Ксения Драгунская - Целоваться запрещено! (сборник)
— Хорошо, хорошо! — похвастался Тема. — У меня только по пению четверка, потому что я громче всех пою. А остальные пятерки, все до одной.
— Значит, ты не безобразник? — догадалось Дерево.
— Нет, что вы! Я — командир всех пускателей бумажных корабликов.
— Какая неприятность, — сказало Дерево и вздохнуло совсем грустно. — Куда же подевались настоящие безобразники? Или хотя бы просто озорники? Раньше их было хоть пруд пруди. А теперь — кот наплакал. Ах, какие раньше были замечательные безобразники и озорники. Они все залезали на меня и сидели на моих ветках. Это было так здорово, так приятно. А одна девочка даже построила дом во-он там, наверху, между теми ветками. Это была самая большая безобразница. Когда ее ругали дома, она прибегала, вскарабкивалась на мои ветки и пряталась. А потом ее родители стояли внизу и упрашивали спуститься. И тогда она кидала в них шишками. А потом девочка выросла и забыла меня.
— Какими шишками? — удивился Тема. — Разве же вы елка?
— Я? — задумалось Дерево. — Нет, я не елка. Значит, она кидала в них желудями.
— Но вы совсем не похожи на дуб! — воскликнул Тема.
— Да, пожалуй, — согласилось Дерево. — Знаешь, детка, я так давно живу на свете, что даже не помню, дуб я, или тополь, или еще кто-нибудь. Но это не важно. Главное, что я очень скучаю без озорников. Вот если бы кто-нибудь сидел на моих ветках и болтал ногами — я бы так обрадовалось, так обрадовалось.
Тема подпрыгнул, чтобы ухватиться за самую низкую ветку, но так и не дотянулся.
— Ладно, не грустите, — сказал Тема. — Стойте и ждите. А я что-нибудь придумаю.
Тема побежал в школу. Пока он разговаривал с Деревом, уже давно начался урок. И Тема опоздал. А учительница Лизавета Андреевна была очень строгая. Она была до того строгая, что ее боялись не только ученики, но и всякие вещи. То доска перепугается и спрячется, то сумка исчезнет. Тема прибежал в класс, а Лизаветы Андреевны еще не было. Она сама опоздала. Ждала трамвай на остановке, и, когда трамвай приехал, она так строго на него посмотрела, что трамвай испугался, попятился и уехал задним ходом. А строгой Лизавете Андреевне пришлось идти в школу пешком.
Тема первым делом спросил у главного двоечника Чмокина:
— Чмокин! Можешь на одно дерево залезть?
Чмокин говорит:
— Я куда хочешь залезть могу, но не могу никуда лезть — я слово дал, честное благородное слово, вести себя прилично.
Маня Симпатягина сказала:
— Тема, если тебе очень надо, то я могу на дерево залезть.
Гоша Нямский как захохочет:
— Ты? На дерево? Ты же староста! Видали — староста на дереве!
Маня обиделась:
— Ну и что, что я староста! Зато я на велосипеде ездить умею, стоя и без рук.
Тогда Глаша Стекляшкина спросила:
— А зачем тебе на дерево? У тебя там что-нибудь случайно застряло?
— Да нет! — сказал Тема. — Просто у этого Дерева сегодня день рождения. Ему исполняется двести тридцать два года. А его еще никто не поздравил. И ничего ему не подарил. Поэтому надо скорее залезть и сидеть на его ветках — потому что больше всего на свете это Дерево любит, когда всякие безобразники сидят у него на ветках и болтают ногами.
— Что же ты раньше сразу не сказал? — воскликнула Стекляшкина, и все побежали залезать на Дерево.
И залезли. Все! Вдвадцатером. Сидят и ногами болтают.
— До чего же хорошо, до чего же здорово! — говорило Дерево. — Вот теперь я чувствую, что у меня сегодня настоящий праздник.
Ветки у Дерева были такие толстые, сильные и надежные, что на них можно было сидеть, как на скамейке, и видеть небо, которое оказалось совсем близко.
Но в это время мимо проходил директор школы Джон Николаевич. Он сегодня тоже опаздывал в школу. Но не потому, что от него уехал трамвай. А потому, что у него потерялся дедушка. Это случилось давно, когда Джон Николаевич был маленьким. Дедушка ушел за бубликами и куда-то с тех пор запропастился.
А сегодня утром от дедушки пришло письмо. Дедушка писал, что у него все хорошо и что он стал наконец королем на одном острове в Тихом океане. Джон Николаевич так обрадовался, что даже не поверил. Он решил, что это он спит и ему все снится во сне. Поэтому он попросил соседей, чтобы они его ущипнули. Но они ущипнули его слишком сильно, и пришлось даже вызывать доктора.
Поэтому директор школы Джон Николаевич сегодня немножко опаздывал на работу и теперь шел дворами, чтобы покороче. Вдруг видит — на большом черном Дереве много всего пестрого торчит. Пригляделся получше, сощурился повнимательнее, очки протер — да это же целый класс на ветках расселся и ногами болтает.
Джон Николаевич удивился:
— Дети! Вы почему на Дереве, а не на уроке?
— А мы это Дерево с днем рождения поздравляем.
Джон Николаевич хотел было тоже на Дерево залезть, подпрыгнул, но не дотянулся. Тогда он пошел в школу. И видит, Лизавета Андреевна стоит посреди пустого класса.
Джон Николаевич ей говорит:
— Не беспокойтесь, все в порядке, ваши дети на Дереве. Во-он там, во дворе.
Лизавета Андреевна сделала самые строгие глаза и пошла к Дереву. Тема и его друзья сверху увидели Лизавету Андреевну и думают: «Ну все. Караул». А она уже совсем близко! И тут Дерево протянуло свою черную ветку, погладило ее по голове и сказало:
— Это ты, Лизавета?
Она говорит:
— Да, Дерево, это я.
— Чего же ты так давно не приходила? — спросило Дерево. — Неужели ты забыла меня?
— Нет, нет, я тебя совсем не забыла, — ответила она. — Просто дел как-то много. Даже некогда на Дереве посидеть. Но я тебя помню, ты не думай. Ты все равно мое самое любимое Дерево.
— Я тебя тоже все время помню, — сказало Дерево. — Ты самая настоящая безобразница из всех безобразников. Ты так здорово кидалась шишками… Или каштанами?..
Лизавета Андреевна так ловко подпрыгнула, что сразу оказалась высоко на ветке старого Дерева и прислонилась к стволу. А ствол был такой широкий, что, даже если бы Лизавета Андреевна, Джон Николаевич и Тема, и Глаша взялись за руки, их рук все равно не хватило бы, чтобы обнять старое Дерево.
Дерево было так счастливо. Теперь у него был настоящий день рождения.
Ананасовая история
Однажды Тема и Мотя шли по улице и встретили ананас. Ананас быстро катился по дорожке. Тема и Мотя сели на корточки и поймали его. Ананас был не большой и не маленький.
— Видно, тут проезжала машина, полная ананасов, — догадался Тема. — И один ананас потерялся.
— Отнесем его к тебе домой, — решила Мотя.
Дома был Темин папа.
— Замечательный ананас! — обрадовался он. — Вот завтра к нам в гости придут Вася и его папа Андрей Владимирович, и мы все вместе его съедим. А пока положи-ка его в холодильник.
Они положили ананас в холодильник и сели играть в ЕСЛИМЫСЛИПОСЛЕ. (Отличная игра! Про нее — когда-нибудь в следующий раз.)
Вдруг послышался стук.
— Входите, входите, — сказал Темин папа. — У нас не заперто.
Но никто не вошел, а стук послышался снова.
— А! — догадался Тема. — Это, наверное, наш сосед наконец нарисовал портрет своей морской свинки и теперь вбивает гвоздик, чтобы повесить его на стену.
Застучали сильнее и чаще.
— Это, по-моему, в ванной, — сказала Мотя.
— Надо пойти посмотреть, — предложил Тема, и втроем они вышли в коридор.
Стучали совсем близко.
— Это в холодильнике! — прошептала Мотя, и глаза у нее стали круглые.
Темин папа подошел к холодильнику, прислушался и распахнул дверцу.
В холодильнике все было в порядке. Ананас лежал на нижней полке. Больше никто не стучал.
— Странно, — сказал Темин папа и закрыл дверцу.
И все снова сели играть.
Тут опять застучало. Все переглянулись.
Папа вскочил, подбежал к холодильнику и распахнул дверцу.
Стук прекратился. Ананас лежал на нижней полке. Рядом с ананасом натекла лужица молока. Это на верхней полке пакет перевернулся.
Папа вытащил пакет и оглядел со всех сторон.
— Удивительно, — сказал он, промокнул молоко тряпочкой и закрыл дверцу.
И все снова сели играть в ЕСЛИМЫСЛИПОСЛЕ.
И тут опять послышался стук.
Папа хлопнул себя по лбу.
— И как я сразу не сообразил! — воскликнул он. — Это же знаменитый ансамбль «Ого!» репетирует на чердаке!
— А молоко? — спросила Мотя шепотом.
Папа перестал смеяться и вскочил.
— Сидите в комнате, — велел он, а сам подкрался к холодильнику на цыпочках и храбро распахнул дверцу.
Пакет молока опять был перевернут.
Папа вытащил ананас и посмотрел на него очень внимательно.
А потом даже наклонился и прислушался.
— Видно, скоро гроза будет или погода меняется, — сказал он. — Что-то мне все мерещится. У меня, наверное, голова болит. Мне кажется, что ананас фыркает.
