Дарья Лаврова - 100 километров до любви
– Кто, ты, что ли?
– Нет, просто интересно, зачем ты мне это все говоришь.
Мы вышли из парка, перешли на другую сторону по подземному переходу и зашли в парк «Музеон». Он зовет меня на свидания, но не целует меня, не обнимает и не говорит приятных вещей. Сережа говорит мне гадости. Иногда мне кажется, он просто хочет взять обратно все те признания в любви, которые произнес на позапрошлой неделе. Что ему от меня нужно, зачем он встречается со мной? Похоже, ему не с кем было сегодня гулять или просто было скучно, и тогда он позвонил мне. Говорят, что так часто бывает.
Мы сидели на скамейке рядом с гигантским Буратино и молчали. Я смотрела на свои худые бледные руки и ноги, прикрытые короткой джинсовой юбкой, и почему-то хотелось плакать.
– Сереж, я хотела тебя кое о чем спросить.
– Спрашивай.
– Я просто не понимаю тебя. Совсем не понимаю. Просто когда я сама не могла понять, нравишься ты мне или нет, ты много звонил мне, звал к себе, признавался в любви, лез целоваться и все такое. Еще две недели назад было так. Но как только я определилась и поняла, что ты мне нравишься, ты стал другим. Пишешь раз в неделю, звонишь и то реже, а когда мы видимся, говоришь мне гадости и делаешь все, чтобы обидеть меня. Зачем? Я не понимаю, как ты относишься ко мне. Если я тебе не нравлюсь и у нас ничего не будет, то можно так и сказать об этом. А если нравлюсь, то зачем говорить гадости? Я не понимаю…
– Блин, как же я ненавижу такие разговоры, – измученно вздохнул Сережа, уронив голову на руки. – Понимаешь, Саш, я не могу тебе ответить.
– Почему? Неужели так сложно взять и сказать. Прости, Саш, у нас ничего не будет. Всего семь слов. Слабо?
– Не слабо, – снова вздохнул он, провожая глазами загорелую девушку в белом сарафане. – Но зачем?
– Потому что мне это важно.
– Я знаю. Но я не представляю, как об этом можно говорить так, Саш. Так ведь не делают.
– Почему?
– Это глупо.
– Не вижу ничего глупого.
– Потому что ты еще маленькая. Подрастешь – сама поймешь.
– Может быть, но сейчас…
– Я не могу. Об этом не говорят. Ты должна сама это понять и решить для себя.
– Понять, нравлюсь я тебе или нет?
– Да. И вообще, сбавь обороты. Ты слишком торопишь события.
– Странно.
– Что странного?
– Мы целовались еще две недели назад.
– Если ты клонишь к этому, – усмехнулся Сережа. – То вообще без проблем. Можем поехать ко мне прямо сейчас.
– Я не об этом.
– Жаль. Тогда и говорить не о чем.
– Понятно.
Мы шли к метро. После бестолкового разговора с Сережей я чувствовала себя настолько уставшей и несчастной, что не проронила ни слова. Внизу на платформе Сережа посмотрел на меня и улыбнулся:
– Мне в ту сторону, – сказал он. – Ну ладно, созвонимся.
– Да, – кивнула я. – Созвонимся.
Я подняла глаза и приблизилась к его щеке, чтобы поцеловать на прощание, но Сережа отстранился.
– Сереж…
– Ну что, Саш?! – раздраженно ответил он. – Мой поезд уже идет.
– Ничего, – отвернулась я. – Иди.
Я зашла в поезд и почти упала на крайнее сиденье у дверей. Запрокинула голову и закрыла глаза. Их тут же защипало, полились слезы. Я смахивала их пальцами, от этого щипало еще сильнее. Я была разбита, растоптана и морально уничтожена. Я хотела просто поцеловать его в щеку, а он меня оттолкнул.
Я так ничего и не поняла.
На следующей неделе он написал мне, что уехал на дачу. Сказал, что пробудет там до конца августа и вернется только к началу занятий в университете. В его единственном фотоальбоме было несколько фотографий с той дачи. Поселок назывался Старые Омутищи. Было видно кирпичный двухэтажный дом, зеленые туи у железной калитки, асфальтированная дорожка в огород, парочка скромных садовых гномов, кормушка для птиц и цветы у высокого крыльца.
Сережа не писал до сентября. Второго числа сообщил, что вернулся. Я поинтересовалась, как у него дела, но он прочитал и ничего не ответил, а я вспомнила об этом только к ноябрю.
Я не могла сказать, что Сережа сильно нравился мне, что я влюбилась в него и не могла его забыть. Далеко не так. Я спокойно обходилась без него. Без общения с ним. Я могла не вспоминать неделями о его существовании. Конечно же, я не скучала по нему. А если даже что-то и напоминало о нем, то эти летние прогулки с душным привкусом гари не будили во мне ни одной приятной эмоции. Грусть, брезгливость, неловкость, смущение, обида, злость, стыд. Эти слова первыми приходили в голову, стоило мне услышать его имя.
Сережа не нравился мне. Но он не просто задел мое самолюбие, он проехался по нему грязными колесами сигвея, за рулем которого стояла рисованная красотка в короткой юбке с плаката из Парка Горького, а потом хорошенько потоптался разношенными сланцами из «Спортмастера».
Казалось бы, что такого? Какая разница, что думал обо мне самовлюбленный эгоистичный умник из лучшего вуза страны? Разве это имело значение, если он мне не нравился?
Имело. Свое растоптанное самолюбие я не могла простить ни ему, ни себе.
В начале декабря у меня украли мобильный телефон. Все знают, что это такое. Часто бывает, что жалко не саму мобилу, а сим-карту, где хранятся все важные и не очень контакты. Оставшись без сим-карты, ты не только можешь потерять связь с нужными людьми, но и ответить на звонок того, с кем никогда не захотел бы говорить снова. Я никогда не удаляла номера «не тех» парней. Я специально оставляла их, чтобы не брать трубку, когда они звонят.
В конце декабря, пролистывая список друзей Вконтакте, я заметила серую собаку рядом с именем Сережи. Он удалил страницу из социальной сети.
Я не смогла бы с ним связаться, даже если бы захотела этого.
Но я не хотела. Это было лучшим решением – оставить эгоистичного умника в прошедшем году вместе с его обидами, хамством и бесконечным цинизмом.
Глава 2,
в которой мы начинаем поиски умника
Мы живем в небольшом городке на северо-востоке Московской области. Говорят, чтобы попасть к нам в город, нужно сначала проехать кладбище, а потом свалку. От нашего дома за полчаса можно доехать до Речного вокзала или до аэропорта Шереметьево. За пять минут можно дойти до канала, за десять – добежать до электрички, а за двадцать доехать до ближайшего пляжа.
Я живу на десятом этаже шестнадцатиэтажного дома.
За окном внизу – старые качели, ржавая карусель на четыре места и детская горка, вокруг – кусты сирени и заросли мальвы. Обожаю эти летние цветы. Бордовые, ярко-розовые, бежевые, с меня ростом и даже выше. Когда у нас наконец появится дачный участок, я буду выращивать вокруг дома только мальву.
Под окном сидим мы с Кристиной на огромных бесформенных креслах. Кресло-мешок. В моей комнате их три штуки. Коричневое, темно-бежевое и бежевое в коричневую клетку. Конечно, это не шедевр дизайна, и про мою комнату никогда не напишут ни в одной из групп Вконтакте, но мне тут нравится. Удобно, уютно – что еще мне нужно?
Мы едим пиццу и обсуждаем умника Сережу, который за два года уже наверняка забыл о моем существовании.
– И что, после этого умника ты ни с кем не встречалась?! – Еще ни разу я не видела Кристину такой удивленной. Несмотря на юный возраст, моя подруга всегда ведет себя невозмутимо. Ее сложно чем-либо удивить, но если кому-то удается, то оно того стоит.
– Даже не целовалась, – дополнила я. – Почти два года.
– Остановите землю, я сойду. Почему я не знала о нем?
– Мы с тобой осенью познакомились, – ответила я. – С ним я уже не общалась. Это был самый гадкий и мерзкий парень из всех, с кем я встречалась, а лето было самым неприятным из всех семнадцати. Даже вспоминать не хочется. Я была такой дурочкой. Нужно было уйти сразу, еще до того, как нас выгнали с концерта… Иногда мне кажется, что он меня сглазил. Такое может быть?
– Конечно, может, – согласилась Кристина. – Но это вряд ли. Не думаю, что парень способен на такое. Надо что-то делать.
– Что бы ты сделала на моем месте?
– Я бы его нашла, – ответила Кристина. – Я бы с ним встретилась. Как минимум, я бы высказала ему все, что о нем думаю. А вообще, отомстила бы ему. Проучила бы его как следует. Он бы у меня понял, что девушек уважать надо. Кстати, ты сейчас круто выглядишь. Он офигеет, если тебя увидит. Я бы этим воспользовалась.
– Влюбить его в себя, а потом унизить? Так же, как он меня два года назад?
– Правильные мысли, – одобрила Кристина. – Он есть Вконтакте?
– Он уже давно удалил страничку.
– Может, у тебя номер телефона остался?
– Тоже нет, – вздохнула я. – У меня украли смартфон прошлой зимой, там были все номера.
– Как же все сложно, – задумалась она. – А может, ты помнишь, где он учится? Факультет, кафедру… в каком году закончит. Не помнишь?
– Он учится в МГУ, факультет почвоведения, должен закончить в следующем году. Самое смешное, что я даже не помню его фамилию! Он не указывал ее Вконтакте. Он был просто Сергей Сергеевич.
