Мишель Пантелеич и его внук - Аркадий Миронович Минчковский

Я обиделся, решил с ним не разговаривать и в цирк, куда меня обещали пропустить бесплатно, не ходить.

На другой день дед исчез из дому с утра. Не пришел и обедать. Маме он сказал, что должен будет в чем-то помочь на фабрике, но я тому не верил.

Была суббота. Обыкновенно по субботам мы с отцом или дедом ходили в баню. Но сегодня мои родители были позваны на свадьбу, и в баню со мной никто не пошел.

После обеда, пользуясь полной свободой, я гонял с мальчишками по улице. Играли в «чижика» и «попа-загонялу». Меж тем про себя я все время твердил, что назло деду ни за что не пойду в цирк. Однако время склонялось к вечеру, и твердость решения начинала давать трещину. А при чем тут, в конце концов, дед, думал я? Ведь в цирк меня позвал Иван Августович. Вот возьму и пойду, а дома вообще не скажу, что был там.

Словом, в семь часов вечера я уже рылся в мамином комоде, отыскивая свою праздничную синюю рубаху, а в начале восьмого, положив в условленное место ключ, во всю прыть несся к Базарной площади, беспокоясь, как бы не опоздать на представление.

Что-то удерживало меня от того, чтобы взять с собой кого-то из ребят. А вдруг знакомый деда позабыл про меня. Хорош тогда буду!

Я не только не опоздал, а явился на площадь, когда широкие двойные двери шапито были еще заперты. Над окошечком похожей на большой скворечник кассы висело объявление о том, что все билеты на сегодня проданы. И все же возле кассы, неизвестно на что надеясь, толпился народ. Подозрительно поглядывая на снующих возле входа мальчишек, прогуливался милиционер с наганом на боку. Неужели, думал я, вот так, запросто, я пройду в цирк? И чем больше я сомневался, тем сильнее хотелось туда попасть. Дважды я обошел кругом двугорбый шатер. За забором слышалось что-то похожее на выстрелы, лай собак и ржание коней.

Наконец голубые двери растворились и нетерпеливая публика повалила в цирк. С дрожью в ногах вступил я под брезентовые своды.

— Проходи на свободные, — велела мне толстая контролерша с надписью «Госцирк», вышитой по обоим углам воротника тужурки.

Шапито внутри показался мне похожим на океанский парусник, каких я тоже, конечно, не видел, но о которых к тому времени достаточно начитался. По-корабельному высились две мачты. Круглые отверстия на вершине брезентового шатра не прилегали к ним вплотную, и в кольцах оставшегося пространства виделось еще не угасшее, сиреневое небо. По-корабельному спускались сверху канаты и свисала веревочная лестница. Казалось, поднимись ветер, заскрипят мачты, цирк-парусник помчится по бурным волнам.

Мне нашлось место в седьмом ряду у среднего прохода. Оттуда был отлично виден занавес, за которым скрывались артисты. На тесной площадке сверху настраивали свои инструменты музыканты.

Но вот и зажглись яркие лампы, в сумерки погрузив скамьи со зрителями и высветив желтый круг манежа.

— Представление начинается!

Это чеканно выстрелил словами человек в коротеньком фраке, с белой рубашкой и жилетом. Он стоял посреди арены и, крутя напомаженной головой, оглядывал заполненные публикой ряды. Я узнал его сразу. Это был сам Иван Августович, сейчас по-особенному шикарный. Я был горд знакомством и с превосходством смотрел на сидящих поблизости мальчишек. Знали бы они, что этот главный распорядитель еще вчера здоровался со мной за руку! Мне очень хотелось, чтобы Иван Августович увидел меня, и я изо всех сил высовывался вперед.

Представление меж тем уже шло. Вся в лиловом, с блестками на груди гимнастка вертелась на трапеции, укрепленной в вышине меж мачтами. Ее сменил молодой жонглер. Взяв в зубы палочку, он ловил на нее мячи, бросаемые публикой. Потом скакала на лошади наездница с длинными волнистыми волосами и золотыми кольцами в ушах. Вот она спрыгнула с седла и, отпустив коня, раскланивалась перед зрителями. Знакомый нашего деда не отпускал наездницу с манежа, и она снова кланялась, придерживая руками края своей воздушной юбочки и благодарно улыбаясь.

В это время за моей спиной послышался оглушительный свист. Вниз по проходу, топая ножищами и вовсю вопя: «Браво, браво!.. Бис, б-и-и-с!..», пронесся рыжий клоун. В вытянутых руках, на которых манжеты болтались отдельно от рукавов, он держал горшок с цветком, намереваясь преподнести его наезднице. Рыжий уже было перепрыгнул барьер, но, споткнувшись, растянулся. Горшок вылетел из его рук, взорвался и разлетелся на куски. Клоун поднялся, выплюнул с полкило опилок и, громко рыдая, прохромал за наездницей.

В следующий раз он выбежал на арену сразу же после выступления прыгунов-жокеев. В руках рыжего оказался длинный кнут. Он щелкал им и требовал от одного из подметавших манеж униформистов, чтобы тот изображал коня. Ловкий парень, пробежав один круг, сумел провести Рыжего и выманил у него хлыст. Теперь уже сам превратившись в «дрессировщика», униформист гонял клоуна. Он заставлял его бежать все быстрее и быстрее. Клоун несся по кругу, широко раскидывая ноги в узких клетчатых штанах. Он тяжело дышал и, оглядываясь, просил пощады. Размалеванное лицо с загнутым вверх глупым носом стало совсем не смешным, хотя иные из публики и радовались потехе. Мне сделалось жаль бедного Рыжего. Густой грим не скрыл от меня того, что клоун был стариком.

И тут я чуть не закричал, пораженный внезапным открытием. В Рыжем я узнал нашего деда! Не было сомнений — это он. Его смешная походка ногами врозь. Именно так он бегал по лесу, пугая пичужек. Это были его длинные костлявые руки, высовывавшиеся из коротких рукавов.

К моему счастью, фрачный распорядитель прекратил затянувшееся чудачество. Он забрал кнут у молодого униформиста и, погрозив ему, прогнал обоих с арены. Рыжий ускакал за кулисы, держась сзади за штаны, а Иван Августович объявил:

— Весь вечер у ковра клоун Мишель!

Так вот почему он его так назвал на улице, а я думал, просто шутит.

Сраженный невероятной новостью, в антракте я не находил себе места. Наш дед — рыжий клоун! Что делать — радоваться? Но ведь деда все обижали. Разве это было смешным, хоть он и старался рассмешить публику. Кончились подозрения о дурном прошлом Пантелеича. Он служил в цирке, с ним и побывал повсюду.

Но почему не хотел о том ничего рассказывать? Стыдился, что всю жизнь падал и глотал опилки? Что получал по заду