Невская легенда - Александр Израилевич Вересов
Васенка сообразила, что она на Дудеровой горе, и что там, внизу надо искать хозяина Матиса.
Девушка вышла на глинистый проселок. Чутье подсказывало ей: не прятаться, не озираться, не оглядываться. В первом же хуторе она спросила Матиса. Ей посоветовали:
— Ищи на острову.
В деревне на самом берегу Невы, прежде чем ответить на вопрос, поинтересовались:
— Зачем тебе мельник Матис?
Время уже за полдень, а Васена все не может найти человека с этим странным именем. Всматривается подряд в каждые ворота, но повсюду вереи столбчатые, серые, в трещинках, не расписные, не узорчатые. Не спутал ли Тимофей? Или ворота новые поставлены?
Васенка поняла — много расспрашивать опасно. Очень уж заметно, что она тут чужая. Но если до вечера не найдет мельника, куда деваться?
Едва подумала об этом, крепкая рука больно сжала ей плечо. Девушку нагнал шведский стражник, высокий, сизолицый, с алебардой на плече. Он заговорил на непонятном Васене языке. Она улыбалась, силясь скрыть испуг. Покачала головой — не понимаю. Стражник спросил ломано по-русски:
— Что — корзина? Показывай.
Девушка быстрыми пальцами перебрала корешки в лукошке и словоохотливо принялась объяснять:
— Корешки тут не простые. Снадобье. Эти вот — кожу дубить, эти — вино настаивать. В лесу была, набрала, видишь сколько…
Сизолицему надоела болтовня. Он перебил:
— Ты чья?
Васенка, не раздумывая, бойко ответила совсем не то, чему учил ее Тимофей.
— Я у мельника в услужении. Знаешь мельника Матиса?..
Стражник толкнул девушку древком алебарды.
— Иди!
Васенка с места не двинулась, онемели ноги. Сизолицый схватил ее за руку, потащил. Обидно было: ничего не успела сделать. С первого шага выдала себя. Обидно и страшно.
Под ногами застучали кладочки. Какие-то тени замелькали над головой. Не сразу сообразила, что это крылья мельницы. Да вот же они, расписные вереи! В самом деле, красиво. По дереву жар-птица вырезана, и хвост у нее тронут яркой киноварью вперемежку с серебряными крапинами.
На пороге мельницы стоял пожилой, грузный мужчина с трубкой в зубах.
— Эй, Матис, — крикнул ему стражник, — смотри, твоя девчонка привел!
У мельника брови поползли под шапку. Васена споткнулась, упала и рассыпала коренья. Среди них безобидно белело берестовое колечко.
Матис пыхнул трубкой, окутался дымом. Стражник говорил с ним не по-шведски, — значит, он не швед. Кто же он?
— Заблудилась! — сердито рявкнул мельник, и отвесил Васене такую затрещину, что она мигом оказалась под навесом, где грудой лежали мучные мешки.
Хозяин даже не взглянул в ее сторону. Он повел стражника в дом угощать пенником.
9. КАНЦЫ
Шведы с первых лет старались обжить завоеванную провинцию по берегам Невы, Ижорскую землю, или, как они ее называли, Ингерманландию. Поместья раздавались не только коронным дворянам, но и финнам, голландцам, датчанам.
Мельник Матис был одним из таких пришлых хозяев. Владел он немалым куском земли. Его мельница стояла на островке, омываемом Невой и речкой, впадающей в нее. Мост через речку, самый остров и даже болото на нем назывались Матисовыми[13].
Толстый мельник слыл человеком состоятельным, прижимистым и только на вид добродушным. Дымя трубкой, он полными днями возился у жерновов. О его дружбе с «русским Тимом», конечно, никто не знал.
Поздно вечером, проводив шведского стражника, Матис переговорил с Васеной. Он долго рассматривал бересту, сличал ее с другим белым колечком, хранившимся у него.
Попыхтел трубкой. Сказал на правильном русском языке:
— Ладно. Раз уж ты назвалась моей прислугой, работай, — и подвинул к ней груду дырявых мешков, — чини!
Очень часто Васене приходилось бывать с поручениями Матиса в окрестных мызах. Если близко — ходила пешком, если далеко — ездила в хозяйской одноколке.
Она уже знала, что Нева в устье течет не одной, а пятью реками. Потому здесь много больших и малых островов. На некоторых из них видны рыбачьи шалаши, другие — безлюдны. На огромном Лосином острове (финны называли его Хирвисаари) жили суровые, молчаливые люди, корабельные знатцы. Васена отвозила им муку. На Березовом острове, в старинной роще, алела черепицей шведская мыза Бьеркенгольм. Там, где из Невы вытекает Безымянный ерик[14], на обширном мысу раскинулись поместье и сад майора Канау.
К майору Васена ездила за зерном. Но хозяина не застала. Сердитый приказчик взвалил на одноколку мешки и умудрился одним ловким ударом хлестнуть разом и лошадь и девушку-возницу.
Неподалеку от владений Канау виднелась русская деревенька Сябрино. Серенькая и тихая, она приникла к речному берегу. Ее соломенные крыши и покосившиеся темные стены с крохотными волоковыми оконцами, заткнутыми тряпьем, казались приниженно убогими рядом с высоким и горделивым майорским домом.
Дорог на все правобережье была одна, старая нотебургская. В низовье Невы она расходилась тремя тропинками…
Хозяин Матис со своей работницей почти не разговаривал: Дела на мельнице много. Васена, не разгибая спины, чинила мешки. Ей казалось — Матис действительно считает, что она с такой опасностью пришла сюда, чтобы работать на его мельнице. А ведь ей надо непременно побывать в Ниеншанце.
Но Матис все понимал. Только он не любил лишних слов. Васена убедилась в этом после одного примечательного случая.
На мельницу приехал почтенный гость, седой полковник, опиравшийся на палку с золотыми вензелями. Девушка даже не предполагала, что толстый мельник может быть таким проворным. Он учтиво кланялся, забегал вперед, открывал перед полковником двери.
Гость сел на стул и сразу же расплылся своим рыхлым, дряблым телом.
Позже Матис проводил его до коляски. Держа за локоть, помог подняться на откидную ступеньку. Сам застегнул кожаную полость, чтобы дорожной грязью не забрызгало господина полковника.
Мельник долго ходил по своей каморке, примостившейся рядом с каменными поставами. Он позвал Васену. В этот день он сказал ей самую длинную речь:
— У нас был господин Яган Аполов, комендант крепости Ниеншанц… Только он никакой не Яган. Он Иван, русский родом… Мы с ним давнишние знакомцы. Полковник приезжал меня навестить… Так вот — в семье коменданта заболела швейная мастерица. Господин Аполов спрашивает, не найдется ли ей на время замена… Значит, собирайся. Пойдешь в Ниен…
И трубкой — пых, пых, пых.
Ниен — торговый посад крепости Ниеншанц. Это был богатый город. Таким он выглядел даже сейчас, когда война приблизилась к нему. Сотнями деревянных и каменных домов раскинулся он на берегу Охты, у самого впадения ее в Неву.
Здесь было все, как положено в чистеньком иноземном городе.
