Сатьяпракаш Агарвал - Робинзоны из Бомбея
— Какую хочешь? Вот буква «М», буква «Ц», «Спутник», «Звезда», буква «Д».
— Покажите букву «М».
Хозяин достал маленькую бумажную коробку и вынул из нее несколько красных кусочков бумаги.
— Покажите мне, чтоб дома я мог сам сделать, — попросил мальчик.
Быстро сложив из этих кусочков букву «М», хозяин взглянул на мальчика. Тот кивнул: мол, понял. Хозяин снова разобрал букву.
Теперь мальчик попробовал сложить ее сам. Ашок и Ранга смотрели, что у него получится.
Но как ни бился паренек, у него так ничего и не вышло.
— Теперь ты попробуй, — кивнул хозяин Ашоку.
У Ашока буква вышла очень скоро.
— Ты, верно, уже раньше знал эту игру? — удивился хозяин.
Ашок побожился, что первый раз видит ее. Тогда хозяин достал пластмассовые кусочки для буквы «Ц». Внимательно осмотрев их, Ашок снова быстро сложил букву. Хозяин удивился еще больше.
Других покупателей в лавке не было. Хозяин скучал и решил позабавить мальчиков. Он достал еще одну игру. Это был пестрый шарик, составленный из зеленых, розовых, синих, красных, желтых кусочков дерева разной формы.
— Это «Спутник». Новая игра. Только сегодня получил. Сможешь сложить вот такой шарик?
Хозяин разобрал шарик и высыпал перед Ашоком разноцветные кубики, пирамидки, конусы, цилиндрики.
Ашок стал их соединять. Примерял, прикладывал один к другому.
Ранга и другой мальчик помогали ему.
— Э, нет. Ты сам сделай. Даю тебе десять минут. Сложишь — подарю тебе эту игру. Не выйдет — купишь.
Ашок стал складывать медленно и осторожно. Мальчики следили за ним затаив дыхание. Хозяин тем временем убирал с прилавка авторучки и перья. Ашок уже сложил половину шара, как вдруг неловким движением все рассыпал.
— Все. Время вышло. Уже двадцать пять минут третьего.
— Как? Двадцать пять?.. — Ранга даже поперхнулся от неожиданности.
— Часы у меня спешат минут на пять, — успокоил его хозяин.
До чего же незаметно пробежало время!
Ранга поспешил уплатить шесть ан за перо. Ашок растерянно положил игру на прилавок.
— Пусть так и лежит пока. Приходи вечером. Еще раз попытайся. Ты способный парень, у тебя выйдет. Приходи обязательно, — одобрительно кивнул ему хозяин.
Мальчики выскочили на раскаленный солнцем асфальт. Теперь они уже не глазели по сторонам, не замечали вывесок. Им было ни до кино, ни до велосипедов.
За несколько минут домчались они до школьной ограды. Через окно они увидели учителя, сидящего за столом, школьников, склонившихся над партами. Значит, экзамен начался. Недаром около школы стояла глубокая тишина.
Когда мальчики подбежали к двери, пробило половину. Теперь сторож может не пустить их в школу! Ранга едва удерживался от слез. Ашок пошел первым.
— Куда идешь? — рявкнул на него сторож.
— На экзамен, — пробормотал Ашок.
— А раньше где шатался? Можете отправляться домой досыпать. Уже пробило половину.
Мальчики растерянно топтались на месте. У Ранги по щекам катились слезы. Ашок хмуро глядел в землю. Сторож снова прикрикнул на них. И приятели молча вышли на улицу.
Шли, не глядя друг на друга, пока не увидели у дороги одинокое манговое дерево. Тогда они сели под ним на землю, и Ранга прошептал:
— Все из-за твоих загадок.
— А зачем мы на базар ходили? Забыл?
Виноваты были оба.
Что толку ссориться? Ранга опустил голову. Как теперь показаться домой? Что сказать родителям?
Ашок смотрел вдаль, а перед глазами у него мелькали, кружились пестрые деревяшки, и он их все складывал, складывал… Сперва синий… Потом зеленый… А куда деть вот этот красный?
Чандрагупта Видьяланкар
Праздник Дивали[37]
Сегодня Раджив проснулся с первыми лучами солнца. Вообще-то он любил понежиться, пока голос матери не поднимал его с постели. Но сегодня он вскочил сам: ведь вчера вечером мать пообещала взять его с собой на базар.
— Если только ты встанешь, — прибавила она. — А то тебя не добудишься…
Утро было тихим и солнечным, хотя, наверно, мать сказала бы, что оно ничем не отличается от вчерашнего. Но для Раджива весь мир, казалось, излучал сияние. Еще бы — шел великий праздник Дивали: его ждут целый год! Раджив до сих пор вспоминает прошлогодний праздник, а ведь ему не было тогда и шести лет. Но он все равно все-все помнит. Помнит женщин в новых, разноцветных сари, мужчин в белых одеждах, горы сластей на подносах. А вечером веселые огоньки по всему городу, гирлянды цветов и треск фейерверка.
Вода в колонке была холодной как лед, но Раджив сам, без обычных понуканий, сунул голову под струю и вытерся чистым полотенцем. Сестра помогла ему облачиться в новую, ни разу не надеванную рубаху, привела в порядок его непослушные вихры. Ох, скорей бы выбраться наконец из дому! Раджив подбежал к матери.
— Смотри, мама! — радостно затараторил он. — Мне бы еще жилетку — и совсем как взрослый! А скоро мы пойдем на базар?
Мать неторопливо отложила веник — она мела двор — и, оглядев сына, сдержанно улыбнулась.
— Как ты спешишь, сынок! — воскликнула она.
— Но ведь ты сама сказала, что мы пойдем на базар!
— Пойдем, пойдем, — успокоила Раджива мать. — Но сейчас еще очень рано, да и с делами надо управиться.
— Всегда у тебя дела, — вздохнул Раджив.
Мать опять улыбнулась.
— Поди скажи отцу, чтобы собирался…
Когда все наконец были готовы, мать заявила, волнуясь:
— Сегодня вечером, сынок, мы установим в доме нового бога. Поэтому мы начнем с того, что пойдем к алтарю и помолимся старому.
Радживу не терпелось поскорее отправиться на базар, но слова матери о новом боге заинтересовали его.
— А разве боги бывают разные — старые и молодые? — спросил он, во все глаза глядя на мать.
— Молодыми и старыми бывают только люди, сынок, — вздохнула мать. — А бог, он всегда один — и новый и старый.
Раджив не понял: как это, и старый и новый — один и тот же бог?
Мать улыбнулась и провела рукой по волосам сына.
— Кто такой бог, об этом, сынок, не спрашивают. Ему поклоняются. А какой он, старый или новый, это не имеет значения…
Нет, Раджив не мог понять этого. Но он внял совету матери и больше уже ни о чем не спрашивал.
Мать подошла к маленькому домашнему алтарю и торжественно зажгла стоявший перед ним светильник. Потом на ярко раскрашенное изваяние Лакшми она возложила гирлянду из живых цветов, нанесла киноварью красное пятнышко — тику на лоб богини и, чтобы привлечь внимание хранительницы очага, позвонила в маленький колокольчик. Раджив не спускал с матери глаз. Когда же она запела благодарственную молитву, стал вполголоса ей подтягивать.
Допев молитву, мать взяла с медной тарелки, полной сластей, самый лакомый кусочек и, протягивая его сыну, тихо спросила:
— Кого ты любишь больше всего на свете, сынок?
Ничего не отвечая — рот был набит печеньем, — Раджив крепко обхватил руками ноги матери, словно хотел сказать ей: «Конечно, тебя, мама!»
— Вся семья наша, сынок, жива и здорова по милости божьей, — тихо сказала мать.
Мать говорила что-то еще про волю и милость всевышнего, но Раджив уже не слушал. Все это было скучно и непонятно, и думать об этом не стоило. Конечно, тому богу, что хранит жизнь и здоровье его матери, он обязательно помолится. А как же иначе? А то бог возьмет и рассердится…
Когда они пришли на базар, мать первым делом купила Радживу кусок халвы. Потом они направились к лавке, где продавались игрушки. Отец с сестренкой тем временем зашли в лавку со светильниками, шутихами и другими заманчивыми вещами, необходимыми всем, кто собирался отмечать праздник Дивали.
Ох, сколько игрушек стояло на полках! Внизу — глиняные, чуть выше — деревянные, потом — заморские целлулоидные. А на самой верхней полке торжественно застыли изваяния богов и богинь. Раджив замер на месте от восторга и изумления. А мать подошла к полкам и принялась выбирать игрушки.
Она отложила одну глиняную и две деревянных. Лавочник сложил игрушки в маленькую плетеную корзину и протянул Радживу. А Раджив все не мог оторвать взгляда от статуэток, стоявших на верхней полке.
— Посмотри, посмотри, мам! — тянул он за руку мать. — Там бог — один, второй, третий…
— Да, да, сынок, — торопливо отвечала мать. — Сейчас мы купим себе нового бога и поставим его в алтаре. Должен же быть у нас новый бог…
Пока лавочник раскладывал перед ними свой товар, у входа плавно притормозил большой черный лимузин. Из машины степенно вышла богато одетая дама и с нею — маленькая девочка в красивом шелковом платье. Подобострастно улыбаясь, лавочник бросился им навстречу, приглашая осчастливить своим присутствием его бедную обитель. Крепко прижимая к груди глиняную фигурку богини Лакшми, Раджив не отрываясь смотрел на девочку. Она была словно сказочная фея, сошедшая прямо с небес.
