Александр Пискунов - Волчий уголок

Отец бинокль взял, но сказал:

– Все равно не увидим: лес мешает.

– Ты нам покажи что-нибудь попроще, – сказал дядя Петя.

– Кассиопею смотрите – ее только слепой не увидит.

Он поторопился упомянуть слепого. Славик не сразу нашел высоко на северо-востоке созвездие в виде перевернутой буквы М, а когда нашел, удивился, что долго искал такие броские звезды.

Затем отец развернул их на сто восемьдесят градусов и тоже высоко над головой показал яркую звезду – Вегу, которая находилась в вершине угла небольшого параллелограмма из более тусклых звездочек и приткнувшегося к нему треугольника. Параллелограмм с треугольником назывались Лирой.

Отец разошелся. Начал вспоминать разные астрономические сведения. Слабенькая звездочка в вершине треугольника, сказал он, двойная, и кто это видит, у того отличное зрение, годное для воина древней Спарты или Рима.

У Славика слезы навернулись на глаза от напряжения, пока он разглядывал хитрую звезду. И точно – показалось, что двойная. Он проверил в бинокль: две звездочки четко печатались на черном небе, да еще рядом светились совсем уж космические пылинки.

– Ту звезду, что возле изгиба «ручки» Большой Медведицы, о которой в детских книжках пишут, увидит любой очкарик. Эту – только остроглазый. В молодости я различал, сейчас – нет.

Кроме Кассиопеи Славик хорошо запомнил Северную Корону в виде небольшой правильной чашки прямо над елями на северо-западе. Отец долго показывал ему Лебедя и Орла, для чего направлял на звезды его палец, но эти созвездия как-то не бросились в глаза, не запомнились. Самые яркие звезды трех созвездий: Лебедя, Орла, Лиры – Денеб, Альтаир, Вега образовывали на небе пресловутый летний треугольник. Эти звучные названия Славик запомнил.

Отец узнавал все новые и новые созвездия: Волопас, Персей, Дракон… Славик уже не мог уследить за ним. У него и так затекла шея. На первый раз хватало впечатлений.

Когда Славик первым залез в шалаш, в нос ударил запах свежих листьев.

– Не пугайся, – успокоил его отец, – это я веников заготовил, повесил сушить в тенечке.

– Поздновато заготовил, – заметил дядя Петя. – Сам говорил, Петрок отщипнул листок. В другой половине лета листья слабо держатся, в бане с такого веника разлетятся роем.

Славик представил. Как отец в бане замахивается веником, а листья будто пчелы, разлетаются в разные стороны, и он хлещет себя голыми прутьями. Он тихонько засмеялся.

– Качество, конечно, не то, но выбирать не из чего.

Дядя Петя шумно задышал носом.

– По-моему, пахнет не только березой.

– Правильно, – довольно согласился отец. – Нюх не потерял. У меня и дубовый есть, и даже липовый. А что? Почему бы не попариться липовым.

– Липовые это вообще блаженство, – засмеялся дядя Петя. – Если уж парятся любители можжевеловыми и крапивными…

Славик не мог поверить.

– Точно, дядя Петя?..

– Да, – подтвердил отец, – я сам видел. В горячей бане все нипочем, все на пользу.

Он зашевелился у изголовья.

– Вы как знаете, а я себе под голову веник приспособил.

– Про нас не подумал, – укорил дядя Петя.

– Положил и вам, – снисходительно отозвался отец. – Не понравится – выбросьте.

Славик долго ощупывал рюкзак, веники, наконец улегся. В самом деле лежать стало удобнее, и приятно пахло свежими листьями.

Отец не хотел спать сегодня. Ему хотелось рассказывать про звезды.

– Самое красивое созвездие северного полушария – Орион. Нужно под утро вставать смотреть. Рядом Плеяды – кучка мелких звездочек. Мужики по ним время определяли, называли Волосами. Действительно, звезд налеплено на одном месте, как волос на голове. Как поднялись Плеяды, а это будет глубокой ночью, пора идти молотить. Вот когда народ вставал, а теперь и в восемь рано кажется.

– Зачем только все это знать? – уже зевая засомневался Славик.

– Зачем? – опешил отец, не знал. Что и отвечать. – Зачем? – повторил сердито. – Чтобы летать на самолетах и космических кораблях, плавать в морях, чтобы уверенно ходить по земле, по лесу, чтобы жить… Чтобы жить человеком, а не роботом, умеющим лишь жвачку жевать…

Ему никто не ответил, и он зашевелился, зашуршал рогозовыми листьями подстилки. Стало совершенно тихо. Славик крепче прижался к теплой спине отца…

… Вздрогнули, зашуршали постелями все сразу.

Где-то прямо у них над головой на дереве раздался глухой громкий крик, через секунду чуть подальше.

– И совы здесь водятся, – удовлетворенным голосом сказал отец. Радовался, что живут по соседству, а может быть, был доволен, что страшный крик издала всего лишь птица.

– Неужели филин? – предположил он.

– Не похоже, – сказал дядя Петя. – От его хохота не так бы взвились, глядишь потолок бы головами снесли…

Славику понравилось это, ему стало весело.

– Совушка меньшего размера с концертом выступила, – продолжил дядя Петя. – Не только же нам по ночам про звезды кричать на всю округу.

Славик долго ждал следующего крика совы. Все-таки до чего хорошо лежать на шуршащей лесной траве, слушать в тишине крики сов и знать, что окружен зубчатой еловой крепостью.

Он не дождался. Уснул.

Глава десятая

Объект в небе

Нет ничего грустней ночного

Костра, забытого в бору.

О, как дрожит он, потухая

И разгораясь на ветру!

Забота о ногтях. Посещение лесника. Рассказы о волках. Березовый гриб чага. Стирка. Сбор ручейников. Рыбалка на реке. Недолгая гроза. Ловля окуней на малька. Кофейная мельница. «Летающая тарелка». Желудевый кофе. Оставленный костер. Светлячок.

Из дневника Славика

Насобирать споров дождевика. Для этого сделать круглую коробочку из бересты, донышко зажать накрепко, а затычку сделать, чтобы снималась с трудом. Всегда можно будет определить направление ветра. Подумать, из чего сделать мишени, чтобы учебные стрелы, которые не втыкаются, оставляли след или застревали. Погода стоит нормальная: не холодно, не жарко. Видел косуль…

Из дневника отца

Как-нибудь найти время, взять астрономический атлас да разобраться, полюбоваться звездным небом. Зачем мне?.. Для удовольствия – всего лишь. А Славику – для будущего.

Из дневника дяди Пети

Ровная погода. Ловил с плота на короеда, червей. Хорошо клевало.

Индейцы Амазонки тысячелетиями бьют рыбу стрелами и гарпунами. Наши мужики тоже изобрели острогу не сто лет назад. А намного раньше. Сам Нептун подарил им многозубый гарпун. Ни те, ни другие не уничтожили рыбу этими орудиями, объявленными браконьерскими. Люди, которые открывают гигантское химическое производство с заведомо недостаточными очистными сооружениями, намечают повальную мелиорацию по площадям, уничтожая одним росчерком пера многовековые естественные водные пути, и в то же время вопят, что мужик, как тот чеховский злоумышленник «открутил гайки» – острогой перебил всю рыбу.

На моей памяти, когда не было мелиорации и химии, в весенний нерест все местные рыбаки стояли с острогами вокруг озера. Никто без добычи не возвращался, как их деды и прадеды. Теперь попробуй увидеть венок нерестящихся щук… Изменения произошли за пару десятков лет…

Почему?.. Раньше каждое озеро соединялось протокой с ручьем, с речкой. В половодье происходила великая миграция рыб, обновление ее в стоячих водоемах. В немалом количестве она водилась и ловилась в речках и ручьях. Изъятие и возобновление происходило естественно. Никто не пытался уничтожать дом, чтобы потом с криком спасать хозяев…

Теперь вместо ручьев и речек существуют по линейке проведенные каналы, где с курьерской скоростью по геометрически правильному руслу мчится дефицитная пресная вода прямо в соленое море. Рыбе не только нечего есть в такой трубе и негде укрыться, но и трудно обеспечить семь сантиметров под плавниками. Оставшуюся в озерах заставляют регулярно нюхать аммиак со сплошь распаханных лугов, болт и пригорков…

Виноват же несознательный рыбак с острогой или по-нашему с остями. Кто жал, возил и молотил ячмень с его остистыми колосьями, после которых долго почесываешься, тот по-другому и не мог назвать частозубое колючее орудие.

Славик проснулся рано, от холода. Солнце между елей уже било прямой наводкой в дверь шалаша, рассыпалось на сотни золотых точек по числу дырок в плетеной конструкции.

В ельнике за шалашом листики кислицы, покрытые мельчайшими капельками серебристой росы обжигали чуть ли не морозом босые ноги. Везде светились утолщенные росой ниточки паутины. Появившиеся за ночь сети, составленные из разных по величине ячеек, растянутые на длинных растяжках, перекрывали все проходы между деревьями. Славик на ходу лицом оборвал одну. Поеживаясь и морщась, с трудом отлепил остатки паучьей сети.