Эдуард Веркин - Друг-апрель
Чугун вздрогнул и стал похож на курицу, движения размельчились и разложились на фазы.
– Стоять тут, – приказал он. – Стоять, сука, я с тобой…
Больно. Нехорошо, подвернул что-то внутри. Аксён добрался до кучи покрышек, сел. Голова. Или зубы. Что-то там. Боль шла сверху, казалось, что сама она расположена где-то над головой, в пространстве, а вниз тянутся лишь ее тонкие острые щупальца, как медуза… Аксён задержал дыхание, сжал зубы и вытолкнул эту медузу наружу.
Вдохнул. Хорошо. И даже почти беззаботно – впервые за последнее время он чувствовал себя беззаботно. Захотелось вдруг лимонада. Самого дешевого, грушевого, из пластиковой бутылки – чтобы шибануло в нос и глаза заслезились. Все закончится, и пойду к Крыловой, подумал Аксён. Куплю дюшес, сухарики, шоколадку, сяду на насыпь и буду есть. И на поезда глядеть, сто лет уже на поезда не глядел…
Чугун вылетел из дома. С коробками. Три коробки отборной говяжьей тушенки, вкусная, с желе, с перчиком, как только поднял. Бегом к колодцу. Топить улики, догадался Аксён. Наткнулся. На что-то, Аксёну показалось, что просто на воздух. Два ящика уронил, они железно прогрохотали, третий разорвался, банки разлетелись веером. Стратегический запас. Чугун запнулся теперь еще и за банки, и упал уже окончательно.
Телефоны. Много. Штук пять, наверное. Пара слайдеров, раскладушки, черные мужские и розовые дамские. Разные. Вылетели из Чугуна, вызывающе разлеглись.
Чугун вскочил. Огляделся. Начал собирать банки и телефоны сразу, нагреб охапку, два телефона выпрыгнули, затем просыпал остальные. Ругнулся. Бросил банки и стал собирать телефоны. Аксён думал, что телефоны отправятся по карманам, но Чугун поступил по-другому. Он рванул к колодцу. Стукнулся головой о ведро, и журавль начал раскачиваться, описывая широкую дугу, Чугун высыпал телефоны, Аксён даже услышал, как они булькают.
Вернулся за банками.
– Зря стараешься, – Аксён сощурился на солнце, – зря стараешься, Иннокентий. У нас пустые банки по всему дому разбросаны, их не успеешь утопить… А на них везде, ну просто везде твои отпечатки…
Чугун замер. Сидел на коленях, прижимал к груди банки. Сидел так почти минуту, затем вскочил и отнес банки на крыльцо. Вернулся, стал собирать снова.
– Поспешай, Иннокентий, поспешай. Только менты тоже не дураки – они в колодец водолаза запустят, просто обязательно. Потому что я им скажу!
Банки рассыпались. Чугун в ярости пнул одну ногой, получилось больно, зашипел.
– Какой удар! Ты, Иннокентий, просто Павлюченко!
Чугун бросил банки и кинулся к Аксёну с кулаками, но тот уже вскочил, уже собрался, уже ждал нападения. Драться времени не было, Чугун понял это и сдулся.
– Слушай меня, – сказал он негромко. – Все было так…
Чугун огляделся.
– Я не стану тебя слушать…
– Слушай. Тебе же лучше будет оттого, что ты меня послушаешь… Короче… Насчет тушенки… Это я один сделал. Один. Ты понял?
– Ну, да, – усмехнулся Аксён, – я понял. За банду ведь больше дают.
– Дают, дают… – Чугун достал сигареты, попробовал закурить, не получилось, пальцы тряслись. – Зачем ты все это замутил?
– Что замутил?
– Вломил меня зачем?
– Я тебя не понимаю. Ты о чем говоришь, Иннокентий?
Аксён улыбнулся.
– Ладно, потом это… Будут спрашивать – ничего не знаешь! Скажешь, братан притащил, купил по дешевке, понял?
Аксён молчал.
– Ты ничего толком не знаешь, стуканул на меня… потому что я тебя избил…
Чугун достал сигарету, сунул в зубы. Закурил.
– Так, значит… так… Телефоны… Телефоны тоже. Ты тоже ничего не знаешь…
– Страшно? – спросил Аксён с удовольствием.
– Пошел ты… Брателло.
– Чего не бежишь?
– Все равно поймают, – равнодушно зевнул Чугун. – Если уж взялись…
Чугун закурил и поднял банку, но не с тушенкой, а с пивом. Открыл.
– Тушенку мне не припаяют, – сказал он, – вояки вряд ли заявили… Телефоны я нашел в лесу. Вот и все… Так что, брателло, получу я трешник условно, да и то вряд ли! И жизни тебе не будет, я тебе обещаю! Ты вешайся, Аксель! Вешайся!
Аксён вздохнул, поглядел счастливо в небо.
– Что ты лыбишься? Ты у меня потом будешь лыбиться, стукачок! Ты у меня кровью будешь…
Аксён смотрел в небо.
– Ты лыбишься… – Чугун оборвался, закашлялся. – Так… – протянул он.
– Так, я, кажется, понимаю… Я понимаю! Ты стуканул про…
Чугун замолчал. Потому что из-за угла дома показался Савельев. Капитан. В форме, ботинки у него опять были в какой-то тине, и был Савельев этим весьма недоволен, старался протереть подошвы о землю, о колодец и даже друг о друга.
Аксён удивился, почему Савельев явился не через калитку, эта мысль застряла в голове, и следующие десять минут он думал только об этом – почему он не вошел в калитку, словно это было хоть сколько-нибудь важно. Двор, Чугун, тусклые банки вкусной тушенки с желе, журавль колодца и ведро, оно раскачивалось, брякало о сруб, рыжая грязь, весь двор в рыжей грязи, почему не через калитку?
Савельев увидел банки на крыльце и улыбнулся. Чугун тут же кинулся к нему.
– Там автомат! – Чугун ткнул пальцем в сторону леса. – Автомат! Я сам выдаю, добровольно! Нашел в лесу, давно сдать хотел! Тушенку купил у барыги! И про телефоны признаю! Чистосердечное! Ущерб весь возмещу! Телефоны тоже нашел в лесу! Брата хотел в школу собрать…
Он еще что-то кричал, висел на рукаве Савельева, Аксён уже и не слышал совсем, все думал про эту калитку. А потом вообще не думал.
Глава 26
Аксён оглянулся. Райсобес выкрашен в ядовито-малиновый цвет, стекла блестели поляризационной пленкой. Монументальное крыльцо, бронза, гранит, литые чугунные фонари, широкая лестница. Тюлька сидел на нижней ступени и походил на воробья.
Он был спокоен. Сидел рядом с рюкзаком, руки на коленях. Аксён помахал ему рукой, Тюлька помахал в ответ. Вроде весело. Во всяком случае, спокойно.
Вчера было не так.
Аксён купил пломбир, продавщица зажилила два рубля под предлогом отсутствия сдачи, он не стал ругаться. Мороженое холодило руки. Из-за дороги райсобес напоминал злобный малиновый череп, а лестница – язык, а Тюлька…
Аксён дождался, пока по дороге протрещит китайский скутер, и подошел к брату.
– Шоколадное? – спросил Тюлька.
– Ага. И орехи еще внутри…
– Здорово. – Тюлька взял пломбир и принялся обдирать сверху фольгу.
Аксён сел рядом.
От Тюльки пахло пластмассой, резиной и еще какой-то химией. Вчера весь день Тюлька жег игрушки. Аксён думал, что это из-за того, что он злился на Петьку и вообще на весь мир, но потом заметил, что самые любимые игрушки он собрал в рюкзак. А те, что в рюкзак не вошли, закопал, Аксён не видел, в лесу где-то. Остальное сжег.
Чтобы никому не досталось.
– Куда меня сейчас? – спросил Тюлька, облизываясь. – В Кострому?
– Угу. В центр для малолетних, поживешь месяца два-три. Там хорошо, их какие-то иностранцы спонсируют, у них даже компьютеры есть. И утром йогурт. Ногу твою посмотрят, ну так, на всякий случай.
– Нормально…
– Поживешь там, потом решат…
– В детский дом? – спросил Тюлька спокойно.
– Наверное… Не знаю точно, пока решать будут.
Тюлька выплюнул кусочек фольги.
– В детском доме тоже йогурт? – спросил он.
– Может. Говорят, там сейчас неплохо. Ну, только цепями в подвале приковывают…
Тюлька открыл рот. Тюлька был как всегда. Наивный.
– Шучу, – Аксён щелкнул его по носу. – Все там нормально, цепями только плохишей приковывают, а хорошим, наоборот, апельсины… Послушай меня, Слав, я тебе хочу сказать, ты запомни…
Тюлька кивнул.
– Ты будешь жить в этом центре… А потом, может быть, в детском доме… Ты смотри – ничего там не выкидывай. Не сбегай, ни в коем случае, понял?
Тюлька кивнул снова.
– А чего сбегать-то? – спросил он. – Не дурак. Куртку дали…
Тюлька повел плечами. Новенькая оранжевая куртка синтетически прошуршала.
– Вот и отлично, – Аксён кивнул. – И остальное тоже… Ничего. Ни красть, ни драться. Понятно?
– Да.
Тюлька перепачкался в мороженом, вытер нос рукавом.
– Понятно?
– Да понятно, понятно… – Тюлька доел мороженое. – Я не дурак вообще-то, понимаю. Как-нибудь.
Аксён исподтишка поглядел на брата. Тюлька как Тюлька.
– Я тебе напишу, – сказал Тюлька. – У нас какой адрес?
Аксён сунул Тюльке бумажку.
– Разъезд Ломы, Костромская область, улица Крутицкая, дом восемь. Потом запомнишь наизусть.
– Ага… Слушай, а там Волга есть?
– Есть.
– Купаться, наверное, можно… А цирк в Костроме есть?
– Не знаю… Есть, наверное, сейчас везде он есть…
Аксён огляделся.
Улица пуста. Полдень.
– Еще кое-что… Такие дела, Тюлька. Тут бабки, короче.
Аксён сунул Тюльке скатанные в трубочку деньги.
– Спрячешь куда-нибудь… В ботинки… Нет, лучше в ботинки не надо. Куда-нибудь. Не трать их, ну, на ерунду всякую. На крайний случай держи. В цирк вас бесплатно сводят.
