Владимир Добряков - Зуб мамонта
Алька расстегнул портфель, выложил тетрадки, учебники и, не считая, вытряхнул туда всю скомканную массу бумажек и монет. Не теряя времени и не испытывая никакого волнения, Алька запер входную дверь на ключ и поспешил к автобусной остановке…
В универмаге он тотчас прошел на второй этаж и дальше, в отдел фототоваров.
Алька терпеливо обождал, пока кудрявая продавщица проверит кинопроектор «Луч-2», упакует его, выпишет чек. Когда она все это сделала, он, чуть робея, показал рукой на подзорную трубу и сказал:
— Я хочу купить ее.
— У тебя есть столько денег? — Альке показалось, что кудрявая продавщица иронически улыбнулась.
Он раскрыл портфель.
— У меня на трубу хватит.
— О! — заглянула она в портфель. — Целое состояние. Твои?
Неужели она думает, что он взял чужие, украл?
— Я очень давно коплю… — Алька покраснел, так ему было неудобно произносить это «коплю».
— Тебе показать подзорную трубу? Будешь смотреть?
— Но ведь она хорошая, новая?
— В этом не сомневайся… Значит, выписывать чек?
Алька кивнул. Пока в сторонке он считал мятые рублевки, трешки, серебряные рубли и полтинники, продавщица все же проверила красивую, бежевого цвета трубу, положила ее в желтый деревянный футляр, и, когда взволнованный Алька подал чек, она вручила ему покупку.
— Желаю открыть новую звезду! — сказала она, и Алька в ее улыбке не заметил иронии.
Теперь ему все казалось мучительно долгим. Долго не было автобуса, а когда автобус наконец подошел и Алька, сжимая громоздкий футляр, устроился в углу площадки, то начались новые пытки. Автобус шел поразительно медленно, долго стоял на остановках, у красных светофоров задерживался на целую вечность. И все-таки Алька был счастлив. Он бы даже не вспомнил, когда еще в своей жизни чувство радости и счастья было таким острым.
И как ни длинна казалась дорога, наступило время и ему выходить. Алька спрыгнул с подножки, и ему стоило больших усилий, чтобы не пуститься бегом к своей улице.
А вот и она. Уже недалеко и дом его № 10. Но Алька идет дальше, еще дальше. Здесь. Вот скамейка, вкопанная у палисадника с мальвами. Кот Тимофей лежит, с опаской поглядывает на мальчишку, который кроме обычного портфеля несет и незнакомый странный предмет.
Алька нажимает белую пуговку. Звонок дребезжит приглушенно, где-то в тихой пустоте дома.
Котя выкатывается. Опять брови нахмурил.
— Открой, — поспешно говорит Алька.
— А это что у тебя?
— Много будешь знать…
— …скоро состарюсь? — Видно, любопытному Коте не раз говорили такое. — Правда, что это?
— Открывай — увидишь.
Еще раз Котя просить себя не заставил.
— Покажи!..
Алька уже не слышит. Передняя, коридорчик (не раз бывал здесь), комната… Алька снимает ботинки и входит в комнату.
Не знал Алька раньше, не замечал, что у Толика такие большие, просто огромные глаза. А какой бледный… Рука поверх одеяла, толстущая, в гипсе.
— Здравствуй! — Толик улыбается не совсем своей, слабой улыбкой.
Альке надо было бы поздороваться, куда это годится — не ответить на приветствие своего лучшего друга да еще больного, но Алька забывает об этом.
— Знаешь, что я принес?
— Не знаю.
— А хочешь взглянуть?
— Я хочу! Я! — Котя нетерпеливо топчется возле Альки.
— Да ты свалишь его! — сказал Толик брату.
Алька двумя руками положил футляр на кровать Толика и, отстегнув крючочки, вынул подзорную трубу.
— Ух! — выдохнул Котя.
И Толик слабо выдохнул:
— Ух!
— Это тебе, — сказал Алька.
Толик с недоумением взглянул на друга.
— То есть… вместе будем смотреть на Луну, — быстро проговорил Алька. — Пусть она у тебя будет. У тебя же — обсерватория, приборы, эта… как ее?
— Тренога? — спросил Толик.
— Ага, тренога… Вместе будем смотреть. Ты мне все потом расскажешь. Ну, когда поправишься совсем… Я по твоему глобусу стану пока учить. Я уже смотрел. Такие названия — сразу не запомнишь. Красивые названия… Она в шестьдесят раз увеличивает. Вот описание, посмотри…
Через полчаса все было изучено и рассмотрено самым детальнейшим образом. Алька видел, что Толик счастлив, даже румянец на щеках появился. Еще бы не радоваться! О такой трубе он мог только мечтать!..
Они бы и еще, может, целый час не выпускали из рук трубы, но в передней раздался звонок. Котя побежал открывать, и вскоре в комнату один за другим на цыпочках вошли Галка, Игорек и Леня Майский в очках.
Председателю совета отряда и одной минуты не понадобилось, чтобы все понять. Воспользовавшись суматохой, Галка незаметно стиснула Алькину руку и шепнула:
— Ты хороший человек. Ты очень хороший.
Алька покраснел. От удовольствия, похвалы и счастья.
Зуб мамонта
Конечно, Алька засиделся. Когда он пришел домой, в комнате ярко горела люстра, за накрытым столом сидели Елена Сергеевна, нарядная тетя Кира и Вадим.
Алька поздоровался. А с Вадимом за руку. Как мужчина с мужчиной. Вадим сам протянул руку. Алька сразу оценил: твердая рука, сильная.
— Мы где-то задерживаемся? — с вопросительной улыбкой сказала тетя Кира.
— Я у Толика был! — радостно сообщил Алька и взглянул на Вадима — знает ли тот что-либо о Толике? Альке сейчас хотелось говорить прежде всего о Толике.
— И мой привет передал?
— И привет, — сказал Алька, — и…
— …апельсины.
— Забыл апельсины, — вздохнул Алька. Но тут же спохватился: — Завтра отнесу, прямо с утра!
— Аль, — тетя снова улыбнулась (и чего она все время улыбается?), — что это с нашим песиком случилось? Никак грабители побывали в доме?
Алька поднял на нее смеющиеся глаза:
— Это я.
— И бок у собачки выломал ты?
— Честно?
— Давай, — кивнула тетя. — Все как есть.
— А ругать не будешь?
— Постараюсь… Ну, так что же?
— Молотком саданул. Разозлился и саданул…
Все, разумеется, Алька рассказывать не стал. И долго, да и незачем (в особенности о Динке), но о трубе, как покупал, ехал с ней в автобусе, потом отдал Толику — об этом все как на духу выложил.
Рассказывая, Алька почему-то больше всего на Елену Сергеевну смотрел. Лицо у нее такое — он рассказывает, а у нее на лице точно в зеркале.
— Ох и парень ты, — сказала она, когда Алька наконец выдохся. — Геройский парень! А знаешь, скрывать не буду, не обижайся: я о тебе похуже думала.
— Я и сам похуже о себе думал, — весело признался Алька.
— Вадим, — вдруг спохватилась Елена Сергеевна. — Где же твой зуб-то?
— Во рту, — тотчас поняв, о каком зубе идет речь, пошутил Алька.
Все засмеялись, а Вадим сказал:
— Видишь, мама, надо выражаться точно. Сейчас ребятишки — оторви да брось. Кибернетикой интересуются. А если ты имела в виду зуб ископаемого мамонта, то он лежит у меня в кармане. — Вадим извлек из наружного кармана бумажный сверток и торжественно развернул его.
Желтая потрескавшаяся кость с неглубокими канавками, хоть и невыразительна была на вид, однако у Альки вызвала благоговейный трепет. Правда, он ожидал, что зуб размером будет побольше. Алька взял желтый зуб, принадлежавший когда-то давным-давно мамонту, внимательно осмотрел его, понюхал и даже попробовал на собственный зуб.
— Не сомневайся — оригинал, — заверил Вадим. — У одного местного охотника за рижский транзистор выменял.
Этот красноречивый факт вызвал у Альки не меньше уважения, чем тысячелетняя желтизна зуба и мелкие трещины.
— Значит, зуб мой будет? — деловито осведомился он.
— Как обещано, — сказал Вадим. — Владей.
— Порядок! — кивнул Алька. — Спасибо. Я думал: он большой, в чемодан не влезет.
— Какой уж достал, — скромно сказал Вадим.
Потом пили чай, говорили о театре, живописи.
Алька из-за аквариумов встал рано да столько еще набегался, наволновался. Он слушал и отчаянно боролся со сном. Ему все же хотелось узнать, что Вадим думает о машине: собирается ли покупать ее?
— О, да ты совсем спишь! — сказала тетя Кира. — Иди пока ложись у меня. А мы еще посидим немного.
Алька не стал сопротивляться. Сонным голосом сказал «спокойной ночи» и ушел в тетину комнату. Он разделся, лег на диван и положил рядом с подушкой зуб мамонта. Ощупал его в темноте.
«Настоящий зуб. Не обманул… А про машину спрашивать, может, и незачем. Раз транзистор на зуб променял, значит, не жадный. Наверное, и на машину не накопил. И пусть не накопил», — не особенно жалея об этом и совсем уже засыпая, подумал Алька.
1973 г.
Немного о себе и о читателе
На встречах с юными читателями меня нередко спрашивают:
— А про войну вы писали книжки?
