Тимоте де Фомбель - Глаза Элизы
Да, есть на Дереве райские уголки, которые стоило бы навсегда оставить милым мокрицам.
В это утро, едва мокрица принялась пить воду из прозрачного озерца, его поверхность вдруг задрожала.
Мокрица услышала крики.
Какое животное могло издавать такие громкие звуки? Мокрица никогда не слышала ничего подобного.
Охотники.
Они еще далеко, за холмами. Одни трубят в рожки, другие громко хлопают в ладоши, издавая жуткое «уля-ля-а!». Мокрица привстала на тонких ножках — на противоположном конце долины появилась чья-то фигура. Кто-то мчался к озерцу. Судя по учащенному дыханию, бежал не охотник — бежала добыча. В остальном незнакомец двигался беззвучно, ногами едва касаясь коры.
Через мгновение взвыли рожки. Беглец метнулся в сторону — и слева, и справа его оглушило протяжное гудение. Долину наполнили крики загонщиков. Несчастная жертва замедлила бег, прыгнула в озерцо и замерла.
Штаны до колен, сам по уши в грязи, на спине сарбакан больше его роста — мокрица не успела понять, к какому семейству насекомых относится это существо.
Между тем крики охотников приближались. Беглец набрал в грудь воздуха и погрузился в воду с головой. Водная поверхность сомкнулась и вновь стала неподвижным зеркалом.
И тут же со всех сторон к озерцу сбежалась дюжина охотников. Мокрица прижалась к коре и замерла. Она слилась с корой и сошла бы за бугорок. Но могла и не стараться — охотились не за ней.
— Где он?
— Понятия не имею.
— Исчез без следа!
На охотниках были круглые шапки из шмелиного меха. По плотным теплым плащам было видно, что они не первый день в пути.
— Дальше не пойдем. Мы должны вернуться до того, как выпадет снег.
Высокий охотник, вооруженный гарпуном с двумя зазубринами, сделал шаг вперед.
— Я остаюсь. Не дам ему сбежать. Чувствую: он где-то здесь, поблизости.
И с яростью воткнул гарпун в бедную мокрицу. Хорошо, что у мокриц крепкий панцирь. Бедняжка даже не шевельнулась. Другой охотник, наклонившийся, чтобы напиться озерной воды, выпрямился и спокойно ответил:
— Ты будешь делать то, что тебе прикажут, Шершень.
Он вытер рот и показал рукой на идущую к ним еще одну группу охотников.
— Мы поймали семерых взрослых и двух малявок. Джо Мич будет доволен.
Охотники тащили за собой двое саней на перьевых полозьях. На санях стояли большие ящики с дырками.
— До Главной Границы десять дней пути, не будем терять время!
Охотник по имени Шершень отправился за своим гарпуном, торчавшим из панциря мокрицы, бормоча себе под нос:
— Вы еще пожалеете! Этот не такой, как другие…
Охотники тронулись в путь. Сани заскользили по коре.
Мужчины выглядели усталыми. Один из них хромал. Все брели, низко опустив головы: не хотели видеть мрачных высоких гор, которые им предстояло преодолеть.
Вот невеселый обоз достиг края долины. Сейчас скроется с глаз. Скрип полозьев по коре уже едва слышен.
Из ящика на последних санях высунулась дрожащая детская ручка и вцепилась в полоз.
Что же везет с собой необычный караван?
Прошло еще несколько долгих минут. Мокрица подняла голову. Чужаки ушли из долины.
Мокрица чувствовала жгучую боль в спине. Болела рана, которую нанес ей гарпун. Но мокрицы — крепкие существа, и она потихоньку поползла подальше от озера. В маленькой долине воцарилось спокойствие.
На гладкой поверхности озерца показалась голова. Беглец выпустил из губ сарбакан, с помощью которого он дышал, пока находился под водой. Высунув голову, беглец огляделся. Ни души.
Рывком он встал на ноги, и вода смыла грязь с его лица, волос и одежды.
Да, это был Тоби.
Тоби Лолнесс… Он стал более сильным и ловким, но в его глазах вновь появилась настороженность. Он вернулся к жизни беглеца.
Тоби вышел из озерца и привычным движением засунул сарбакан в колчан, висевший у него за спиной.
Два месяца назад Тоби покинул Травяное Племя. Вместе с ним в путь отправились его друг Лунный Диск и опытный проводник по имени Джалам. Спутники должны были проводить Тоби до подножия Дерева.
Тоби не хотел подвергать друзей опасностям дальнего путешествия, но старый Джалам сказал, что оно будет для него последним: вернувшись, он затворится в колосе и будет доживать там свои преклонные годы. Он будет рад проводить Тоби.
— А ты что скажешь? — спросил Тоби у Лунного Диска.
— Для меня это будет первое путешествие, и я хочу пойти с тобой, Ветка.
Тоби больше не возражал.
Джалам не хотел брать с собой Лунного Диска.
— Десятилетний мальчуган, Тряпичка, нам ни к чему. Тебе самое место в колоске матери.
— У меня нет матери, — ответил Лунный Диск.
Джалам смутился и больше не настаивал. В путь они отправились втроем.
Тоби знал, что, собираясь в дорогу, старик и мальчик надеялись отыскать следы пропавших друзей.
Каждый год десятки обитателей травяной равнины, рискнувшие отправиться в сторону Дерева, исчезали. Но, пренебрегая опасностью, к Дереву шли все новые смельчаки. Ствол давал Травяному Племени то, чего не было на равнине: плотную древесину, которая была куда прочнее соломы. Но еще сильнее отважную молодежь влекла к Дереву опасность, тайна исчезновения соплеменников и надежда их найти.
Первую неделю путешественники шли по знакомым местам. Тоби хотел, чтобы их маленький отряд возглавил старый Джалам, но тот отказался.
— Я буду замыкающим. На несколько шагов позже приду к своему одиночеству. Небольшой, но все же выигрыш.
На самом деле Джалам следил за Лунным Диском. Он по-прежнему считал, что не надо было брать с собой мальчугана, и при каждом удобном случае давал ему это понять.
Зато Тоби восхищал старого проводника своими познаниями. Он прекрасно ориентировался на равнине благодаря теням стеблей. Слушая траву, предсказывал дождь и ветер. Всегда мог найти, чем пообедать: в болотистых местах отыскивал стрекозиные яйца, знал, у какой травы листья сладкие и сочные, а у каких вьющихся растений пряный вкус. Умел толочь семена с водой и печь в горячей золе лепешки.
С тех пор как они отправились в путь, Лунный Диск стал очень молчаливым.
Когда он шел слишком быстро, Джалам сердито ворчал:
— Глупый Тряпичка! Летит, как ветер, только сам не знает куда! Лунный Диск замедлял шаг. Он был мрачен, но не из-за ворчания Джалама и не из-за скорого расставания с Тоби: люди Травяного Племени горюют о мертвых, а вовсе не о тех, кто отправляется в путь.
— Путешествуя, живешь за двоих, — повторял Джалам, уже тоскуя по своим долгим странствиям..
Так из-за чего же печалился Лунный Диск? Тоби казалось, что он догадывается о тайне друга.
Путешественники остановились на ночевку в пятый раз. Они устроились в свернутом листе возле могучего стебля дикой моркови. После ужина Джалам достал, как обычно, маленькую трубочку из травинки, закрытую с обеих сторон, накапал из этого флакончика себе на язык три капли фиалкового сиропа, подложил край плаща под голову и крепко заснул.
Издалека доносились любовные песни лягушек. Во тьме, словно медленно падающие звезды, пролетали светлячки.
Тоби и Лунных! Диск пытались оживить костер, вороша угли.
— Я знаю, что ты видел, — сказал Тоби.
— Видел, потому что у меня есть глаза, — отозвался Лунный Диск со свойственной людям Травяного Племени уклончивостью.
— Забудь это.
Лунный Диск подул на угли. Вспыхнувший огонек осветил их лица. Одному едва исполнилось десять лет, второму было на пять или шесть весен больше. Лунный Диск щелкнул пальцами над костром, будто запустил волчок. Он знал, как успокоить огонь, чтобы тот ел поменьше травы. На лица мальчиков снова опустилась тень.
После долгого молчания Лунный Диск заговорил:
— Ты должен мне сказать, что сделала Илайя.
— Забудь, — повторил Тоби. — Ничего она не сделала.
Накануне ухода Тоби Лунный Диск застал его внизу у их колоса. Тоби прижимал Илайю к земле, а она изо всех сил вырывалась. Однако Тоби держал ее крепко. Лунный Диск поспешил к ним, чтобы разнять. Но, приблизившись, остановился как вкопанный: в правой руке сестра сжимала наконечник стрелы.
Узнав маленького брата, Илайя выпустила оружие и убежала.
— Ты должен сказать мне, Ветка, что сестра собиралась сделать с той стрелой.
Лунный Диск был полон решимости, она звучала в каждом его слове.
— Разбитое острее целого, — продолжал он. — Осколок может убить. Я знаю, что вот уже несколько лет внутри у сестры словно что-то разбилось. Если она опасна, ты должен сказать мне, Ветка.
Лунный Диск не сомневался, что Илайя собиралась убить Тоби. Мысль об этом разрывала ему сердце. Тоби и Илайя! Ближе у него никого не было!
