Джентльмены и снеговики (сборник) - Светлана Васильевна Волкова
«Повезло Мишке! – подумал Славик. – Вон какой у него отчим! Лучше предыдущего батяни. И с чего такой хороший дядя Петя достался балбесу? И в школе забитый троечник, и в играх слабак, и очкарик. В «вышибалы» вон не играет – трусит. Тоже мне, пацан! И мамаша его, теть Надя, – толстая и некрасивая. Зачем они такому дяде Пете?»
– А куда мамка пошла? – пискнула сестренка.
Славик не ответил, снова выглянул в окно. Благодарная малышня висла на дяде Пете.
«Эх, мамке бы дядю Петю! Сдались ему очкастый Мишка с толстой теть Надей! Мамка вон крутится с утра до ночи в своем машинописном бюро, по вечерам берет халтуру и строчит до ночи, как Анка-пулеметчица, а все потому, что одна, без папки. Отнять бы у Мишки дядю Петю!»
– Славка, а у нас елка в садике будет. Мне нужно платье Снежинки!
«Вот и этой малявке что-то нужно. А мамка копейки получает! У самой ничего нет. Эх, в следующий раз за сверток не жвачку попрошу у Борьки, а двадцать копеек! Или даже тридцать!» – мелькнула сладкая мысль.
– Отстань. Где тебе новогодний костюм взять? Наденешь мой, пиратский.
– Не хочу быть Пиратом, хочу Снежинкой. В платьице!
– Ну и дура ты, Анька! Пиратом знаешь как классно!
Сестренка надула губы, насупила бровки. Славик дал ей кусок черного хлеба с сахарным песком, чтобы успокоилась, и включил телевизор. Старенькая черно-белая «Заря» показывала рябь и зыбь. Он выключил, потянулся к вертушке радио. Зычный голос вещал о дорогом Леониде Ильиче и славных передовых традициях рабочих династий. Славик взглянул на ходики.
– Анька, ты умеешь тайны хранить?
Сестренка кивнула, прекращая жевать хлеб.
– Мне убежать надо. Я быстро. Прибегу – расскажу тебе та-а-акое! Бо-о-ольшущую тайну. Только ты из комнаты не выходи, ладно?
– Тебе мамка велела со мной сидеть!
«Жовку ей дать? А то заложит… – Славик медленно размышлял. Жвачку жалко, конечно, почти не- жеваная. – А вдруг еще проглотит, дурёха!»
– Анька, ну ты хочешь знать продолжение «Буратины»?
– «Буратины»?.. – Анюта с любопытством распахнула глазенки, громко сглотнула. – Они поженятся, да?
– Да, да. Только мамке не говори, что я выходил. Поняла? Тогда и поженятся.
Славик включил радио погромче и напялил клетчатое мальчиковое пальто, которое ненавидел, ушанку, ботинки и выскочил во двор.
У скелета большой ракеты на детской площадке он услышал сестренкин высокий голосок.
– Сла-а-ав, а кто поженится – Мальвина с Пьеро или с Буратиной?
Она стояла на подоконнике, открыв форточку, ее ладошки и худенькие коленки были прижаты к стеклу.
– Анька, слезь с окна! Немедленно! А то приду – ухи оборву, и никто тогда не поженится!
Испуганная сестренка спрыгнула с подоконника.
У парадной рядом с пышечной, борясь с искушающими запахами жаренного в масле теста и сахарной пудры, Славик достал из кармана билетик и развернул его. Жвачка, превратившаяся в белый камешек, с трудом отлепилась от голубой бумажки, прихватив с собой часть текста, а точнее, самую важную цифру адреса, написанного корявой Борькиной рукой. Славик пошкрябал по жвачке ногтем, пытаясь отодрать прилипший кусочек с информацией, но безрезультатно. Положив в рот камешек, еще хранящий вкус, он вновь взглянул на голубой билетик. Большими буквами было напечатано: «Кинотеатр „Космонавт“, „Ошибка резидента“»; ниже каракульки чернильным карандашом – «Валька-Мурена» (не поленился-таки вывести имя полностью) и номер дома. Номер же квартиры теперь вместе со жвачкой дожевывался усердным ртом.
«Самое ж главное отодралось!» – с досадой подумал Славик и принялся обходить все квартиры подряд, начиная с последнего, пятого этажа.
Это были коммуналки, как и в его доме, и, на счастье Славика, на дверях имелись таблички с фамилиями. Глаза усиленно искали в инициалах букву «В».
Груздец В. Г. оказался неприятным угрюмым мужичком с макарониной в бороде, Балакина В. Д. – близорукой старушкой с огромным котярой, висевшим у нее на шее, как воротник зимнего пальто. Григорян В. оказался Вартаном, Гольдберги «переехали», а Голиковы «еще не пришли со смены» (но что-то подсказывало Славику, что загадочная Валька-Мурена «на смену» не ходила). Так дошел он до первого этажа. На одной двери из женских имен значилось только «Зубова Е. Р.», на другой – «Пустобрёхова» (но зато «В. А.»). Чутье опять подсказало Славику, что «фирмачная» Валька носить фамилию Пустобрёхова ну никак не может, но буква «В» в инициалах заставила его крутануть вертушку выкрашенного блестящей коричневой краской звонка.
На пороге появилась девочка его возраста с косичками-баранками у лопоухих ушей, в синем трикотажном физкультурном костюме.
– К кому? – Она уставилась на Славика.
– Мне нужна Валентина.
– Это бабушка моя, Валентина Антоновна. Она в «Стреле» в очереди за сосисками стоит.
– Не-е! – протянул Славик. – Мне точно не твоя бабушка нужна. А не знаешь, нет ли у вас в парадной молодой Валентины?
– Насколько молодой? – прищурилась девочка.
– Ну, это… Комсомольского возраста.
И опять чутье клюнуло Славика в темя: как-то не вязался обрисованный Борькой образ с комсомолом.
– А-а… – протянула девочка. – Это напротив. Зубовы они. Там ее сестры Катерины табличка.
Славик поблагодарил и вдавил горчичного цвета кнопку звонка Зубовых. Пока ожидал, успел подумать, что вот сейчас выйдет девица с комсомольским значком и серьезным патриотическим взглядом, и надо было ему поточнее описать Вальку девчонке-соседке. Но по цокающему звуку приближающихся к двери шагов, по той немыслимой обуви, которая, как молниеносно нарисовало ему воображение, могла издавать подобные звуки, он понял, что не ошибся.
Дверь отворилась, и молодая девушка, одетая так пестро, что у Славика зарябило в глазах, оглядела его с ног до головы и произнесла:
– Уот зе хелл?
– А? – не понял Славик.
– Чего надо, спрашиваю.
Славик набрался смелости и тоже оглядел ее всю целиком. На девушке были джинсы клёш, короткий балахон из аляповатых цветных лоскутков и ядовито-зеленый платок-чалма на голове. Яркие алые губы мусолили тонкую сигарету.
– Ты Валька? – выдохнул Славик.
– Кому Валька, а кому и Валентина Романовна.
Славик пытался вспомнить ее кличку, но не смог, вытащил билетик.
– «Му… Мурёна», – прочитал он.
Девушка захохотала.
– Муре́на. Понял, пионер? Рыба есть такая хищная. Так надо-то чего?
– Я от Борьки… Каль… Каль… – Славик корил себя за тупость и плохую память, морщил лоб.
– Калькутты? – подсказала Валька.
– Ага! – выпалил обрадованный Славик. – Он сказал, ты сверток передашь.
– А ты кто?
– Я Слава-Манила, – гордо произнес он.
Девушка вновь засмеялась, выпуская серебристую струю дыма.
– Давай проходи. – Она кивнула ему, приглашая войти в квартиру.
