Анна Сьюэлл - Черный Красавчик
На луг у ника кой жизни не было от мальчишек. Проходя мимо, они кидали в нас камни. Мы от них бегали по всему лугу, а мальчишки смеялись. В меня им ни разу не удалось попасть. А в одного жеребенка попали. Камень так сильно рассек ему голову, что, наверное, у него на всю жизнь шрам остался. Из-за этого я до сих пор терпеть не могу мальчишек. Может быть, среди них и бывают вполне хорошие, но мне кажется, что все они – враги лошадей.
Когда я подросла, на луг явились люди. Они хотели меня поймать, но я от них убегала. Так продолжалось довольно долго. Наконец они загнали меня в угол. Один из людей вцепился мне в челку. Другой – больно схватил за нос. Они держали меня так крепко, что я начала задыхаться. В это время подбежал еще какой-то мужчина. Он с силой засунул мне в рот трензель и закрепил уздечку на голове. На этом мои мучения не прекратились. Один из мужчин грубо потянул меня за уздечку, а другой нахлестывал меня сзади.
Увы, страдания мои только начинались. С того самого дня люди стали словно нарочно запугивать меня своей силой и грубостью. Хуже для таких лошадей, как я, ничего не придумаешь. Замечу тебе, Черный Красавчик, что отношусь я к старинному роду очень горячих и чистых кровей. Гордость и норов присущи всем моим предкам. Если с нами обращаются ласково и по-доброму, мы с радостью делаем то, о чем нас просят люди. Но людям, которые меня окружали, даже в голову не приходило о чем-то ласково попросить. Они просто показывали мне свою силу. Им казалось, что они могут сломить мою волю. На самом же деле их поведение вызывало во мне упрямство. Чем хуже со мной обращались, тем упорнее я отстаивала свободу.
Единственный человек в той конюшне, с которым я могла бы подружиться, был самый главный хозяин по имени мистер Райдер. Но он поручил объезжать меня сыну и еще одному противному конюху, а сам только изредка спрашивал, как дела. Мистер Райдер, наверное, полагал: раз его сын статен, красив и молод, значит, и с лошадьми будет обращаться как подобает. Как же старый хозяин ошибся!
Этого сына звали Самсоном. Он действительно был очень силен и часто хвалился, что еще не нашлось такой лошади, которая смогла бы скинуть его. Но в отличие от отца у Самсона совсем не было доброты. По-моему, он не обладал вообще ни одним благородным качеством. Даже взгляд у него был противный, а руки его я просто ненавидела.
С самых первых мгновений мне стало ясно: Самсон просто из кожи лезет, чтобы сделать меня покорной. Но я твердо решила, что такому не быть. Именно в этот момент я дала себе клятву, что стану той лошадью, которая первой скинет с себя Самсона.
При этих словах Горчица с силой топнула передней ногой. Я понял, что даже спустя много времени воспоминания о Самсоне вызывают у нее ярость.
– Когда я не понимала Самсона или отказывалась исполнять его глупые приказания, – продолжала печальный рассказ моя подруга, – он гонял меня по кругу на поводу до тех пор, пока мои силы окончательно не иссякали. Однажды Самсон особенно усердствовал в своих издевательствах. Когда он наконец оставил меня в покое, я в изнеможении легла на бок и вновь поклялась отомстить. Только на этот раз это была не просто клятва. Терпение мое окончательно лопнуло, и я решила, что завтра же приведу свой план в исполнение.
На следующее утро мой мучитель явился чуть ли не на рассвете и начал свои обычные грубости. Сперва он гонял меня по кругу до потери сил. Потом, не дав мне как следует отдохнуть, пришел снова. Он запихнул мне между зубов какой-то особенно противный и не удобный трензель, больно сдавил мою голову ремешками уздечки, оседлал и, что называется, плюхнулся в седло. Мое возмущение достигло такой степени, что я не выполнила первую же команду Самсона. Он разозлился и сильно дернул за повод. Неудобный трензель поранил мне губы. Стало так больно, что я взвилась на дыбы. Это еще больше вывело из себя Самсона, и он пустил в ход хлыст. Тут все мое существо бесповоротно восстало.
Я брыкалась, прыгала, вставала на дыбы так яростно, как редко удается даже горячей и очень породистой лошади. Это был настоящий бой с ненавистным врагом! Просто не понимаю, как Самсон продержался так долго в седле! Он колол меня шпорами, бил хлыстом, но все было тщетно. В этот момент для меня не существовало ни боли, ни страха. Мне надо было скинуть Самсона, пусть даже ценой собственной жизни.
Наконец я достигла цели. Тяжелый шлепок о землю, и все затихло. Я обернулась. Самсон лежал на траве. Я взбрыкнула ногами и с легким сердцем унеслась на другой конец тренировочного загона. Оттуда я вновь поглядела на поверженного врага. Он еле-еле поднялся с земли и заковылял к конюшне.
Я ждала, что последует дальше, и приготовилась защищать себя до последнего вздоха. Но, как ни странно, на лугу никто не показывался. Солнце стояло высоко в небе. Оно жарко пекло мне голову. Бока, которые до крови изранил Самсон, облепили мухи. Меня мучили голод и жажда, но травы на этом лугу не хватило бы даже гусю, а воды не было вовсе.
В таком положении я оставалась весь долгий день. Я видела, как других лошадей завели в конюшню, чтобы вкусно и досыта накормить перед сном. За мной по-прежнему никто не пришел. Лишь когда солнце скрылось, я увидела мистера Райдера – доброго пожилого хозяина.
Ты, конечно же, слышал, Черный Красавчик, что люди называют самых достойных своих мужчин Настоящими Джентльменами. Мистер Райдер-старший был именно таким джентльменом. Он медленно приближался ко мне и все время со мною беседовал таким красивым и звучным голосом, что я его различила бы даже среди миллиона других голосов. В руках мистер Райдер держал решето с овсом. Он протянул мне его, и я начала есть. А мистер Райдер по-прежнему повторял разные ласковые слова. Наконец я совсем успокоилась. Как раз в это время мистер Райдер заметил у меня на боках кровь.
– Бедняжка! – воскликнул он. – Это совсем никуда не годится!
Бережно взяв меня под уздцы, мистер Райдер пошел к конюшне. В дверях нам со старым хозяином преградил путь Самсон. Я прижала к голове уши и показала Самсону все свои зубы. А мистер Райдер укоряюще на него посмотрел и строго сказал:
– Я бы на твоем месте стыдился! Запомни: если эта кобыла вздумает тебя проучить, она будет права. Держись теперь от нее подальше.
– Это не кобыла, а злобная тварь, – начал оправдываться мой враг.
– Замолчи! – закричал мистер Райдер. – Злому человеку не воспитать доброй лошади! Зря я вообще доверил тебе это дело! Пошел вон отсюда!
Самсон вышел из конюшни, а хозяин лично занялся мной. Он расседлал меня, снял уздечку и в деннике устроил получше. Затем велел подать ведро теплой воды. Конюх принес ведро, и пожилой джентльмен очень осторожно протер мне бока влажной губкой. Чувствовалось, что он боится причинить мне лишнюю боль.
– Спокойно, спокойно, милая, – ласково приговаривал он. – Осталось совсем чуть-чуть потерпеть.
Когда на боках все раны были промыты, пожилой джентльмен внимательно осмотрел мой рот. Он сразу понял, в чем дело. Противный трензель изранил мне уголки губ. Питаться обыкновенным овсом я была теперь не в состоянии.
– Мы вот, пожалуй, как сделаем, – повернулся хозяин к конюху. – Приготовь кашицу из отрубей и положи в нее немного овса.
Вскоре конюх подал мне кашицу. Она была нежной и вкусной. Я ее с удовольствием съела. А хозяин в это время говорил конюху:
– Если такую горячую лошадь не объездить по правилам, она просто ни к чему не будет пригодна.
С тех пор у меня началась совершенно другая жизнь. Самсона я больше не видела. Ко мне привели совсем нового человека по имени Джоб. Он был умным, спокойным и рассудительным. Вскоре я научилась хорошо его понимать, и Джоб объездил меня по всем правилам.
Глава VIII
Горчица продолжает делиться воспоминаниями
Когда несколько дней спустя нас с Горчицей опять выпустили погулять в паддок, она вновь углубилась в воспоминания.
– После того как я стала хорошо объезженной лошадью, хозяин уступил меня одному торговцу. Натренировав меня возить экипаж в паре с одной рыжей кобылой, этот торговец продал нас вместе одному очень модному джентльмену из Лондона.
Мой новый хозяин непременно хотел, чтобы у него все было самым красивым. Этим он едва меня окончательно не загубил. Глупый кучер сказал ему, что очень престижно, когда лошади везут экипаж с мартингалом. Тебя, Черный Красавчик, конечно же, никогда таким образом не запрягали, и ты просто представить себе не можешь всю меру моих мучений.
Мартингал – это дополнительный ремешок. Его пристегивают к трензелю, и голова у тебя как бы застывает в одном положении. Ни задрать ее вверх, ни как следует повертеться нет никакой возможности. Несколько часов работы, и шея начинает нестерпимо болеть. Но как только пробуешь хоть немного изменить положение головы, трензель больно ранит тебе язык и на губах выступает кровавая пена.
Жестокий кучер не освобождал нас от мартингала даже во время стоянок. Представь себе, каково так стоять в ожидании, пока хозяин или хозяйка спокойно наносят визиты. Особенно долго приходилось ждать хозяйку. Эта женщина могла развлекаться чуть ли не целую вечность. Я нервничала, а кучер хлестал меня за это кнутом. Ах, Черный Красавчик, я чуть не сошла с ума от таких унижений!
