Спорим, это мальчик! - Блэкер Теренс
— Помнишь стену? — тихо спросил он.
— Стену? — Катастрофа угрожающе сощурился. — О чем это ты болтаешь?
— О стене, с которой я видел тебя в последний раз. О стене, которая изменила всю мою жизнь.
Катастрофа глянул на миссис Картрайт:
— Я же говорил, что от этих переодеваний он совсем чокнется.
Потом он снова повернулся к Сэму и сказал с легким оттенком угрозы:
— Дома поговорим о старых временах, сынок.
— Расскажи нам про стену, Сэм, — сказал мой папа.
— Мне тогда только-только исполнилось пять лет, — сказал Сэм, не сводя глаз с Катастрофы. — Ты уже несколько месяцев брал меня с собой на дело. Называл меня «Катастрофа-младший». Говорил, что я теперь тоже член банды.
— Счастливые деньки, — нервно ввернул Катастрофа.
— Можно спросить, какого рода были ваши дела? — поинтересовалась миссис Картрайт.
Сэм продолжал говорить, как будто в комнате больше никого не было, только они с отцом.
— В тот раз ты сказал, что это дело — особенное. Мне дается шанс доказать, что я по-настоящему крутой парень, такой же, как мой папочка. Для этого нужно всего-навсего вылезти на карниз из окна третьего этажа, куда ты меня привел. Дальше надо было сосчитать до ста, а потом перешагнуть на стену, которая выходила на главную улицу города, пройти по этой стене несколько шагов и завопить во все горло. Среди прохожих сразу начнется паника, верно? Никто и не заметит, что на углу трое мужиков мимоходом прихватили мешок с зарплатой — его как раз привезли в один из магазинов.
— Прихватили? — Похоже, до миссис Картрайт понемногу начинало доходить, о чем идет речь.
— Придумано было неплохо, — сказал Сэм. — Все-таки высота стены — девять метров, а внизу бетонный тротуар. Маленький ребенок, совсем один, на такой верхотуре — тут уж никто не станет смотреть по сторонам, правильно?
Катастрофа пробормотал:
— На суде говорили — семь с половиной метров.
— Но я все испортил, — сказал Сэм. — Я посмотрел вниз, и у меня вдруг закружилась голова. Я здорово испугался. Я кричал, плакал, а потом стал показывать на тебя пальцем и звать тебя, потому что увидел, что ваша машина сворачивает в переулок и ты вот-вот уедешь. Только вы не уехали.
В кабинете стояла мертвая тишина. Все ждали, что скажет отец Сэма.
— Бедный Сэм! — прошептала мама.
Мы посмотрели на Катастрофу Лопеса. Он не был больше крутым и твердым, как бильярдный шар. Он смущенно двинул плечами.
— Ты был не виноват, малыш, — сказал он. — Я сам был во всем виноват. Я был тогда молодой. Ты боялся стены, но ведь и я боялся — боялся увязнуть в семейной жизни, потерять свою свободу, потерять все, что для меня было важно. Иди и схвати мир за глотку — вот девиз Катастрофы Лопеса.
— Ты и сейчас так живешь, — сказал Сэм.
— Клянусь тебе, это не из-за денег, — сказал Катастрофа. — Когда летел сюда, думал, что миллион баксов важнее всего, но после того, как тебя увидел, я стал думать по-другому.
— Какие деньги? — спросила миссис Картрайт. — Кто-нибудь мне, в конце концов, объяснит, что здесь происходит?
— Ты ни разу больше не навестил нас, — сказал Сэм. — Всю свою жизнь я верил, что ты попал в тюрьму по моей вине.
— Слушай меня, малыш. Возникли разные сложности. Некоторые люди очень хотели со мною встретиться, и эти люди не желали мне добра, если ты понимаешь, о чем я. Я не хотел впутывать вас с Гэлакси.
— Вранье! — сказал Сэм. — Ты просто жил своей жизнью. — Он метнул быстрый взгляд в сторону Оттолин. — Ты развлекался, как хотел. И знаешь что? Я тебя не виню. Может быть, когда-нибудь я буду жить точно так же.
Катастрофа неуверенно хмыкнул:
— Весь в папочку…
— Я был тебе не нужен. Ты вспоминал обо мне только тогда, когда я мог быть тебе полезным. Недавно я узнал, что не все люди такие, как ты.
Катастрофа беспокойно пожал плечами.
— Ну слушай, я же был молодой. Что я соображал? С тех пор я изменился, малыш. Теперь я знаю, что такое настоящее чувство.
— Да ну? — Сэм печально улыбнулся. — Сомневаюсь, чтобы у Катастрофы Лопеса хоть раз в жизни могли появиться настоящие родительские чувства.
На минуту наступила тишина. И вдруг случилось нечто очень странное. Даже еще более странное, чем все, что происходило до сих пор. Оттолин издала протяжный вопль, похожий на звук полицейской сирены.
— У него есть родительские чувства! — выговорила она. — Он по характеру настоящий отец!
— Вам-то откуда знать? — сказал Сэм.
Оттолин посмотрела на него сверху вниз.
— Я не о тебе, придурок сопливый, — огрызнулась она. — От тебя-то ему были одни неприятности. Мы тебя разыскивали только ради бабок. Я говорю о его настоящей семье.
Все так и выпучили глаза.
— Это ты о чем, Оттолин? — спросил Катастрофа.
— О нашем ребеночке. — Оттолин положила руку себе на живот. — Дай мне слово, Катастрофа, что ты будешь по-настоящему любить нашего маленького!
— Хочешь сказать, ты беременна?
Оттолин кивнула и улыбнулась сквозь слезы и сопли.
— Я вчера сделала анализ. Не знала, как тебе сказать, — прошептала она. — Ты все время только и думал про этого своего… заморыша.
Катастрофа широко развел руки и принял рыдающую подружку в свои могучие объятия.
— Детка, детка моя, — приговаривал он. — Я так тобой горжусь, котенок!
Оттолин, уткнувшись лицом ему в грудь, издала еще один удивительный звук.
— Мурр, — проскулила она. — Мурр-мяу…
Я посмотрел на Сэма. Сэм тряхнул головой. Несмотря на все безумие и ужас ситуации, мы дружно расхохотались.
Чарли
Что за звуки доносились до нас из кабинета! Тихий разговор, потом какой-то рев и крики, потом снова тишина, потом пронзительный вопль. Мне до смерти хотелось узнать, что же там такое происходит.
И вдруг, когда мы уже думали, что этот сумасшедший сериал будет продолжаться всю ночь, дверь директорского кабинета распахнулась.
Мэтью
Первыми вышли мы с Сэмом. И очень удивились: в коридоре нас поджидала небольшая толпа.
Секунды две стояла полная тишина. Мы с Сэмом застыли в дверях. Потом я положил руку Сэму на плечи, и оба мы улыбнулись.
Видимо, всем все сразу стало ясно, потому что внезапно раздались аплодисменты, как будто мы опять на концерте и только что исполнили особо выдающийся номер.
А потом из толпы вырвалась тоненькая фигурка и бросилась Сэму на шею.
Зая
Да-да-да-да-да-да-да!
Мэтью
Тут пошла уже настоящая чертовщина. Лопесы вышли из директорского кабинета все в слезах, директриса надрывалась, призывая всех присутствующих к порядку, миссис Шерман за что-то отчитывала Тайрона — наверное, за то, что его замечательная подружка оказалась мальчиком, Чарли и Елена вместе с Джейком пытались объяснить совершенно сбитому с толку папе Джейка, что здесь происходит и как все это вышло. Объяснить такое непросто!
Я отошел в сторонку и тихо наблюдал за ними. Мама с папой улыбались мне с другой стороны коридора. Мама подняла вверх большие пальцы.
И тут я на какую-то секунду окончательно раскис. Все передо мной расплылось, горло перехватило, в глазах защипало.
Я прокашлялся, шмыгнул носом, расправил плечи и шагнул к остальным. Не время разыгрывать из себя девчонку.
* * *Если бы эта история была одной из песен группы «Дорз», то какой?
«Странные дни»?
«Корабль дураков»?
«Не спеши»?
«Пляска дикарей»?
Если хотите знать мое мнение, так это была бы песенка под названием «Прорвись на другую сторону».
Мистер и миссис Лопес прорвались на другую сторону, став мамой и папой маленькой девочки по имени Элизабет — ее назвали в честь королевы той страны, где она начала свое путешествие в этот мир. Катастрофа теперь зовется Тони. Ему принадлежит «Персональная тучка», ресторанчик в центре Санта-Барбары.
