Евгений Рысс - Приключения во дворе
Тут вошла старшая сестра и велела детям уходить, не утомлять мать.
А в четверг больная чувствовала себя уже гораздо лучше. Она улыбнулась, когда дети вошли, и голос у неё был гораздо громче и веселей. Анюта и Миша просидели у неё около часу. Клавдия Алексеевна заставила Анюту рассказать по очереди про каждый день, как они его провели с утра и до вечера. Что они ели на завтрак, на обед и на ужин. Когда они легли спать и когда встали. Где они гуляли, что Миша читал, сколько у него осталось чистых рубашек. Словом, разговору хватило почти на час. Потом Клавдия Алексеевна сказала:
— Ты, Анюта, отцу напиши. Не обязательно сегодня, можешь завтра или послезавтра, как выберешь часик свободный. Напиши, будто бы я дома, но ошпарила правую руку и не могу писать сама. Часть будто бы я тебе диктую, а часть будто ты от себя пишешь. Сумеешь придумать, чтобы отец поверил?
— Постараюсь, — сказала Анюта, потом подумала и добавила: — Да нет, конечно, сумею.
Впрочем, и на этот раз им не разрешили сидеть до конца приёмного времени. Снова вошла сестра и отправила их, сказав, что хотя Клавдии Алексеевне и лучше, всё же её утомлять нельзя.
Каждый день забегала снизу Мария Степановна. Она тоже требовала от Анюты подробнейшего отчёта, что они делали и что ели. Она варила им суп на два или на три дня, жарила картошку и котлеты. Анюте приходилось только разогревать обед и кипятить чайник. Ей было очень неловко, и она уговаривала Марию Степановну, что отлично справится и сама, что она умеет и варить и жарить, но Мария Степановна была женщина с характером, держалась по всем вопросам твёрдых взглядов, и разубедить её было невозможно. Еле Анюта добилась того, что в магазин-то они будут ходить сами, да и на это Мария Степановна согласилась с трудом.
В магазине они и встретили Валю.
Анюта увидела его первая. Ей совсем не хотелось встречаться с ним и разговаривать. Она схватила Мишу за руку. Миша сперва испугался, но она глазами показала ему на Валю, и он сразу всё понял. Ему тоже не хотелось видеться с сыном человека, так изувечившего их мать.
Валя стоял в очереди в колбасном отделе. Анюта и Миша пошли в молочный. Краем глаза они следили за сыном своего врага. Они не хотели встречаться с Валей. Но Валя, сложив продукты в авоську, вдруг увидел Анюту и Мишу, страшно растерялся, остановился и молча стоял, не зная, здороваться или нет и ответят ли ему на поклон. Он стоял и не решался уйти, а молчать становилось уже неудобно.
— Ну, как ты? — спросила Анюта, просто чтобы не молчать больше.
— Обыкновенно, — сказал Валя.
Анюта не хотела говорить ничего резкого, она понимала, что Валя ни в чём не виноват, но как-то сама собой у неё вырвалась фраза, которую говорить, конечно, не следовало.
— Видно, что обыкновенно, — сказала она, — полмагазина скупил.
У Вали сделалось злое лицо.
— Да, — ответил он вызывающе, — мы каждую неделю отцу передачу носим. Пусть он хоть и в тюрьме, а знает, что мы его не оставили.
И эти слова ещё больше раздражили Анюту, и снова она сказала то, что говорить не следовало.
— Если заработки большие, — сказала она, — так, конечно, денег жалеть не приходится.
— Пока заработков нет, — вызывающе ответил Валя, — но мы шкаф продали. А с той недели мать работать пойдёт, так и заработки будут, и опять всего накупим.
Он задрал голову и с красным лицом, но с гордым видом, не попрощавшись, пошёл к выходу. Анюта и Миша с ненавистью смотрели на него.
— Задирается! — сказал Миша.
В субботу вечером в дверь позвонили. Анюта открыла — в дверях стояла худощавая, невысокая девушка в белой кофте и синей юбке, со светлыми стрижеными волосами и уверенным, спокойным лицом.
— Это квартира Лотышевых? — спросила она.
Анюта молча кивнула головой.
— Ты дочка Лотышевой? — спросила спокойно и уверенно девушка.
Анюта снова кивнула головой.
— Я — Катя Кукушкина, старшая пионервожатая городского пионерского лагеря, — сказала девушка. — Давай-ка зайдём к тебе, мне нужно с тобой поговорить.
Не дожидаясь ответа Анюты, девушка отстранила её и уверенно вошла в квартиру. Не постучавшись, она открыла дверь кабинета отца, увидела, что в комнате пусто, открыла дверь детской, увидела, что и там никого нет, открыла дверь столовой, увидела Мишу, сидевшего за столом и читавшего книжку, вошла, уверенно отодвинула стул и села.
Анюта закрыла оставшиеся открытыми двери в детскую и в кабинет, тоже вошла в столовую и села напротив.
— Вам что? — спросила она растерянно.
— Ты что же, — строго сказала девушка, обращаясь к Мише, — околачиваешься по дворам, вместо того чтобы отдыхать в городском пионерском лагере? Хорош, нечего сказать!.. А сестра твоя чего смотрит? Большая же девочка. Никуда это не годится!
Она сказала всё это так решительно, что брат и сестра действительно почувствовали себя виноватыми.
— Завтра к девяти часам, — сказала гостья не допускающим возражения тоном, — вы оба придёте к нам в лагерь. У нас есть чем развлечься, так что вам будет нескучно. Ты чем увлекаешься?
Миша растерялся, покраснел и невнятно пробормотал:
— Ничем.
— Неважно, — сказала пионервожатая, — у нас радиодело хорошо поставлено, шахматисты у нас неплохие, волейболисты, фотографы. В общем, сам себе выберешь дело по вкусу.
— Хорошо, — сказал Миша, понимая, что сопротивление бесполезно.
— А ты чем увлекаешься? — повернулась девушка к Анюте, считая, что вопрос с Мишей решён.
— Я?.. — протянула неуверенно Анюта. — Да как сказать, и тем и другим.
— Тебе стоит заняться кройкой и шитьём, — решила старшая пионервожатая.
Анюту раздражала Катя. Очень уж решительно разговаривала пионервожатая, очень уж было ясно, что никаких возражений слушать она не хочет, а если и выслушает, то не примет во внимание. Анюта не знала, что Катя держалась так решительно и непреклонно именно потому, что была очень в себе неуверенна.
Анюта не почувствовала этого и подумала, что могла бы вожатая немного посчитаться с её, Анютиным, мнением. Как-никак она старшая, пока нет отца и матери.
Анюта понимала, что если, может быть, Мише действительно стоит ходить в пионерлагерь, то уж она, Анюта, никак не может проводить там время. На ней — хозяйство, и в больницу надо ездить, и вообще столько дел, что где уж тут ещё заниматься в кружке кройки и шитья. На одну починку Мишиных рубашек, штанов и носков сколько времени уходит. И всё-таки она оробела и сказала неожиданно для самой себя послушным тоном воспитанной девочки:
— Хорошо.
— Так вот, — сказала пионервожатая, удовлетворённо кивнув головой, — значит, завтра к девяти часам. И не опаздывайте. До свидания.
Она встала и вышла на комнаты. Она вышла так решительно и быстро, что Анюта и Миша даже не сообразили, что нужно её проводить. Впрочем, кажется, в этом действительно не было необходимости. В передней сразу же загорелся свет, потому что необъяснимым чутьём старшая пионервожатая, в полной темноте, моментально нашла выключатель. Уже щёлкнул замок выходной двери, когда Анюта собралась с мыслями и, ничего не сказав Мише, опрометью бросилась вслед за уходящей гостьей.
Когда Анюта выскочила на лестницу, Катины каблучки уже щёлкали по ступенькам двумя маршами ниже. Анюта еле её догнала.
— Извините, — сказала она задыхаясь, — я только хочу вам сказать…
— Ну? — спросила пионервожатая.
— Миша будет ходить, — сказала Анюта, — а я нет.
— Почему? — строго спросила пионервожатая.
Анюта, запинаясь, стала ей объяснять, сколько у неё дел и сколько забот, но, чувствуя на себе Катин твёрдый и решительный взгляд, постепенно теряла уверенность и остановилась, не договорив фразы.
Пионервожатая минуту подумала.
— Да, — сказала она решительно, — ты, пожалуй, права. Ну, что же, приводи брата, а с тобой мы что-нибудь придумаем. Значит, завтра в девять часов.
Она застучала каблучками по ступенькам, оставив Анюту немного растерянной, но, в общем, довольной.
«Действительно, — думала Анюта, — Мише будет в лагере лучше, чем дома».
Глава пятая. Замечательный Паша Севчук
На следующий день после Катиного визита Миша пришёл в пионерский лагерь. Его привела Анюта и задержалась, чтобы взыскательным взглядом старшей сестры посмотреть, где будет отныне проводить целые дни её младший брат.
Анюте повезло: в этот день в лагерь приехала группа пионервожатых из других лагерей. Катя водила их по лагерю, всё им показывала и объясняла, и Анюта ходила вместе с ними и всё осматривала, и слушала Катины объяснения.
Ей понравились и волейбол, и настольный теннис, и беседка-читальня, но больше всего ей понравилось другое: никто не скучал, все были заняты какими-то непонятными Анюте, но, очевидно, очень важными и увлекательными делами. Какие-то девочки подбежали к Кате и, прервав её разговор с вожатыми, начали с возмущением рассказывать, что некий Серёжа поступает неправильно и обидел некую Клаву. Клава плачет, и дело требует немедленного вмешательства. Катины распоряжения были кратки и точны: Серёже сказать, что о нём будет разговор на линейке. Если он сейчас же не уймётся, привести его сюда. Клаву развлечь и пойти вместе с ней распаковывать новые игрушки, которые прислали с завода.
