Лев Кассиль - Чуда Гайдара
Гайдар проявил неистощимую выдумку, построив свою повесть на множестве занятных, увлекательных и подчас комических происшествий. То Симе Симакову достается крапивой по рукам от сердитой старухи, сад которой ему было поручено охранять, то Тимур, желая разбудить нерадивого Колокольчикова, по ошибке стаскивает одеяло с его дедушки, старого доктора, то, чтобы защитить Нюрку, дочку красноармейца, которой попало за сбежавшую козу, Тимур находит беглянку и прикручивает к ее рогам фанерный плакат, на котором крупно начертано:
Я – коза-коза,Всех людей гроза.Кто Нюрку будет бить,Тому худо будет жить.
Просто, задушевно и в то же время очень занимательно ведет Гайдар рассказ о дружбе Тимура с Женей, дочкой полковника Красной Армии, которая сперва несколько озадачена таинственными происшествиями на даче, а затем, поняв скрытую красоту поступков Тимура, сама вступает в его команду. И в трудную минуту жизни Тимур смело выручает Женю, уже по-серьезному придя на помощь своей подруге.
В предшествовавших книгах Гайдара рассказывалось о том, как формируются характер и сознание юных героев большой, революционной эпохи. В образе Тимура Гайдар показал пионера, который, сам будучи воспитан в атмосфере высоких патриотических идей, вдохновляющих советское общество, становится вожаком-организатором, авторитетным передовиком ребячьего коллектива.
Смелый, отзывчивый, решительный, благородный в своих побуждениях, неугомонный и хитроумный в достижении задуманного, обаятельный мальчуган Тимур стал образом, по которому захотели равняться, которому решили подражать миллионы советских ребят, как только они познакомились с новым произведением Гайдара.
Гайдар сумел окружить деятельность своего маленького героя таким ореолом увлекательной таинственности, нашел для своего Тимура такие чудесные, живые черты, что разом отпала всякая опасность скучной, навязчивой нравоучительности.
Уже после начала Великой Отечественной войны, когда по всей стране особенно широко развернулось движение «тимуровцев», Гайдар написал сценарий «Клятва Тимура», являющийся продолжением повести и фильма «Тимур и его команда». События, описанные в «Клятве Тимура», происходят в основном уже в дни войны. Друзья Тимура в растерянности: команда уже раньше распалась, игра прискучила, ребята не хотели идти работать в колхоз, который нуждался в помощи. Теперь, когда разразилась война, они просят Тимура снова организовать команду.
«– Что я могу вам сказать? – взволнованно говорит Тимур. – Я не капитан, не командир… А такой же, как вы, мальчишка. Люди идут на фронт, и надо много работать… молотком, топором, лопатой, в лесу, в огороде, в поле. Была игра, но на нашей земле война – игра окончена…»
Окончена игра, надо браться за настоящие, полезные для родины дела, надо без устали работать и жить скромно, честно, так, чтобы не знать ни страха, ни упрека, и Тимур обещает Жене и всем ребятам помочь в этом.
Тысячи и тысячи советских школьников увидели в
Тимуре самих себя. Да, каждый из них мог стать именно таким, как Тимур. Таким же честным, храбрым, полезным!.. Надо было только захотеть. И книга Гайдара сделалась не только любимейшей книгой детворы: она добилась судьбы, которой еще не знала ни одна детская книга. Слава Тимура вышла за пределы литературы. Стихийно, по ребячьему почину создалось широкое повсеместное благородное движение, названное именем гайдаровского героя – движение «тимуровцев». Писатель Аркадий Гайдар указал ребятам простой и добрый путь, следуя которым маленькие патриоты смогли применить на деле свое искреннее, восхищенное тяготение к Советской Армии, нетерпеливый напор сердец, переполненных горячей любовью к военным людям, защитникам родины.
Само слово «тимуровцы», вошедшее в летописи Великой Отечественной войны, останется в языке и сознании нашего народа, сохранится в истории, как пример чудесного выражения любви детей к родине, пример деятельной заботы о ней юных патриотов, которые в трудные дни войны всеми силами стремились помочь народу в его титанической борьбе с врагом.
Удача Гайдара, его огромная заслуга и полная победа гайдаровского стиля в том и заключались, что писатель почувствовал, предугадал и рассмотрел образ своего Тимура, зарождавшийся в тысячах малых, но славных дел, творимых нашими школьниками и пионерами. Писатель сумел собрать лучшие черточки подрастающего поколения в одном законченном, освещенном огнем большой патриотической идеи, жизненно-убедительном образе.
Вопреки устарелым поговоркам, заразительным и увлекающим стал не дурной пример хулигана и садового вора Мишки Квакина, хотя он и наделен некоторыми привлекательными чертами, а добрые дела Тимура. Традиционные проказы померкли перед скромным сиянием хороших дел, совершаемых ради защитников родины.
«Почему во все века ребята неизменно играли в разбойников? – спрашивал Гайдар и сам давал на это такой ответ: – Ежели подумать хорошо, то ведь разбой всегда считался делом плохим и всегда наказывался. А между тем ребята – чуткий народ, они зря играть не будут. Тут дело в другом. Дело в том, что, играя в разбойников, ребята играли в свободу, выражая вечное стремление к ней человечества. Разбойники же в те прошедшие века были чаще всего выражением протеста несвободного общества. Советские же дети живут в иных условиях, в иное время, не похожее ни на какие другие времена, и поэтому игры у них другие. Они не будут играть в разбойников, которые сражаются с королевскими стрелками. Они будут играть в такую игру, которая поможет советским солдатам сражаться с разбойниками».
И предсказания писателя полностью оправдались. По слову Гайдара произошло одно из замечательнейших чудес, которые когда-либо знала мировая литература. Вместо одного Тимура, казавшегося кое-кому присочиненным, надуманным, на призыв писателя, облеченный в форму увлекательной детской повести, откликнулись делом миллионы тимуровцев, немедленно начавших действовать по образу и подобию гайдаровского Тимура. Такова сила большой правды, которую Гайдар умел раньше других подмечать в любом уголке нашей жизни.
* * *Гайдар был сам человеком необычайной цельности, и писатель в нем неотделим от человека. Что бы ни писал Гайдар – книгу, статью, сценарий, – он никогда ни одним словом не изменил себе. Он сам глубоко верил в каждое слово, написанное им. Он органически не смог бы сфальшивить, поставить в строку слово, хотя бы на одну иоту не соответствующее его воззрениям и чувствам. Это сказалось на стиле Гайдара, на строе его фразы, скупой на слова и в то же время исчерпывающе ясной, как будто житейски простой, но романтически звучной, иногда приближающейся к ритму сказа, по-военному четкой, несмотря на почти песенный лиризм.
Литературная критика не раз задумывалась над секретом необычайной воспитательной доходчивости произведений Аркадия Гайдара… нет, не над секретом, а над подлинным чудом, которое возникало в творчестве Гайдара. Это чудо одинаково радостно удивляет по сей день и поэтов и педагогов. Действительно, сделать для ребенка или подростка правильное, нужное, обязательное таким увлекательным, чтобы оно своей повелительной правдой и романтической привлекательностью перешибло все то отрицательное, порочное, что встречается у ребят и мешает им расти, – вот высшая воспитательная задача, желанная педагогическая цель, достичь которой стремится каждый, пишущий для детей. Хорошо видел такую цель в своей педагогической и литературной деятельности, А. С. Макаренко, смело и по-новому ставивший вопросы, воспитания личности в коллективе, где утверждаются основы сознательной дисциплины. У Гайдара почти всегда находились слова и образы для решения этой сложнейшей и благородной задачи.
О том, как бережно работал Гайдар над каждым сло-вом, можно судить хотя бы по тому, что он помнил наизусть все только что им написанное и, воспроизводя вслух, на память страницу за страницей, сам взыскательно прислушивался еще и еще раз к звучанию отобранных им слов и интонаций.
Но как же получалось, что очень простая, иногда чисто служебного назначения, подчас и не скрывающая своего назидательного смысла тирада, обращенная к маленькому читателю и состоящая из очень обыденных как будто слов, вдруг начинала светиться изнутри огнем поэзии, хитро укрытой, как костер разведчика в лесу?.. А ведь на этот огонек, невидимо согревающий сердце и зовущий к строгим, славным делам, и тянется доверчиво маленький читатель. Фразам, которые у другого автора оказались бы выспренними или банально-назидательными, Гайдар возвращал их первородную и суровую простоту. И секрет тут заключался не в том только, что стилистической манере Гайдара свойственно было придавать неожиданный песенный строй простым, как будто житейским, обыкновенным фразам, отчего они приобретали как бы военную выправку и даже синтаксический шаг, приближавший их к ритму сказа; это было лишь одним из любимых приемов Гайдара. А обыкновенные слова становились у него крылатыми прежде всего потому, что в них всегда была мысль высокого идейного и романтического, полета.
