Вера и Марина Воробей - Чужие игры
«Еще и замужем! Заморочила парню голову старая грымза. Конечно, в ее годы есть всякие там способы...» Какие, Юле даже думать не хотелось.
Ежов как дурак улыбнулся до ушей и уступил рыжей место на лавочке. Но подошел поезд, скамейка освободилась, и он плюхнулся рядом с ней. Они принялись весело болтать, точнее, болтала рыжая, а Ежов только кивал и улыбался. На Юлин взгляд, улыбался идиотски, просто кретински.
«Что ж он ей свой веник не дарит? – ядовито, через силу усмехнулась она. – Совсем от счастья сомлел».
Время тянулось медленно.
«И о чем они там треплются? Со мной-то он вечно вякает-шмякает: «это… вот». А тут разошелся – рта не закрывает».
Юля изо всех сил старалась быть циничной, но силы ее покидали, и тяжелая, глубокая тоска все сильнее проникала в сердце. Девушка чувствовала, что ноги начинают дрожать, лоб покрывает испарина. В изнеможении она прислонилась к колонне и провела ладонями по лицу, а отведя руки, заметила – компания на скамейке увеличилась.
Рядом с рыжей на скамейку плюхнулся плечистый парень лет тридцати, в очках и с кожаным рюкзаком. Он положил руку рыжей на плечо, а та, нисколько не смущаясь Ежова, поудобнее прижалась к нему.
«Вот тебе! – мстительно радовалась Юля. – Как аукнется, так и откликнется. – Она почувствовала новый прилив сил. – Ну давай, Ежов, подерись с ним!»
Но Коля, казалось, страшно обрадовался появлению очкастого, словно только его и ждал. Юля жаждала драки с визгами рыжей, разбитыми лицами и приходом милиции. Однако ничего подобного не произошло. Эти трое еще немного поговорили, потом Ежов стукнул себя по лбу и аккуратно снял газетку с букета. Тут Юля обомлела. Никаких цветов и в помине не было. Коля приволок самый обыкновенный веник.
«Зачем же его так замотали? Что с ним сделается?» – подумала про себя девушка.
Рыжая веник взяла, сунула очкастому в руки и долго рассыпалась в благодарностях.
«Эта рыжая и очкастый – муж с женой! – осенило Юлю. – А я тогда кто? Клиническая дура! – ответила она сама себе. – Стопроцентная дура».
Теперь Юля поглядела на рыжую безо всякой ревности, и та ей даже понравилась: большие зеленые глаза, милая улыбка, и, несмотря на солидный возраст, все в полном порядке. Очкастый раскрыл рюкзак и вынул оттуда что-то завернутое в газету, а Ежов это что-то переложил к себе в сумку. Потом они еще немного поболтали и разошлись. Ежов пошел на выход, а рыжая и очкастый в обнимку направились к поезду.
Юле ужасно захотелось немедленно догнать Колю, все ему рассказать и попросить прощения за свои подозрения. Однако она не стала этого делать. Вряд ли эта почти детективная история со слежкой улучшит их отношения.
5
Юля еле добралась до дома: сильные душевные переживания вымотали ее неимоверно. Она вернулась с жуткой головной болью, кое-как разделась и упала на диван. Руки-ноги ломило, появился озноб, но больше всего ее угнетало сознание собственного кретинизма. Генриетта Амаровна ужаснулась бледности внучки и взялась за дело. Перво-наперво сняла с ее шеи мобильник:
– Чтобы не трезвонил попусту!
Потом заботливо укрыла больную теплым пледом, напоила горячей смесью лимона, меда, клюквы и еще каких-то трав и поплотнее задернула шторы. Несколько секунд Генриетта Амаровна прислушивалась к дыханию внучки.
– Удовлетворительно, – констатировала она и, крадучись, вышла из комнаты. Выпив бабушкино средство, девушка мигом уснула.
Проспала Юля несколько часов, а открыв глаза, сначала не могла понять, как очутилась дома. Последнее яркое воспоминание – поднимающийся вверх по эскалатору Ежов, а дальше в памяти следовал провал. «Видимо, – решила Юля, – я добралась до дома на автопилоте». Она присела на постели, и тут нахлынули воспоминания. Стыдно стало так, что девушка зарылась с головой под подушку. Однако мысль, что пока никто ничего не знает, немного утешила.
«Бред собачий». – Юля выбралась из постели и поскорее отправилась в душ.
В коридор выглянула Генриетта Амаровна, посмотрела на внучку и, кажется, осталась довольна. Бабушкина фирменная смесь могла бы и мертвого поднять. Правда, при всех многочисленных плюсах у нее имелся один минус. Всякий испивший ее засыпал богатырским сном, а просыпался насквозь мокрый от пота. И на сей раз результат был тот же. От Юлиного недомогания осталась лишь легкая слабость.
Девушка открыла кран, налила в ванну ароматическую пену и погрузилась в теплую воду. «Вот это кайф! Все-таки, – думала она, – водопровод и ванна – величайшие достижения человечества».
Юля чувствовала, как силы возвращаются. Сквозь шум воды она различила стук входной двери. «Наверняка Марина вернулась! Стоп, допустим, она видела Ежова и сейчас все расскажет. Тогда сегодняшний дурдом будет иметь серьезные последствия. Сначала лекции Маринки и Генриетты Амаровны, следом, конечно, папины нотации. Хорошо еще, если никто из них не захочет побеседовать с Ежовым!»
Юля тревожно прислушалась, но шум воды превращал все звуки в неразличимое бу-бу-бу. Она закрутила кран, и голоса зазвучали яснее.
– Не знаю. – Марина еще стояла в прихожей. – Понятия не имею. Побелела вся и говорит: «Голова болит!» – и как ломанется…
– Да-да-да, – отвечала бабушка. – Прямо лица на ней не было. Пришла и без сил упала.
Юля прикинула: вроде бы сошло. Марина видела ее убегающей в сторону дома, бабушка – пришедшей домой. Что произошло между этими двумя эпизодами, не видел никто. Она еще немного полежала в ванне и почувствовала себя совсем здоровой. «Главное выглядеть веселой и беззаботной», – решила девушка.
Марина подловила подругу, когда та выходила из ванной:
– Что на этот раз стряслось?
– Не знаю. – Врать не хотелось, но и правду сказать было неловко. – Какая разница? Кончилось все – и ладно. Бабушка, – жалобно протянула она, отвернувшись от Марины и входя в кухню. – Я есть хочу.
– Вот и великолепно! – Генриетта Амаровна радостно потерла руки. – Аппетит – первый признак хорошего самочувствия. Ну-ка, загляни под салфетку.
Юля сразу заприметила огромное блюдо на кухонном столе и потянулась к нему.
– Ура! Пирог с вишнями.
– И не просто пирог с вишнями, а экспериментальный. – Бабушка заговорщически подмигнула девушкам. – Представляете! Юля уснула, а тут кулинарное шоу началось. Ну я и взялась за синхронное выпекание, так сказать, пошла на поводу у телевидения. Они тесто делают – и я делаю, они начинку – и я тоже. Что уж вышло, не знаю. О! – Она подняла кверху указательный палец. – Телефон! Сидите, это меня.
Через секунду из коридора донеслось:
– Добрый день, добрый день. Ну, как ваше здоровье, Анна Яковлевна?
– Телефон блокирован минимум на час, – хихикнула Юля и вонзила нож в экспериментальный пирог.
– Тебе мобильника мало? – Марина скептически смотрела на подругу, и Юля не очень уютно чувствовала себя под этим взглядом.
– Доставай тарелки. – Юля пыталась делать вид, будто ничего не произошло.
Несколько минут на кухне было тихо. Экспериментальный пирог превзошел все ожидания. Причем особенно усердствовала над ним Юля.
– Ну и? – Марина прищурилась. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Да пожалуйста! – Юля демонстративно не желала отрываться от пирога. – А что тебя интересует? Спряжение глаголов? Теорема Пифагора? Местоимения в английском?
– Нет. – Марина поджала губы. – Меня интересует, что с тобой стряслось. Версию упал-очнулся-гипс не предлагать. С чего это тебя утром скрючило? Вроде бы Ежова нигде поблизости не было. Он, кстати, – поймала она Юлин взгляд, – явился к третьему уроку и очень интересовался, куда это ваше высочество подевалось. Просил тебе передать, что сегодня зайдет проведать.
– Ой, ну хватит! – Юля поднялась из-за стола. – Итак ясно: голова у меня ужасно разболелась, вон даже бабушка видела.
– Хватит так хватит. А то я хотела тебе еще одну новость рассказать про твоего драгоценного. Ладно, пойду уроками займусь. – Марина сделала вид, что уходит.
– Какую новость? – Юля преградила ей дорогу.
– Да ерунда, ты ведь просила прекратить.
– Ну?
– Он сегодня в школу с мобильником явился, в новом джинсовом костюме, «Ли Купер» между прочим, и в кроссовках найковских. Шустов клянется, что все родное. Откуда такая роскошь при их доходах – не понятно.
Юля удивилась. Утром Ежов был одет как всегда – с черкизовского бутика. Теоретически после встречи с рыжей и очкастым Коля вполне мог зайти в магазин и все купить. Но вот деньги... Додумать эту мысль она не успела: в дверь позвонили, и Марина упорхнула ее открывать.
– Надо же! – в коридоре раздался Маринин смех. – Легок на помине. Да не бойся, уже оклемалась, на кухне она. Наедине с пирогом. Юлия, к вам пришли.
В дверном проеме показался как всегда немного сконфуженный Ежов.
