Николай Шундик - На Севере дальнем
— Таков уж обычай у народа нашего, — спокойно ответил Тынэт, разжигая печурку. — Хороший обычай — заботиться о неизвестном путнике: попадет путник в непогоду, станет искать убежище, а когда найдет, то пусть хорошо осмотрится — дар доброго человека его покормит и согреет.
А Чочой между тем продолжал осматривать землянку. В углу, под всякой рухлядью, он нашел объемистый тюк пушнины, тщательно упакованный в непромокаемый нерпичий мешок.
— Ого! Вот кто-то сколько песцов наловил! — весело сказал он.
Тынэт быстро повернулся к Чочою, подошел к тюку с пушниной, озадаченно осмотрел его со всех сторон.
— Странная находка, очень странная!— наконец сказал он. — Кто-то не хочет пушнину в торгбазу сдавать и почему-то прячет ее...
Толкнув тюк ногой, Тынэт отбросил его в угол и сказал:
— Придется забрать с собой, показать Таграту. Видимо, мы с тобой, Чочой, на след какой-то хитрой лисы напали. Нечестный человек эту пушнину спрятал...
Вскоре Чочой и Тынэт, сидя у жарко пылающей печурки, пили горячий чай. Усталые лица их блаженно улыбались. Вытянувшись во всю длину, рядом с Чочоем дремал Очер.
— Ну что ж, а теперь поедем в Коочмын, — устало потянулся после чая Тынэт. — Виктор Сергеевич, наверное, сейчас там. Боюсь, что он всех коочмынских охотников на ноги уже поднял тебя искать.
Чочой, продолжавший еще пить чай, не донес кружку до рта:
— Виктор Сергеевич в Коочмын поехал? Зачем он туда поехал?
— Он не просто в Коочмын отправился — он тебя искать отправился. Нехорошо получилось, Чочой! Много тревоги ты наделал, весь поселок встревожил.
— Так я и знал! И все из-за этой пурги...
— Да, совсем плохо получилось, — вздохнул Тынэт. — Могу под большим секретом тебе сказать, — доверительно добавил он, — сам, своими глазами видел, как Нина Ивановна из-за тебя плакала.
— Плакала?.. — с убитым видом переспросил Чочой.
Комсорг в ответ только развел руками, как бы говоря: «Ничего не могу поделать — что было, то было».
Заметенная сугробами дорога была очень трудной. Тынэт то и дело соскакивал с нарты; задыхаясь, перетаскивал ее вместе с собаками с сугроба на сугроб или, вцепившись в баран, волочился прямо по снегу, когда спускался с сугробов вниз. Чтобы не выронить где-нибудь в дороге Чочоя, Тынэт привязал его к нарте.
Когда они добрались до поселка Коочмын, черная мгла уже сменялась белой мглой: наступало утро.
Виктор Сергеевич действительно находился в одном из домов поселка Коочмын. Увидев Чочоя, он быстро встал, подошел к мальчику, снял с него малахай, посмотрел ему в лицо и только после этого, облегченно вздохнув, сказал:
— Разденьте его, напоите чаем.
— Подожди... — Мальчик отстранил рукой девушку, подошедшую к нему. — Где Степан Иванович? Там сильно болеет Соня.
— Степан Иванович давно уже дома. — Виктор Сергеевич медленно поднес трубку ко рту. — Его отвез коочмынский охотник. Кроме того, пятнадцать коочмынских охотников сейчас ищут тебя в пурге. Подумай теперь, хорошо ли ты сделал, никому не сказав ни слова, что идешь в поселок Коочмын за Степаном Ивановичем?
— Я очень хотел спасти Соню, — тихо промолвил Чочой, машинально отрывая сосульки от воротника кухлянки.
— У меня пять мальчиков просили разрешения уйти в поселок Коочмын за Степаном Ивановичем, но я решил ехать сам. А вот один только Чочой забыл о друзьях, забыл о родных, забыл о своей учительнице и директоре школы, — укоризненно сказал Виктор Сергеевич и, спрятав свою трубку в карман, сам принялся раздевать смущенного, обескураженного Чочоя.
А Тынэт тем временем рассказывал хозяину дома, старику Таеургыну, о своей странной находке, спрашивал у него, что он думает по этому поводу.
— Да, непонятное что-то... — после долгого раздумья ответил старик. — Почему человек в пустой землянке пушнину хранил? Почему не дома ее хранил? Почему в факторию[30] ее не сдавал?
— Вот-вот! — Тынэт стукнул себя ладонями по коленям.— Почему, действительно, он не сдавал пушнину в факторию?..
МАЛЕНЬКИЕ ОХОТНИКИ
После занятий Тынэт получил от Нины Ивановны очередное домашнее задание и собрался домой.
— Да, чуть было не забыл! — остановился он у порога. — Вчера слыхал разговор двух охотников. Обижаются, что у них нет возможности зимой учить своих детей охотничьему делу.
— Обида справедливая, — задумчиво сказала Нина Ивановна. — Тут надо что-то придумать.
— А я уже придумал, хорошо придумал! Организуем охотничий школьный кружок! С Тагратом уже договорился. Ближние охотничьи участки правление колхоза отдаст ребятам. Комсомольцы руководить будут кружком. Хорошо ли придумал, а?
— Замечательно придумал!
Предложение организовать кружок юных охотников школьники встретили с большой радостью. Немедленно организовалось пять бригад.
Кэукай, Эттай и Тавыль, считавшие себя уже испытанными охотниками, готовились к выходу на капканы так, как это подобает настоящим зверобоям: в торбаза у них были вложены толстые травяные стельки, чтобы в пути не промерзали подошвы; рукавицы их всю ночь выветривались на улице, чтобы, заряжая капканы, не оставить запаха, который мог бы отпугнуть песцов и лисиц; приготовлены были также копья на случай... встречи с белым медведем.
На первой зарядке капканов присутствовал и Петя. Но он к этому походу подготовился менее тщательно, чем его друзья. Петя допустил большую оплошность — не положил в торбаза стельки. Не в силах устоять против холода, Петя выплясывал у капканов такую замысловатую чечетку, что даже возмутил своих друзей.
— Ты так весь снег истопчешь, песцы побоятся к приманкам подойти, — упрекнул Кэукай.
Виновато улыбнувшись, Петя с минуту постоял спокойно, а затем снова принялся притопывать на месте.
— Послушай, Эттай, у тебя ноги не замерзли? — стараясь придать своему голосу как можно больше веселости, спросил Петя.
— У настоящего охотника не могут ноги мерзнуть, — с независимым видом ответил Эттай и продолжал слушать объяснения Тынэта о том, как правильно заряжать капканы.
А бедному Пете уже было не до капканов. Зажмурив глаза, он отчетливо представил себе теплую комнату, кровать, застланную толстым пушистым одеялом, стол, на котором были разложены его книги, и мирно дремавшего на стуле кота Ваську. Петя поймал себя на том, что он страшно завидует коту Ваське. «Ему хорошо там, — подумал Петя, — поди, опять мясо из буфета стащил, налопался, а теперь сладкие сны видит».
Ноги мерзли так, что Петя, к ужасу своему, должен был признаться самому себе, что пройдет минута-другая — и он заплачет. «Это как же так: великий полярный путешественник — и вдруг начнет реветь?!»
— А стельки-то у тебя в торбазах есть или нет? — вдруг спросил Кэукай.
— Стельки? Какие стельки? — переспросил Петя. — Нет, стелек у меня нету.
— Беги сейчас же домой! — приказал ему Тынэт.
Но от мысли, что ноги у него мерзнут не потому, что он слабее остальных, а потому, что не сумел как следует обуться, Пете как-то сразу стало теплей.
— Ничего, ничего, я выдержу!
— Домой! — повторил Тынэт.
Петя повиновался и отправился домой. Дома он натолкал в свои торбаза такие толстые стельки, что потом едва сумел обуться: ноги не лезли в торбаза.
И все же охотничий кружок Петя воспринимал совсем по-другому, чем его друзья. У него не было того охотничьего волнения, той охотничьей хватки, какие были у Кэукая, Эттая, Чочоя и Тавыля. Зато все сильнее разгоралась фантазия «великого полярного путешественника». Самым главным Петя считал для себя не отстать от своих товарищей в выносливости.
Заметив, что друзья его ничуть не хуже взрослых умеют запрягать собак, Петя на второй же день пообещал Тынэту встать чуть свет и поучиться у него этому делу. «Как же, это очень важно, это необходимо уметь полярному путешественнику»,— думал Петя, присматриваясь, в каком порядке запряжены у Тынэта собаки.
Утро было нестерпимо морозным. Пальцы обжигались о раскаленные морозом пряжки алыков и кольца потяга. Яростно дуя на руки, Петя с огромным трудом запряг десять собак. Осталось запрячь передовиков. И тут вышло самое неприятное: один из передовиков не пожелал подчиниться новому хозяину. Как только Петя подносил алык, чтобы надеть его через голову и застегнуть на животе, пес оскаливал крепкие белые клыки и угрожающе рычал. Петя ласково называл собаку по имени, пробовал погладить по голове, умиленно улыбался, но собака не поддавалась. Не помогло и то, что Петя несколько раз погладил ее по кончику хвоста.
— Вот проклятая! Ты ей улыбаешься, когда тебе плакать хочется, а она свое — рычит, да и только! — возмущался Петя.
Так ничего и не получилось у него с передовиками, пока не подошел сам Тынэт.
