Виталий Сертаков - Егор Молотков и сыпучая карта
Само собой, он давно мечтал подержать в руках настоящий пистолет или даже пулемет, но стрелять ни в кого не хотел.
Вместо ответа дедушка Гайкин занялся очень странным делом: надел толстые перчатки, полез в морозильник, выкинул на пол заледеневшую курицу, пачку пельменей и достал завернутый в полотенце… термос. Егор впервые видел, чтобы чай или кофе хранили в холоде. Гайкин крайне осторожно размотал тряпки, водрузил блестящий термос на стол и включил над ним лампу. Затем придвинул громадную лупу.
– Егор, потом я тебе объясню, – пообещала Лера. – Деда, расскажи ему лучше про часы.
– Видишь ли, это очень долгая история. – Гайкин длинным пинцетом достал из термоса маленького красного червячка и положил перед Егором. – Не всякий слышит бой шести башен. Не всякий может подобрать запретный ключ. Так устроено…
– Вы меня разыгрываете, да? – Егор с опаской рассматривал пинцет. – Это прикол такой? Насчет часов и ключей? Знаете, я лучше папе позвоню. Пусть он за мной заедет.
– Но ты ведь сам слышал голоса, – хитро сощурилась Лера. – Значит, ты отыскал запретную дверь.
Молотков вздрогнул. Сразу вспомнилась теплая стенка в школьном подвале.
– Это, по-твоему, тоже прикол? – старший Гайкин выложил на стол оторванную «с мясом» ручку от двери машины. – Тоже розыгрыш?
Егор невольно отшатнулся. Снова предательски застучали зубы. Случившееся на заднем дворе школы на веселый розыгрыш совсем не походило.
Тем временем Гайкин достал второго червячка и положил его перед внучкой.
– Но… но зачем Нестор хотел меня поймать? – простонал Егор. – Что я сделал этим… серым охотникам?
– Только ты знаешь, где спрятана сыпучая карта, – сказал Гайкин.
– Что-о?! Ничего я не знаю ни про какую карту! – заявил Егор и тут же поперхнулся сухарем. Потому что про сыпучую карту сегодня уже слышал. В подвале.
– Ты просто не замечаешь тайных знаков, – Гайкин последний раз запустил пинцет в термос. Егор следил за ним, зажав в пальцах половинку сухаря и не замечая, как мед капает на стол.
– Следи, чтобы не сбежал, у меня всего три штуки осталось. Как раз для нас. Не думал я, что придется их будить… – объяснил Гайкин, словно речь шла о канарейке или ежике. – Как только шевельнется, посади на руку, пусть к тебе привыкнет.
– А лучше облизни его, – серьезно посоветовала Лера.
«Я угодил в плен к настоящим психам, – с тоской подумал Молотков. – И дед, и внучка одинаковые. Видать, это у них наследственное. Даже в окно не выпрыгнуть – третий этаж. Ну и влип же я!»
– Деда, расскажи ему скорее про калитку, – напомнила Лера.
– Ах да, конечно, – дедушка Гайкин снял с крюка масленку с длинным тонким горлышком и выпустил на каждую гусеничку прозрачную капельку масла. – Видишь ли, примерно неделю назад пробили мои часы. Все шесть башен сразу. Это значит, что кто-то…
Гайкин беспомощно поглядел на внучку, та пожала плечами. «Не хотят мне правду говорить, – догадался Егор. – За дурня меня держат».
– Кто-то взломал калитку и оставил ее открытой, – быстро пояснила Лера. – У серых охотников очень тонкий нюх, они сразу взяли след. Егор, мы пока не можем рассказать тебе больше, но если Нестор найдет карту, быть беде.
– Погодите, погодите… – Егор, не отрываясь, смотрел, как черви шевелились под горячей лампой. – Какую еще калитку? Вы сказали, неделю назад?
Неожиданно первый червяк вскочил на маленькие ножки, похожие на иголочки, и шустро побежал по карте города. Сразу стало ясно, что это совсем не червяк, а сороконожка, вся покрытая защитными пластинками, как черепичная крыша.
– Хватай его! – азартно скомандовал Гайкин. – Рукой бери, не укусит. Никаких чашек!
Но было поздно. Егор ловко накрыл сороконожку пустой чашкой. Точнее, думал, что ловко накрыл. Раздался короткий тихий хруст. Егор испугался, что повредил насекомому лапку, поднял чашку и…
Обнаружил сквозную дыру в клеенке и столе. Сороконожка за секунду прогрызла дырочку в толстой доске, свалилась на пол и побежала куда-то под умывальник.
– А я своего поймала, – засмеялась Лера и показала Егору открытую ладонь. Красная гусеничка тихонько ползала у нее между пальцами и не пыталась сбежать.
Егора это сильно разозлило. Какая-то девчонка будет его учить, как обращаться с насекомыми! Уж кого-кого, а всяких пауков, шмелей и жуков Егор с детского сада не боялся. Он отважно нырнул под умывальник и почти сразу заметил на белом кафеле блестящего красного беглеца. Увидев человеческую руку, сороконожка повела себя совсем не так, как, например, таракан. Она не побежала вокруг помойного ведра, а мгновенно прогрызла пластиковое ведро насквозь, выбежала с другой стороны и так же легко прогрызла стенку холодильника. Казалось, многоногий червячок вообще не замечает препятствий!
Егор распахнул дверцу холодильника. Сороконожка как раз проделала дыру сквозь пакеты с молоком и кефиром и, словно крошечная дрель на ножках, устремилась на штурм банки с огурцами. Здесь ее Молотков изловил. Для этого пришлось почти нырнуть в глубокий холодильник. При этом Егора нещадно поливало тонкими струйками молока, а на голову опрокинулось что-то мокрое, липкое и соленое.
– Кхм, это был салат с креветками, – кашлянул Гайкин. – Не шевелись, мы с тебя его ложками соберем.
– Хорошо, что у него волосы торчком, правда, деда? – Лера так ловко вычерпывала салат из прически Егора, будто всю жизнь этим занималась.
– Простите, я вам холодильник испортил, – Егор чувствовал, как сороконожка щекотно шевелится в кулаке. Но кожу она прогрызть не пыталась.
– Это ерунда, починим, – отмахнулся Гайкин. – Главное, что ты поймал своего трошика.
– Трошика?
– Это дедушка придумал для них ласковое сокращение, – подмигнула Лера. – От слова «потрошители».
– Потро…шители? – Егор чуть не выпустил сороконожку обратно.
– Троши – наше единственное оружие. Пока, – серьезно кивнул Гайкин. – Теперь очень тихо идем в ванную. Видишь ли, у тебя на голове креветки.
С чистой головой Егор вернулся на кухню.
– Тихонько открой ладони и покормим его, – Гайкин поманил Егора к большой лупе и взял масленку.
Егор взглянул в увеличительное стекло и чуть не задохнулся от восторга. Конечно, это было никакое не насекомое, а очень сложный механизм, маленький зубастый робот! Только вместо зубов на крошечном рыльце виднелись три широкие фрезы, усыпанные блестящими острыми камнями.
– Ух ты! Как она работает? Где вы это взяли?
В этот момент звякнули часы на одной из башенок.
– Охотники уже близко… У нас совсем нет времени. Я обещаю, что потом все тебе объясню, – Гайкин подлил Егору меда. – Подумай, где может быть спрятана карта. Видишь ли, сыпучие карты не закапывают в сырую землю, это вредно. Так уж устроено.
– А ваша карта… она какая с виду? – Губы Молоткова внезапно пересохли.
– Она не похожа на обычную карту, – пристально глядя Егору в глаза, заговорил Гайкин. – Скорее, на железный кубик.
– Со сложной крышкой, которую невозможно снять, – продолжила Лера. – И с прорезью, будто для монеток… Егор, что с тобой? Тебе плохо?
– Что же теперь делать? – Парень без сил плюхнулся на табуретку. – Выходит, это я виноват. Но ведь я ничего не знал! Когда дедушка умер, бабушка продала машину, а гараж остался… Уже несколько дней я пытаюсь распилить эту штуку, но ничего не выходит.
– Бабушка продала машину? – подался вперед Гайкин. – А какая была у Семена машина?
– «Победа», – вздохнул Егор, – очень старая. Она давно никуда не ездила.
Гайкин-старший о чем-то задумался. На стене гулко пробили еще одни часы. На зеленой башенке со скрипом отворились маленькие воротца. И еще одни. Егор впервые заметил, что на циферблатах удивительных часов далеко не везде были знакомые цифры. А некоторые циферблаты были даже не круглые. На них красовались очень странные значки, похожие на египетские иероглифы.
– Распилить не получится, – не слишком весело захлопал в ладоши Гайкин. – Теперь все понятно. Скажи, где ты ее нашел?
– В дедушкином гараже, где раньше стояла его «Победа». Там в углу лежали колеса, но в воскресенье папа их, наконец, кому-то продал. И оказалось, что под линолеумом есть люк в подвал, а в подвале лежат три больших и очень старых чемодана. В одном я нашел как бы сумку…
– Вроде зашитого солдатского мешка с тесемками? – быстро подсказал Гайкин. – Вся в тайных надписях?
– Ага, вся в странных закорючках, – Егор тяжело вздохнул, чувствуя, что вот-вот расплачется. – Я его разрезал. Но я не знал, честное слово! Бабушка ничего мне не говорила.
– Наверняка твоя бабушка о чем-то догадывалась, но боялась тебе рассказать, – предположил Гайкин. – Не вини себя. Надеюсь, ты убрал карту обратно в разрисованную сумку?
Егор молчал.
– Егор, куда ты дел кубик? – Лера выглядела очень несчастной.
Молоткову хотелось провалиться сквозь землю.
