом он сказал:
— Ладно, Маргарет. Теперь можешь идти.
Я надеюсь, в конце концов он все же решил, что я нормальная. Я прожила в Нью-Йорке одиннадцать с половиной лет, и, по-моему, никто никогда не спрашивал меня о моей религии. Я и не думала об этом никогда. А теперь вдруг, ни с того ни с сего, это стало чем-то важным.
Вечером позвонила бабушка и сказала, что она достала абонемент в Линкольн-Центр на нас двоих. Теперь мы будем встречаться раз в месяц в субботу, чтобы позавтракать вместе и идти на концерт. Умная все-таки у меня бабушка. Она знала, что мои родители не смогут ничего возразить против Линкольн-Центра и одной субботы в месяц. Это ведь культура. А культура для них — святое. Теперь мы с бабушкой сможем проводить какое-то время вместе. Но я была рада, что Линкольн-Центр начнется не сразу, потому что эту субботу я хотела целиком посвятить проблеме лифчика.
Суббота началась с того, что утром появился Мус Фрид — пришел стричь наш газон. Отец мрачно читал спортивный журнал. Палец у него был намного лучше, но все еще забинтован.
Пока Мус стриг газон, я сидела в саду с книгой. Мне нравилось, как он напевает за работой. Еще мне нравились его зубы. Я видела их, когда он мне улыбался. Они были очень белые и чистые, и один спереди рос немного криво. Я делала вид, что целиком поглощена книгой, на самом же деле наблюдала за Мусом. Если он смотрел в мою сторону, я быстро утыкалась носом в книгу. Если бы мне хватило смелости, то Мус стоял бы на первом месте в моем списке. Но что скажет Нэнси, ведь она его ненавидит?
После ланча мама сказала отцу, что мы поедем за покупками. У нас была наша прежняя машина, но мама считала, что надо завести вторую, потому что в Фарбруке не было автобусов, а такси стоило очень дорого. Отец сказал, что посмотрит, но я знала, что вторая машина появится скоро. Если моя мама чего-нибудь хочет, то уговорить отца для нее не составляет никакого труда.
Мы поехали в торговый центр, где был магазин Лорд и Тейлор. На мне было голубое в клеточку платье, туфли на босу ногу и три пластыря поверх водянок.
Сперва мы зашли в отдел женского белья, где мама сказала продавщице, что мы хотим посмотреть лифчик для меня. Продавщица бросила на меня быстрый взгляд и сказала, что нам лучше пойти в подростковый отдел, где есть маленькие размеры. Мама поблагодарила продавщицу, а я готова была провалиться сквозь землю. Мы спустились по эскалатору и направились в подростковый отдел. Там был большой выбор нижнего белья. Просто лифчики и ансамбли. Я никогда не носила ничего, кроме обычных белых трусиков и маечек. Иногда бикини, когда шла в гости. Мы подошли к прилавку и сказали продавщице, что нас интересует лифчик. Я стояла сзади и делала вид, что я тут ни при чем. Еще нагнулась, чтобы почесать новый комариный укус.
— Подойди сюда, дорогая, — позвала меня продавщица.
Терпеть не могу людей, которые обращаются к тебе «дорогая». Я подошла к прилавку и подняла на нее правую бровь.
Она перегнулась через прилавок и сказала:
— Давай снимем мерочку, дорогая.
Она обняла меня сантиметровой лентой и улыбнулась моей маме.
— Двадцать восемь.
Мне хотелось ее треснуть.
Потом она вынула и положила на прилавок целый ворох лифчиков. Мама пощупала все.
— Советую тебе взять нулевку, дорогая. Для первого ты еще не вполне готова. Можешь примерить и посмотреть, в каком тебе удобнее.
Она провела нас к примерочной с розовой запирающейся дверью. В примерочной мама села на стул. Я сняла платье. Под платьем у меня ничего, кроме трусиков, не было. Я взяла первый попавшийся лифчик и просунула руки в бретельки. Застегнуть его сзади я не могла. Пришлось маме помочь мне. Она поправила бретельки и потрогала спереди.
— Ну как? — спросила она.
— Не знаю.
— Не слишком туго?
— Нет.
— И не очень свободно?
— Нет.
— Нравится тебе?
— Может быть…
— Примерь еще вот этот.
Она вытащила меня из первого лифчика и засунула в новый. И как я только научусь справляться с ними сама? Неужели маме придется одевать меня каждый день?
Второй лифчик был мягче первого. Мама объяснила, что он сделан из дакрона. Он и вправду показался мне приятным. Мама кивнула. Третий был с кружевом и чесался. Мама сказала, что он непрактичный.
Когда я уже натягивала платье, продавщица постучала в дверь.
— Ну как у нас дела? Нам что-нибудь подошло?
Мама сказала, что нам подошло.
— Мы возьмем три таких, — сказала она, беря мягкий лифчик.
Когда мы подошли к прилавку, там уже стояли… Дженни Лумис и ее мама.
— А, привет, Маргарет, — пробормотала она. — Вот, хочу купить себе теплую пижаму.
Щеки у нее были красные, и на прилавке перед ней я разглядела несколько лифчиков.
— Надо же, — удивилась я, — я тоже покупаю фланелевую пижаму на зиму.
— Ладно, увидимся в понедельник, — попрощалась Дженни.
— Ага, до понедельника.
Хорошо, что моя мама была в это время у кассы на другом конце прилавка.
Глава 7
Придя домой, я сразу отправилась со свертком к себе в комнату. Я сняла платье и надела лифчик. Вначале я застегнула его спереди на талии, а потом перевернула и натянула как положено. Я откинула плечи назад и стала боком. По-моему, ничего не изменилось. Я взяла пару носок и запихнула по носку в каждую чашечку, чтобы посмотреть, правда ли он будет расти вместе со мной. Получилось туговато, зато выглядела я теперь что надо. Как Лора Данкер. Я вытащила носки и убрала их.
За обедом отец поздравил меня.
— Да, Маргарет, ты и вправду растешь — уже не маленькая девочка.
— Ну да! — только и смогла сказать я.
В понедельник я изучала мальчиков моего класса. До трех часов мне нужно было отобрать несколько имен для моего списка. Я выбрала Филипа Лероя, потому что он был самый симпатичный. Еще Джея Хасслера, потому что у него были красивые карие глаза и чистые ногти. Я решила на этом остановиться: объясню, что остальных я не знаю.
Перед самым звонком мистер Бенедикт сказал, что просит каждого из нас сделать свою собственную работу, на которую нам отводится целый год.
Все застонали.
Мистер Бенедикт поднял руку.
— Ничего страшного тут нет. Во-первых, дело это сугубо личное и останется между мной и каждым из вас. И я не буду спрашивать, какую тему вы выбрали. Пусть каждый выберет сам и сделает, как он считает нужным. Единственное, на чем я настаиваю, — это должно быть чем-то… м-м… осмысленным.
Снова стоны.
У мистера Бенедикта был сокрушенный вид.
— Я надеялся, вам будет интересно.
Бедный мистер Бенедикт. Он действительно был разочарован. Мне кажется, мы действовали ему на нервы. Никто его ничуть не боялся, а ведь учителя всегда нужно немного бояться. Иногда он просто сидел за своим столом и смотрел на нас так, как будто сомневался в нашем присутствии. Нэнси, конечно, заметила, что он совсем никогда не вызывает Лору Дэнкер. Я как-то не обращала на это внимания.
Когда мы выстроились в линейку перед тем, как идти домой, он напомнил, что в четверг будет контрольная по двум первым главам учебника обществоведения. Он просил нас пожалуйста подготовиться. Обычно учителя никогда не говорят «пожалуйста».
После школы мы сразу отправились к Нэнси. Перед тем, как приступить к нашей программе, мы поговорили о мистере Бенедикте и его предложении. Мы сошлись на том, что это была бредовая идея, и никто из нас не мог придумать ни одной темы.
