Лев Кузьмин - Четверо в тельняшках
— Ой как интересно! — воскликнули папа с мамой и дрожащими, просящими голосами добавили: — А взрослых туда пускают?
— Вообще-то взрослые плавают на теплоходах. Но раз вы наполовину моряки, на «Медузе» я вас прокачу обязательно.
— Ура!!! Да здравствует «Медуза»! — Шурка прошёлся колесом по комнате.
— Ура!!! Да здравствуют белые паруса! Вот оно, то золотое времечко, когда из Моряков Наполовину мы сделаемся Настоящими Бывалыми Моряками! — кинулись обнимать Яшу папа с мамой.
Но Яша Капитан попятился:
— Осторожнее, осторожнее. — И опять заглянул в карман.
— Да что вы всё в карман смотрите? — не вытерпела мама. — Сидит там кто, что ли?
— Вот именно сидит.
— Неужели мышь? — вспомнила мама недавние ужасы и приготовилась бежать.
— Нет, нет, не бегите, — сказал Капитан и вытащил… Ну, кого, думаете, он вытащил?
Че… ре… Точно! Че-ре-паху! Маленькую коричневую черепаху, которая шевелила короткими лапами, покачивала головой, будто кланялась.
Тогда мама сказала:
— Ну, черепахи-то мне нравятся, — и протянула ей кусочек булки, Черепаха отщипнула от кусочка едва заметную крошку и ещё быстрее закланялась.
— Вот какой у меня вежливый друг, — похвастался Капитан.
— Друг? — удивился Шурка. — Да разве с черепахами можно дружить?
— Можно! Когда я совсем не разговаривал и маялся на курорте, она мне очень помогла. Сижу я, бывало, в палате, помалкиваю — и она помалкивает. Вздохну я с горя, головой покачаю — и она покачает. И тут мне кажется, что мы приятно беседуем, и мне становится легче.
— Так ведь она и сейчас молчит.
— Ну и что? Зато все понимает. Скажи, ты все понимаешь? — спросил Яша Капитан черепаху.
Та закрыла и опять открыла глазки.
— Вот видите, она понимает!
— Хе! — не поверил Шурка, но тут мама позвала всех пить чай.
Стол пришлось выдвинуть на середину комнаты, потому что Яше Капитану было тесно. Кроме того, Яша попросил вместо стула табуретку.
— А то как бы стул не треснул, — сказал он и посадил черепаху к себе на колени.
Чай Капитан пил из стакана. От удовольствия жмурился, шевелил усами, покрякивал, и, глядя на него, Шурка думал: «Наверное, у него в стакане чай куда вкуснее, чем у меня».
А почтальон Ладушкин посматривал на черепаху, прихлебывая чай с блюдечка.
— Вот в одной загранице, — говорил он, утираясь махровым полотенцем, — вот в одной загранице живут очень толковые ослики. Они умеют рисовать хвостом. А в другой стране появились очень способные мартышки. Они ловко пляшут под скрипочку.
Капитан, как только услышал про мартышек, снял со стены балалайку, сказал папе:
— А ну, сыграй! — и спустил черепаху на пол.
Папа заиграл, черепаха поползла по крашеному полу кругами, замахала то одной лапкой, то другой, закачала чуточным хвостиком. Яша Капитан тихонько приговаривал:
— Гоп-ля-ля! Гоп-ля-ля! Вот вам и черепаший танец! Все очень смеялись. Всем было весело.
А черепаха вдруг поползла под книжный шкаф. Там она чем-то пошуршала, вылезла с пыльной конфетой во рту и положила ее рядом с Шуркой.
— Ого! — сказал Шурка. — Вот с кем надо разыскивать на лужайке пропавшие семечки.
— Если бы знать, где находится та лужайка, — вздохнул папа.
Но папин вздох никто не слышал, потому что Ладушкин засобирался домой.
— Пора на боковую, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Приятного вам сна и хорошего настроения.
И тут все легли спать, и у всех даже во сне было хорошее настроение.
Глава девятая
ВЕЛИКИЙ ЧАС
Наутро, едва рассвело, принялись налаживать поливальную технику.
По краю крыши, как придумал Главный Конструктор, наставили банок, жестянок, бидонов и пустых вёдер. Наставили столько, сколько нашлось их в домике. Затем натаскали из колодца воды и все банки, жестянки, бидоны наполнили.
Подавал тяжёлые вёдра наверх Яша Капитан. Ему такая работа была в самый раз. Он не то что вёдра, а столитровую бочку с водой мог бы поднять одним пальцем.
А когда привязали верёвочки, мама сказала:
— Испытывать технику буду я!
— Нет я! — сказал Шурка. — Проводить испытания полагается Главному Конструктору.
— А почему не я? — возмутился папа.
Но тут вмешался Яша Капитан, он сказал сиплым голосом: «Спокойней, спокойней!» — и стал нашёптывать морскую считалочку:
Аты-баты!Вот так раз!В море плавает матрас!На матрасе КашалотыОтдыхают в тихий час.Аты-баты!На пружинах!Аты-баты!Под зонтом!Аты-баты!Все на спинах,Кверху тёплым животом.А на зонтике записка:«Великанов не будить!Кто хихикнет или пискнет,Тот отправится водить!»
Хихикнуть постаралась мама, и начинать испытания досталось ей. Она села на скамейку под окном, выбрала верёвочку, привязанную к самому большому ведру, приготовилась.
Шурка скомандовал:
— Внимание! Три… Два… Один… Старт!
Мама дёрнула за верёвочку, ведро опрокинулось, вода побежала в трубу, в сад, всё пошло как надо, а ведро покатилось дальше, дальше — трах-тах-тах! — и грохнулось маме на голову. Вверх дном!
— О-у! — раздался из-под ведра мамин голос, и оттуда выпали очки.
Папа ойкнул, подбежал к маме, начал осторожно снимать ведро.
А когда снял и спросил: «Ну, как?» — мама ответила:
— Вот так! Ехать можно! — и подняла большой палец. — Только придётся над скамейкой поставить зонтик, как над кашалотами в считалке. Иначе Ладушкину придётся туго. Ведь это хорошо, что я была в колпаке.
Тут она подумала и строго добавила:
— Вы с Шуркой тоже наденете в дорогу колпаки. А то мало ли что может случиться! И не спорьте, пожалуйста.
— Не спорим, не спорим, — сказал папа. — Когда тут спорить? Надо собираться.
Поставили над скамейкой зонтик и побежали собираться.
Первым делом папа ухватил глобус.
— Куда тебе глобус? — удивился Яша Капитан. — У меня на «Медузе» полно морских карт. Когда пойдём в плавание, будем прокладывать маршрут по карте.
— Нет! — сказал папа. — По морской карте я не привык. Морских карт у нас в школе не имеется, но зато глобус я изучил до точки. С глобусом в руках я обойду хоть вокруг земного шара и нигде не заблужусь. Пых! Пых! — попыхтел он пустой трубкой, чтобы показать, как смело прошагал бы по земному шару.
И вот наступил тот великий, долгожданный, волшебный час, когда обитатели красного домика отправились на вокзал к синеморскому поезду.
Шурка, намытый, начищенный так, что на него и пылинки боялись падать, выступал впереди всех. Помпон на его новеньком колпачке подпрыгивал, новенькие кеды пружинили, а в руках сиял папин жёлто-зелёно-голубой глобус.
Чуть позади вышагивал Яша Капитан с черепахой в кармане. Доски тротуара под Капитаном скрипели, трещали, прогибались.
Замыкали шествие папа с мамой. Мама держала, как хрустальный кубок-приз, бутыль со знаменитым дальгородковским молоком.
Папа нёс на плече сверкающий заклёпками чемодан и то забегал вперёд, то останавливался. Большой колпак сползал ему на глаза.
Из дверей мастерских высовывались чумазые сапожники, на всю улицу насмешничали:
— Эй! Куда это вы? В Синеморск, что ли? Смотрите не потоните!
— Да не спутайте живых чаек с цветочными! Живые-то клюются! — вторили румяные молочницы.
Но не все жители городка посмеивались. Те соседи, которые любили заглядывать в калитку домика, жалели отъезжающих. Они говорили:
— Если поедете да узнаете, что Цветочное море хуже настоящего, шибко-то не расстраивайтесь. Побыстрее возвращайтесь домой, и мы вас научим ставить подмётки на башмаки. Это тоже интересно.
А на заборах сидели мальчишки, сидели девчонки. Они не насмешничали, не говорили жалостных слов, они орали на весь Даль-городок:
— Шурка в Синеморск поехал! Шурка в Синеморск поехал! Смотрите, он шагает рядом с Капитаном! — и спрыгивали прямо в пыль, и пристраивались к Шурке и к Яше Капитану.
Мальчишечья и девчоночья толпа грохотала босыми пятками по деревянному тротуару, шлёпала по пыльной мостовой, скакала по зелёным обочинам канав. Чем дальше, тем больше и больше становилось провожатых.
На углу Сапожной улицы толпу догнал почтальон Ладушкин. Он чуть не опоздал, потому что разносил письма. Он подбежал и с налёта хотел забрать у папы чемодан.
— Лучше поправь колпак у меня на голове, — сказал папа, — а то я ничего не вижу.
Ладушкин поправил папе колпак, догнал Яшу Капитана и зашагал рядом — одна нога на тротуаре, другая на обочине. Вид у Ладушкина — словно он сам поехал в Синеморск.
— Синеморск! Синеморск! Синеморск! — звенело на всех улицах, во всех закоулках и дворах.
И ничто не могло убавить радости, даже внезапное появление Розовой Дамы с Микой и Никой. Они, как видно было по всему, тоже собрались в дорогу. Но их никто не провожал, кроме хозяйки-молочницы.
