Николай Чуковский - Тревожная ночь
— А я сегодня чуть не засыпался, — говорил Йоська. — Встретил инвалида, у которого в то воскресенье полтинник унес.
— Да ну? — сказал Вислоухий.
— Он стоял возле колбасной, где в прошлом году Тарас стекло высадил. Сам по себе стоял, без лотка.
— Узнал тебя?
— Что узнал! Если бы узнал — не беда! У него нога деревянная, не догонит. Он меня сзади за портки схватил. «Вора поймал!» кричит. Шумит на всю улицу.
— Ну! А ты что?
— Я вывернулся и ушел под ворота.
Вислоухий молчал.
— Будет облава, Йоська, — наконец сказал он. — Увидишь, будет облава!
Йоська свистнул.
— Нас не найдут, — проговорил он. — В оранжерею они не полезут.
— Выдадут нас, Йоська! Вспомнишь потом…
— Кто выдаст? — сердито спросил Йоська.
— Мало ли кто. Вот этот, хотя бы!
И Вислоухий покосился на Костю.
— Дурак! — крикнул Йоська.
Костя, поглощенный собственными мыслями, не слушал их дальнейшей болтовни. «Где я?» думал он. «Как я сюда попал?» Он помнил воду, помнил, как он бился, завязнув в черной тине, как ему хотелось вздохнуть хотя бы один раз, как мучительно, жестоко, горько хотелось вздохнуть… Дальше он ничего не помнил, кроме головной боли.
— Хорошо собак воровать, — говорил Вислоухий, наевшись. — Породистых. Спрятать и ждать, когда хозяева награждение объявят. За других собак сто рублей дают…
— Где тебе собак воровать, — сказал Йоська. — Ты думаешь, я не видел, как ты сегодня удирал от собаки сторожа?
Вислоухий вспыхнул.
— Этой собаке не жить, — проговорил он. — Я воткну в хлеб иголку и дам ей сожрать. Она живо околеет!
Костя вдруг вскочил и обернулся к Йоське, бледный и взволнованный.
— Где Валя? — спросил он.
Он сказал это так громко и неожиданно, что Йоська вскочил и отшатнулся от него.
— Где Валя? — повторил Костя вне себя от тревоги. — Что с ним случилось?
— О ком это он? — растерянно обернулся к своим товарищам Йоська.
— Твой Валя карасей кормит! — крикнул Вислоухий и вдруг захохотал во все горло наглым отрывистым смехом, похожим на собачий лай.
Костя ясно вспомнил, как, падая, облокотился он о Валино плечо, как плот подогнулся и как в воде он чувствовал под собою Валино тело. Через секунду Валя уже оторвался от него и исчез.
— Хо-хо-хо! — лаял Вислоухий, изгибаясь в восторге.
— Врешь! — крикнул ему Костя. — Врешь! — и прыгнул вперед, сжав кулаки. — Валя жив! Я пойду и найду его!
Толкнув Вислоухого в грудь, перепрыгнув через кастрюлю с картошкой, Костя кинулся к двери.
— Держи! — заорал Вислоухий и схватил его сзади за рубашку. — Он нас выдаст! Не пускайте его!
Костя повернулся, размахивая руками и пытаясь ударить Вислоухого. Но Вислоухий крепко вцепился в Костину рубашку и прятался у него за спиной. Так они вертелись перед самой дверью.
— Хватайте, хватайте его! Он уйдет! — визжал Вислоухий, чувствуя, что пальцы скользят по холсту рубашки. — Ударь его, Тарас!
У рыжего Тараса рот был полон картошки. Он медленно поднялся и схватил Костю за плечо, как раз в ту секунду, когда тот освободился от Вислоухого и уже открывал дверь. Одной ручищей Тарас поднял его в воздух, встряхнул, как пустой мешок, и швырнул на середину сарая. Костя упал ничком, перевернув кастрюлю и рассыпав горячую картошку по всему полу.
Тарас сел на него, продолжая жевать.
Побег
— Бей его, Тарас!
— Не тронь!
— Бей его!
— Не тронь!
Вислоухий в дикой злобе прыгал вокруг Тараса, размахивая кулаками и подзадоривая его. Но Тарас слушался только Йоську. Этот тупой мальчик с воловьими мускулами был по-собачьему верен хилому Йоське, которого мог раздавить одним ударом кулака. Раз Йоська говорит «не тронь!», значит трогать не надо. Тарас не любил думать. За него думал Йоська. И он спокойно сидел на спине у Кости, дожевывая картошку и не обращая никакого внимания на злобную суетню Вислоухого.
— Пустите! — сдавленным голосом прохрипел Костя.
— Я его сам ударю! — взвизгнул Вислоухий и занес босую ногу над Костиной головой.
Но Тарас слегка хлопнул его ладонью по животу, и он, скорчившись, отлетел в угол.
— Пустите! — хрипел Костя.
— Если ты его отпустишь, нас завтра поймают, — кричал Вислоухий Йоське. — Нас ищут по всему городу и итти нам некуда. Он расскажет, что мы здесь, вот увидишь, расскажет.
— Я его не выпущу, — сказал Йоська.
Вислоухий вскочил.
— Куда, же ты его денешь?
— В погреб, — ответил Йоська.
— В погреб?
— Он будет сидеть в погребе, пока мы здесь.
Вислоухий захохотал своим лающим смехом.
— Долго ему придется сидеть в погребе! — закричал он. — Ведь нам отсюда некуда итти!
Йоська шагнул в темный угол сарая и открыл низенькую скрипучую дверцу. Пахнуло сыростью, прелой соломой. Пламя костра слегка заколебалось. Йоська сделал знак Тарасу. Тарас встал, поднял Костю за воротник и поставил его на ноги.
— Отпустите! — закричал Костя. — Где Валя?
— Твой Валя утоп, — серьезно сказал Вислоухий.
— Он врет, — перебил его Йоська. — Я сам видел, как Валя выплыл на остров.
И, обернувшись к Тарасу, прибавил:
— Ну, тащи!
Тарас подвел Костю к дверце, пригнул ему сзади голову, чтобы он не ударился о верхнюю перекладину, и толкнул вперед. Костя шагнул, почва под ним оборвалась и он полетел вниз, в пустоту. Упал он на какие-то мягкие и гибкие прутья и сейчас же вскочил. Но дверь над его головой уже захлопнулась и он оказался в полной темноте.
В погребе было сыро и холодно. Расставив руки, Костя нащупал земляные, липкие стены. Погребом служила яма, вырытая возле сарая. Она, очевидно, была покрыта общей с сараем крышей. Ярость овладела Костей. Он стал кричать, и кричал до тех пор, пока у него не заболело горло. Тогда дверь над ним приоткрылась и он увидел курчавую голову Йоськи.
— Не ори, — спокойно сказал Йоська. — Я тебе худа не желаю. Сам бы хотел тебя отпустить, да нельзя — нас ищут. А тебе волноваться нечего. Жрать будешь хорошо. Посидишь денек другой, а там, может, и выпустим.
Денек-другой! Костя подпрыгнул и ухватился руками за порог двери. Дверь погреба находилась над уровнем земли, а пол значительно ниже этого уровня. Так что добраться без лестницы до двери было довольно трудно.
— Убери пальцы — придавлю! — крикнул Йоська.
Костя сорвался, упал и дверь над ним снова закрылась.
Первым его побуждением было добраться до двери. Дверь находилась высоко и, подпрыгнув, он мог коснуться только самой нижней ее доски. Чтобы подняться выше, он стал собирать в кучу валявшиеся под ногами сухие прутья. На прутьях этих были длинные твердые листья, и по сладковатому запаху Костя догадался, что это ветви пальм. Он свалил их высокой горкой под дверью, но, взобравшись на ее вершину, не выиграл почти ни вершка — пальмовые ветви сразу осели под ним. Шаря в темноте по полу, он наткнулся на большой обтесанный камень, глубоко вросший в землю. Тогда он стал вырывать из-под него ладонями сыроватую глину. Скоро камень был окопан со всех сторон. Он перевернул его и подкатил под дверь.
Стоя на камне, он свободно доставал руками до двери. Сжав кулаки, заколотил он по толстым доскам. Весь погреб наполнился гулом. Но дверь не поддавалась. Напрасно старался он выдавить ее. Дверь была заперта крепко и только камень колебался у него под ногами.
Костины руки покрылись синяками и ссадинами. Он в изнеможении свалился с камня на кучу пальмовых веток. Стало тихо. Только кровь стучала в висках. Редко-редко до Кости смутно доносился лающий смех Вислоухого. Но наконец и он умолк, — очевидно там, наверху, заснули. Костя вспомнил валину матросскую шапочку и заплакал. Он лежал на спине и горячие слезы текли по щекам, затекали в уши. Время тянулось бесконечно.
Вдруг Костя вздрогнул и сел. Ему показалось, что кто-то издали окликнул его. «Это Валя!» подумал он. «Нет, мне почудилось». И ему стало страшно.
«Бедный Валька!»…
Но звук повторился. Он, несмотря на полную тишину кругом, донесся так слабо, что Костя и на этот раз не был уверен, что ему не почудилось. Костя почувствовал, что он больше не в состоянии сидеть в этой темной яме, и поднялся на ноги. Прежде все свои усилия он направлял на то, чтобы открыть дверь. Теперь он стал думать о других способах побега.
Он пошел от двери в противоположную сторону и наткнулся на стену. Подняв руки, он нащупал над собой доски. Потолок его тюрьмы был покатый. У двери он вздымался очень высоко, но здесь его без труда можно было достать рукой. Костя вернулся к камню, налег на него плечом и покатил через весь подвал. Камень был страшно тяжелый, и Костя несколько раз садился отдыхать, прежде чем докатил его до стены. Но вот камень перевернулся в последний раз, уперся в стену. Костя вскочил на него. Ему пришлось пригнуть голову, чтобы не ушибиться о потолок. В эту секунду он снова услышал чей-то далекий крик.
