Луиза Мэй Олкотт - Маленькие женщины
Бесс говорила очень горячо, и Мег пообещала, что сходит завтра.
– Попроси у Ханны что-нибудь вкусненькое и отнеси им, Бесс, тебе полезно прогуляться, – сказала Джо, добавив извиняющимся тоном: – Я пошла бы, но хочу дописать рассказ.
– У меня болит голова, и я устала. Я надеялась, что, может быть, кто-нибудь из вас сходит, – сказала Бесс.
– Эми сейчас вернется, она сбегает вместо нас, – предположила Мег.
– Хорошо, я немного отдохну и подожду ее.
Бесс прилегла на диван, остальные вернулись к своим занятиям, и Хаммели были забыты. Прошел час; Эми не появилась, Мег ушла к себе, чтобы примерить новое платье, Джо с головой погрузилась в свой рассказ, а Ханна сладко спала в кухне перед очагом. Бесс тихонько надела капор, наполнила корзинку кое-какой едой для бедных детей и вышла на промозглый воздух с тяжелой головой и печалью в кротких глазах. Было уже поздно, когда она вернулась, и никто не заметил, как она пробралась наверх и закрылась в комнате матери. Полчаса спустя Джо отправилась поискать что-то в «мамином шкафу» и там нашла Бесс, которая сидела на деревянной аптечке с очень печальным лицом, красными глазами и бутылочкой камфары[70] в руке.
– Христофор Колумб! В чем дело? – воскликнула Джо, когда Бесс вытянула руку, как бы предостерегая ее, и спросила торопливо:
– У тебя была скарлатина, да?
– Сто лет назад, тогда же, когда и у Мег. А что?
– Тогда я скажу тебе. О, Джо, ребеночек умер!
– Какой ребеночек?
– Ребеночек миссис Хаммель; он умер у меня на коленях, прежде чем она вернулась! – воскликнула Бесс с рыданием.
– Бедняжка моя, какой ужас! Я должна была пойти вместо тебя, – сказала Джо с раскаянием, хватая сестру в объятия и усаживаясь в большое кресло матери.
– Нет, не ужас, Джо, я не испугалась, только это так печально! Я сразу увидела, что ему хуже, но Лотхен сказала, что ее мать пошла за доктором, и я взяла ребеночка на руки, чтобы дать Лотти отдохнуть. Он, казалось, спал, но вдруг вскрикнул, вздрогнул, а потом остался лежать очень спокойно. Я пыталась согреть ему ножки, а Лотти дать молока, но он не шевелился, и я поняла, что он умер.
– Не плачь, дорогая! И что ты сделала?
– Я просто сидела и держала его осторожно, пока не пришла миссис Хаммель с доктором. Он сказал, что ребенок умер, и осмотрел Хейнриха и Минну, у которых болит горло. «Скарлатина, мэм. Следовало позвать меня раньше», – сказал он сердито. Миссис Хаммель ответила ему, что бедна и пыталась лечить ребенка сама, но теперь слишком поздно, и она может лишь просить его помочь остальным и надеется на его милосердие. Тогда он улыбнулся и подобрел, но все это было очень печально, и я плакала с ними, пока доктор вдруг не обернулся в мою сторону и не сказал мне, чтобы я шла домой и немедленно приняла белладонну[71], а иначе у меня будет скарлатина.
– Нет, не будет! – воскликнула Джо, в испуге прижимая ее к себе. – О, Бесс, если ты заболеешь, я этого себе никогда не прощу! Что же делать?
– Не бойся, я думаю, что перенесу ее легко. Я посмотрела в маминой книжке и нашла, что скарлатина начинается с головной боли, боли в горле и такого чувства недомогания, как у меня, так что я приняла белладонну, и мне стало лучше, – сказала Бесс, прикладывая холодные руки к пылающему лбу и пытаясь казаться здоровой.
– Если бы мама была дома! – воскликнула Джо, хватая «мамину книжку» и чувствуя, что Вашингтон безмерно далеко. Она прочла страницу, взглянула на Бесс, пощупала ее лоб, заглянула в горло и затем сказала серьезно: – Ты была с ребенком каждый день более недели; так что, боюсь, ты заболеешь, Бесс. Я позову Ханну, она знает все о болезнях.
– Не позволяй Эми заходить ко мне; она не болела скарлатиной, и я очень боюсь заразить ее. А вы с Мег не заболеете снова? – спросила Бесс встревоженно.
– Думаю, что нет. Да пусть бы я и заболела, поделом бы мне было, себялюбивой свинье! Позволила тебе пойти, а сама осталась писать свою чушь! – пробормотала Джо и отправилась советоваться с Ханной.
Добрая душа мгновенно очнулась от сна и сразу взяла дело в свои руки, заверив Джо, что беспокоиться нечего, что у всех бывает скарлатина и что, если правильно лечить, никто от нее не умирает, – всему этому Джо поверила и с чувством облегчения последовала за Ханной в комнату Мег. Втроем они вернулись к больной.
– Теперь я вам скажу, как мы поступим, – заявила Ханна, осмотрев и расспросив Бесс. – Мы позовем доктора Бэнгза, просто осмотреть тебя, милочка, и убедиться, что мы не ошиблись. Эми на время отправим к тете Марч, чтобы ей ничего не грозило, а одна из вас, девочки, не пойдет на работу и останется дома с Бесс на денек-другой, чтобы ей не скучать.
– Разумеется, останусь я; я старшая, – начала Мег; было видно, что ее мучают тревога и угрызения совести.
– Нет, останусь я. Это моя вина, что она заболела; я обещала маме, что буду ходить по всяким поручениям, и не сдержала слова, – сказала Джо с решимостью в голосе.
– Кого ты хочешь, Бесс? Ведь достаточно одной, – сказала Ханна.
– Джо, пожалуйста. – И Бесс с довольным видом склонила голову к сестре на грудь, окончательно решив вопрос.
– Я пойду скажу Эми, что она поедет к тете, – уходя, проронила Мег, немного обиженная, однако в целом, пожалуй, даже с облегчением, так как она, в отличие от Джо, не любила ухаживать за больными.
Эми открыто взбунтовалась и со страстью заявила, что лучше заболеет скарлатиной, чем пойдет к тете Марч. Мег уговаривала, просила, приказывала – все напрасно. Эми торжественно поклялась, что не пойдет, и Мег в отчаянии отступилась от нее и пошла к Ханне, чтобы спросить, что делать. Прежде чем она вернулась, в гостиную зашел Лори и обнаружил там рыдающую Эми, уткнувшуюся головой в диванные подушки. Она рассказала обо всем, ожидая утешения, но Лори только сунул руки в карманы и заходил по комнате, негромко насвистывая и сдвинув брови в глубокой задумчивости.
Потом он сел рядом с ней и сказал самым вкрадчивым тоном:
– Слушай, будь разумной маленькой женщиной и сделай как они говорят. Ну-ну, не плачь, послушай, что я придумал. Ты пойдешь к тете Марч, а я буду приезжать и брать тебя покататься или прогуляться пешком; мы отлично проведем время. Разве это не лучше, чем хныкать тут?
– Я не хочу, чтобы меня отсылали, как будто я мешаю, – начала Эми обиженным тоном.
– Помилуй, детка, ведь это делается, чтобы ты осталась здорова. Ты же не хочешь заболеть, правда?
– Конечно, нет, но я думаю, что все равно заболею, потому что я была с Бесс все это время.
– Именно поэтому тебе надо немедленно уходить, чтобы ты могла избежать болезни. Я думаю, что перемена воздуха и обстановки поможет тебе остаться здоровой или, если ты все же заболеешь, перенести болезнь легче. Я советую тебе отправляться как можно скорее. Скарлатина, мисс, – это вам не шутки.
– Но у тети Марч ужасная скука, и она такая сердитая, – сказала Эми довольно испуганно.
– Скучно не будет, если я буду заскакивать каждый день, рассказывать, как себя чувствует Бесс, брать тебя на прогулку. Старой леди я нравлюсь, и я постараюсь быть с ней как можно милее, так что она не станет пилить нас, что бы мы ни делали.
– Ты покатаешь меня в маленькой колясочке на Шалуне?
– Клянусь честью.
– И приходить будешь каждый день?
– Вот увидишь.
– И возьмешь меня назад, как только Бесс поправится?
– В ту же минуту.
– И сводишь в театр, честно?
– В десяток театров, если удастся.
– Ну… я думаю… я пойду, – сказала Эми медленно.
– Молодец! Позови Мег и скажи, что ты согласна, – ответил Лори, одобрительно похлопав ее по спине, что рассердило Эми даже больше, чем слово «согласна».
Мег и Джо, сбежавшие вниз, увидели свершившееся чудо, и Эми, чувствуя себя всеми любимой и очень самоотверженной, обещала уйти к тете Марч, если доктор скажет, что Бесс больна.
– Как там она, бедняжка? – спросил Лори, так как Бесс была его любимицей и он тревожился о ней больше, чем желал показать.
– Лежит на маминой кровати. Ей лучше. Смерть ребенка произвела на нее тяжелое впечатление, но я надеюсь, что ее болезнь – всего лишь простуда. Ханна говорит, что тоже так думает, но выглядит обеспокоенной, и от этого мне тревожно, – ответила Мег.
– Какой это ужасный мир! – сказала Джо, в волнении взъерошивая волосы. – Не успеешь выбраться из одной беды, как сваливается другая. Похоже, не за что уцепиться теперь, когда мама уехала, и я в полной растерянности.
– Ну, не делай из себя дикобраза, тебе это не идет. Пригладь свою шевелюру, Джо, и скажи лучше, должен ли я отправить телеграмму вашей маме или сделать что-то еще, – спросил Лори, который так и не смог примириться с тем, что его друг утратил свою единственную красу.
– Это-то меня и волнует, – сказала Мег. – Мне кажется, что нам следует известить маму, если Бесс действительно больна, но Ханна говорит, что этого делать нельзя, потому что мама не может оставить папу и известие только встревожит их. Бесс скоро поправится, и Ханна точно знает, что делать, а мама говорила, что мы должны слушаться ее, так что мы, вероятно, должны подчиниться, но мне кажется, что это не совсем правильно.
