Александр Воронцов - Юнгаши
— А это что за диво?
Он повернулся к стоявшему рядом мичману Довганю. Тот лишь развел руками:
— Не могу знать, — и сердито зыркнул на Сухова.
По спине у Володьки побежали мурашки. Он еле стоял на ногах, но голову все же старался держать, как советовал Степан, высоко и прямо.
— Разрешите доложить, товарищ командир, — отозвался из строя Сухов. — Мальчонка это, вчерась в городе подобрали.
— Что значит «подобрали»? — нахмурился командир.
— Я же посылал вас запчасти искать, — раздраженно вставил Довгань.
— Нашли и запчасти, — сказал Сухов. — А мальчонку на заброшенном буксире обнаружили. Совсем плох был. Оставить — пропал бы. Вы же знаете, товарищ командир, что в городе-то творится.
Говорил Сухов убедительно.
Приходько потер подбородок, обвел взглядом строй моряков, застывших в ожидании решения командира, еще раз глянул на Володьку. Тому показалось, что глаза строгого капитан-лейтенанта потеплели.
— Та-ак… — Командир помедлил, о чем-то раздумывая. — И что вы предлагаете? — спросил у Сухова.
— Разрешите его у нас оставить. — Сухов подался вперед. — В отделении машинистов, юнгой.
— Но это не положено, — сказал командир. — У нас боевой корабль, требуется специальное разрешение.
Приходько вопросительно глянул на Довганя, но мичман хмурился и молчал.
Чувствовалось, что ему эта затея не по душе.
— Может, доложите, кому следует, — продолжал настаивать Сухов, почувствовав в голосе Приходько нотки сожаления. — А, товарищ командир?
Приходько действительно колебался. С одной стороны, он был связан формальными обстоятельствами. С другой — и мальчишку жаль.
— Ну а сам-то он как считает? — Командир в упор посмотрел на Володьку. — Хочет юнгой стать?
— Хо-чу, — выдавил Володька совсем не по-боевому. И замер, опустив голову: что дальше?
А дальше ему пришлось все рассказать о себе. Как его зовут, где живет и как остался один. Как по совету деда Трофимыча отправился на буксир «Силач».
И, окончательно осмелев, он с мольбой в голосе попросил:
— Возьмите меня в юнги, дяденька. Я все изучу, обещаю.
— Так уж и все?.. Лихой… — Было видно, что командиру Володька понравился. — Хорошо, я поговорю в штабе. Только для начала два условия. Первое: никогда не канючь. И второе: называть меня надо не дяденькой, а… как?
— Товарищ командир, — быстро сообразил Володька.
— Верно, понятливый. А пока — марш в кубрик.
Если бы ноги у Володьки были покрепче, он подпрыгнул бы от радости.
VI
Ремонтные работы на «Галсе» шли полным ходом. Матросы и старшины хлопотали у машин и приборов, что-то разбирали, собирали, налаживали. По отсекам расползался терпкий запах гари, растревоженного металла, пакли, олифы и еще чего-то такого, что можно встретить только на ремонтирующемся корабле.
А Володька не находил себе места и не знал, чем заняться.
Поначалу он спустился в кубрик и пристроился на рундуке, который служил морякам и сундуком для хранения личных вещей, и кроватью, и диваном.
Сухов посоветовал: отлежись, дескать, немного, выспись, слаб еще. Но Володьке не лежалось, в голове роились всякие мысли, а сна не было. Перевернувшись раз пять с боку на бок, он встал и полез вверх по трапу.
На палубе ярко светило солнце, но было холодновато. Утром и то было вроде теплее, или это только показалось ему, поскольку в строю стоял, в матросской шеренге. А сейчас Володьку обдал студеный ветер с залива. Он плотнее запахнул телогрейку, опустил наушники шлема. Остановился у края борта.
Перед ним, насколько хватало глаз, расстилалось устье Невы. На искрящейся ледовой поверхности ее тут и там виднелись большие темные пятна. Были это и следы вражеских бомбардировок и обстрелов, и проталины — предвестники весеннего ледохода. Узкая тропинка вилась наискосок, с левого берега на правый. Вдали по обе стороны реки сквозь туманную дымку вырисовывались заводские корпуса. И почти никаких признаков жизни.
Постояв немного, Володька тяжело вздохнул и зашагал по палубе в корму, огибая массивную надстройку. Его тяжелые сапоги, которые он еле переставлял, гулко стучали по металлическому настилу.
На каждом шагу Володька встречал какие-нибудь неизвестные ему доселе устройства. Зачем эта скоба? Почему в палубе дырки? А что за трубки торчат наверху? Для чего нужен этот гигантский поплавок с длинным тросом? Китов ловить? А к чему эта сеть, увешанная тряпками? Корабль был до отказа напичкан загадками, и, хотя кое-что Володьке было уже знакомо, во многом он разобраться еще не мог.
У цилиндрического с загнутым верхом столбика, поставленного на возвышении, Володька задержался. Столбик оказался полым, с раструбом в верхней части и, похоже, вращающимся.
Через раструб Володька попытался заглянуть внутрь корабля.
— А-а, кандидат в юнгаши, — услыхал он позади незнакомый голос. — Осваиваешь нашу посудину?
От неожиданности Володька вздрогнул, отпрянул назад и в растерянности обернулся. Перед ним стоял невысокого роста, худой, как соломинка, совсем молодой моряк и насмешливо улыбался. Из-под распахнутого бушлата поблескивала масляными потертостями синяя роба. Матросская шапка-ушанка лихо сидела на затылке.
— Я… хотел… — несвязно пробормотал Володька.
— Да ты не тушуйся, — приободрил его матрос.
— А я… не тушуюсь, — сказал Володька.
— Вот и лады. Вова, кажись?
— Владимир, — солидно уточнил Володька.
— Измотало тебя, видать, здорово.
Володька промолчал.
— Ладно, не твоя вина. А меня Костей кличут. Тоже одни кости да кожа. А корабль надо по-другому изучать, — закончил он назидательно.
— Я… только посмотреть, — начал оправдываться Володька.
— Конечно, посмотреть хочется, — согласился Костя. — Похвальное желание. И что ты там увидел? — Он показал на раструб.
— Ничего, — понурился Володька.
— Вот именно, потому как это не подзорная труба, а вентиляционная. И помогает она лишь проветривать помещение. В данном случае машинное.
«Машинное? Это где Сухов со Степаном машину ремонтируют? Вот попасть бы туда!»
Но Володька не стал торопить события.
— А вы здесь кем работаете? — несмело спросил он своего нового знакомого.
— Я-то? Костя хитро прищурился. — Не работаю, а служу. Минером. Кумекаешь?
Володька слыхом не слыхивал о такой специальности.
— Нет, не знаю, — откровенно признался он.
— Оно и понятно: сухопутный ты еще человек, насквозь и даже глубже. Темнота в морском деле. — Костя явно старался задавить Володьку своим превосходством. — Хочешь, я тебя просвещать буду?
— Хочу, — охотно согласился Володька.
— Тогда слушай. — Костя принял позу, в которой еще совсем недавно наблюдал старшину-инструктора учебного отряда, и наставительно начал: — Минер — это корабельный специалист по минам и тралам. Мины — это вид морского оружия, служат для подрыва кораблей противника, а тралы — для борьбы с ними.
— Тоже с кораблями? — не понял Володька.
— А ты еще и с завихрениями в мозгах, — с досадой вздохнул Костя. — Тралы служат для борьбы с минами, а не с кораблями. Что такое суп с клецками, знаешь?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Володька заморгал глазами.
— Самый вкусный суп, — тоскливо выдавил он. — Мама до войны часто варила.
И почему-то вспомнил еще о клейком супе, которым Трофимыч угощал его на прощание.
— «Мама», «варила», — передразнил Костя. — Чудик стоеросовый. У тебя только жратва на уме. — При этих словах Костя стыдливо отвернулся и шевельнул кадыком. — Теперь весь Финский залив — суп с клецками. Это условно так называется. Вроде прозвища. Потому как напичкан минами наш залив в данный момент, — он помедлил, подбирая подходящее слово, — очень густо. Самых разных конструкций. И вдоль, и поперек, и по глубине.
Костя завершил свою тираду выразительным жестом, показав, как мины-«клецки» располагаются в балтийском «бульоне».
— А вот это и есть тралы? — продолжал любопытствовать Володька, ткнув пальцем в странную сеть над кораблем.
Костя посмотрел на Володьку так, будто тот с неба свалился.
— Ну ты даешь! Сетка это, маскировочная. Чтобы сверху, с самолета, корабль не засекли. А тралы… — Костя по-хозяйски осмотрелся. — Они из разных частей состоят. Вон тот большой поплавок видишь?
Володька утвердительно кивнул.
— Буй это, важная деталь.
— А это что за штука? — Володька показал на стоявшее рядом сложное устройство.
— Эта? Хитрая штука, — охотно продолжал разъяснять Костя. — «Депрессор» называется. Служит для… — Он замялся, почесал затылок под шапкой. — Впрочем, ты сколько классов кончил?
— Шесть, — охотно сообщил Володька, — в седьмой перешел.
