Лобсанг Рампа - Жизнь с ламой

Я устало подняла голову и открыла глаза. Мой распушенный хвост и складки по всей длине позвоночника вызвали удивление окружающих. На расстоянии нескольких дюймов от меня была дверь из проволочной сетки. Я лежала на чистой соломе. За решетчатой дверью находилась большая комната, в которой было полно кошек разных видов и несколько маленьких собак. Моими соседями по обе стороны были Сиамские Кошки.

— А-а! Обломки кораблекрушения зашевелились! — сказала одна из них.

— Моя милая! Когда тебя внесли, твой хвост был опущен, — сказала другая.

— Откуда ты пришла? — прокричала Персидская Кошка с другого конца комнаты.

— От этих кошек можно заболеть, — проворчал какой-то пудель из ящика на полу.

— Да, — пробормотала маленькая собачка, находящаяся вне поля моего зрения, — этих дам надо вышвырнуть обратно домой.

— Вы только послушайте, какие слухи распускает эта собака-янки, — сказал кто-то рядом, — она здесь находится слишком недолго, чтобы получить право говорить. Она просто нахлебник, вот кто она такая!

— Меня зовут Чава, — сказала кошка, сидящая справа. — Мне удалили яичники.

— Меня зовут Сонг Тью, — сказала кошка слева. — Я подралась с собакой, это было здорово! Ты увидишь эту собаку. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошо ее обработала!

— Меня зовут Фифи, — робко представилась я, — я не встречала ни одной Сиамской Кошки, кроме моей покойной Мамы и себя самой.

На какое-то время в большой комнате наступила тишина, которая вскоре сменилась всеобщим шумом, когда вошел человек, разносящий пищу. Все заговорили сразу. Собаки требовали, чтобы их покормили первыми, кошки обзывали собак эгоистичными свиньями, раздавался грохот таре­лок, на которые накладывали еду, и бульканье воды, заполняющей сосу­ды для питья. Потом раздалось громкое чавканье — это собаки присту­пили к еде.

Подошел мужчина и посмотрел на меня. Вошла женщина и тоже подош­ла ко мне.

— Она проснулась, — сказал мужчина.

— Очаровательная маленькая кошечка, — сказала женщина. — Мы должны подлечить ее, в таком состоянии она не сможет иметь котят.

Они принесли мне обильную порцию пищи и перешли к другим. Я чувствовала себя не слишком хорошо, но подумала, что было бы призна­ком дурного воспитания, если бы я отказалась есть, поэтому села и вскоре справилась со всей порцией.

— А! — сказал мужчина, возвращаясь. — Она голодная.

— Давайте перенесем ее в Аннекс, — сказала женщина. — Там она получит больше солнца, к тому же я думаю, все эти животные беспокоят ее.

Мужчина открыл мой ящик и, убаюкивая меня, понес через комнату и вышел через дверь, которой я раньше не замечала.

— До свидания, — громко закричала Чава.

— Приятно было с вами познакомиться, — воскликнула Сонг Тью. — Напомните обо мне Котам, когда вы с ними встретитесь!

Мы вышли через дверь и попали в освещенную солнцем комнату, в центре которой стояла большая клетка.

— Хотите поместить ее в обезьянью клетку, босс? — спросил мужчина, которого я оаньше не видела.

— Да, — ответил несший меня человек, — за ней требуется уход, так как она не понесет в том состоянии, в каком она сейчас находится.

Понесет? ПОНЕСЕТ? Что, предполагалось, я должна нести? Они думают, что я буду здесь работать и носить тарелки или что-нибудь еще?

Человек открыл дверь большой клетки и посадил меня туда. Здесь было очень мило, если не считать, что пахло дезинфекцией. В клетке находи­лись ветки деревьев, полки и очень милый выстланный соломой ящик, в котором я должна была спать. Я внимательно осмотрелась вокруг, пото­му что Мама учила меня особенно тщательно исследовать любое новое место, прежде чем там расположиться. Ветки деревьев были весьма прив­лекательны, так что я выпустила когти, чтобы показать, что я готова здесь устроиться. Пройдя по ветке, я обнаружила, что могу осмотреться вокруг, обнюхать ограду и увидеть, что происходит сверху.

Здесь имелось очень большое пространство, все пути вокруг и сверху были огорожены сеткой. Пол был уставлен маленькими деревьями и кустами. Пока я наблюдала, в мое поле зрения попал великолепный Сиамский Кот, совершавший свою прогулку. У него была прекрасная фигура, длинная и стройная, с мощными плечами и самым черным из черных хвостом. Медленно пересекая комнату, он пел самую лучшую любовную песню. Я слушала, замирая от восторга, но была слишком робкой, чтобы ответить ему. Сердце мое сильно билось и меня охватило очень странное чувство. Когда он исчез из поля зрения, я глубоко вздох­нула.

Какое-то время я сидела, ошеломленная, на самой высокой из веток. Мой хвост судорожно подергивался, а ноги так дрожали от переполнявших меня чувств, что вряд ли смогли бы меня выдержать. Что за Кот, какая великолепная фигура! Я легко могла себе представить его украшением Храма в далеком Сиаме и, казалось, видела, как одетые в желтые мантии жрецы приветствуют его, когда он лениво нежится на солнышке. И — а может я ошиблась? — я почувствовала, что он бросал взгляды в мою сторону и что ему все обо мне известно.

Моя голова закружилась от мыслей о будущем. Медленно, вся дрожа, я спустилась с ветки, вошла в спальный ящик и улеглась там, чтобы все обдумать.

В эту ночь я спала беспокойно, а на следующий день Человек сказал, что у меня нервное возбуждение от трудной езды и выхлопных газов. Я-то знала, отчего у меня нервное возбуждение! Всю ночь меня преследовали его красивая черная мордочка и длинный, величаво изгибающийся хвост.

Человек сказал, что я в плохом состоянии и нуждаюсь в отдыхе. Четыре дня я прожила в этой клетке, отдыхая и отъедаясь. А на следующее за этими днями утро меня повели в маленький домик, пространство вокруг которого было окутано сеткой.

Опустившись на пол и осмотревшись вокруг, я заметила сетку, отделяю­щую мое помещение от помещения Прекрасного Кота. Его комната была опрятной, хорошо ухоженной, его солома была чистой, и я заметила, что на поверхности воды в его чашке не плавают пылинки. Его там не было — я думаю, он сидел в закрытом садике, наблюдая за растениями.

Я сонно закрыла глаза и задремала. Меня разбудил дружеский голос, и я бросила робкий взгляд в направлении разделявшей нас сетки.

— Прекрасно! — сказал Сиамский Кот. — Рад видеть вас.

Его большая черная мордочка была прижата к сетке, его ясные голубые глаза передавали мне его мысли.

— Сегодня после обеда нас поженят, — сказал он. — Я рад этому, а вы? Залившись румянцем, я спрятала свою мордочку в соломе.

— О-о, не стоит так беспокоиться, — воскликнул он. — Мы делаем благородное дело, нас во Франции слишком мало. Вам это понравится, вот увидите! — засмеялся он, устраиваясь на отдых после утренней про­гулки.

Во время ланча зашел человек и долго смеялся, увидев, как мы сидим рядышком, разделенные только сеткой, и дружно исполняем дуэт. Кот вскочил на ноги и прорычал, глядя на человека:

— Убери эту ***** дверь с дороги!

При этом он использовал слова, которые опять заставили меня покрас­неть. Человек неторопливо отпер дверь, открыл ее, пристегнув для пре­досторожности, повернулся и оставил нас одних.

О, этот Кот! Какими пылкими были его объятья, какие слова он мне говорил! Потом мы, разгоряченные, лежали бок о бок, и вдруг меня пронзила мысль, заставившая меня похолодеть: я была не первой!

Я поднялась и побрела в свою комнату. Пришел человек и опять закрыл сетчатую дверь, разделявшую нас. А вечером он отнес меня обратно в большую клетку. Я крепко уснула.

Утром вошла женщина и отнесла меня в комнату, через которую я впер­вые попала в это здание. Она положила меня на стол и осторожно под­держивала, пока мужчина тщательно меня осматривал.

— Мне необходимо увидеться с хозяевами этой кошки, потому что с бедняжкой очень плохо обходятся. Смотри, — сказал он, показывая на мои левые ребра и нажимая там, где я до сих пор ощущала боль, — с ней происходило что-то очень нехорошее, а это слишком ценное животное, чтобы им так пренебрегать.

— Может быть, мы завтра туда отправимся и поговорим с ее хозяйкой? — Женщина, казалось, по-настоящему мной заинтересовалась.

— Да, мы отвезем ее обратно, — ответил мужчина, — заодно мы сможем получить свое вознаграждение. Я позвоню ей и скажу, что мы доставим ей кошку и заберем деньги.