Лесные тропы - Евгений Васильевич Дубровский
Годы шли. Кота возил в корзинке уже другой мальчишка. Наш Вася, несмотря на кошачью старость, которой несомненно он достиг, по-прежнему был весел, учтив, играл с бумажкой и вспрыгивал с притворным ужасом на деревья. Весьма вероятно, что при его хорошем здоровье и крепком сложении он прославился бы как исключительная знаменитость выходящего из ряда кошачьего долголетия, но случилось событие, потрясшее, подкосившее жизнь Васи: вся наша семья уехала из дому на два месяца. Ни в пище, ни в ласке недостатка Вася не имел, оставшись на попечении обожавшей его кухарки, но скудный мозг его не осилил исчезновения привычных условий жизни. Для начала кот немедленно после нашего отъезда пропал на несколько дней. Искал ли он нас где-то, скитался ли в тоске по лесу?
Он пришел домой исхудавший, скучный, вялый, есть стал, но не очень жадно, все спал; предложенную мышь взял, погонял немного и бросил. Жизнь его сломалась, он не поправился.
Когда мы вернулись, он встретил даже ближайших приятелей своих без особого оживления.
— Вася!
— Мяу!
Это было сделано как следует, повторялось ежедневно. Играть, однако, он перестал и, когда надоедали ему слишком, он не дрался, не давал мягких плюх, а вздыхал — бедный, старый кот — и уходил.
Вася наш стал скучным грязным стариком. Спать он полюбил на плите и дождаться не мог, когда перестанут на ней готовить. Торопясь на нее вскочить, он часто подпаливал свою шубку, самые разводы которой как-то потускнели. Тигр исчез, остался порыжевший, облезлый старый кот. Он раза два даже напачкал на плите, прямо тут, где спал. Ему не сказали ни слова за этакое безобразие. Как же не скрыть, не замолчать старческого позора кота, честно прожившего в доме двенадцать лет? Кое-как проскрипел бедняга зиму. Весной мы опять уехали, и этого удара старый кот уже не перенес: он ушел из дому и не возвратился.
ФАТЬКА-ГЕРОЙ
Полное имя собачонки — Фатима. Хозяев у нее много, и все кличут ее по-разному: Фатимка, Фатишка, Фатька.
Тот, кто больше всего занят Фатимкой, Димка, прожил на свете всего четыре года. Язык у него еще заплетается, не все буквы выговаривает и поэтому свою собаку Димка зовет: Хватька.
Они вдвоем, Фатима и Димка, находятся при всех домашних делах и полевых работах. Фатима всюду сует свой нос, все нюхает, часто лает. По-видимому, для нее нет никакой разницы между овцой и коровой, курица или гусь — ей также все равно. Собак она не может видеть равнодушно: визжит, рычит, бежит драться.
Димке любопытно все. Но больше всего его интересует лошадь. Как она фыркает, когда ест, как слушает, то одним ухом водит, то другим. А хвостом обмахивается со свистом, точно веником. Серко возит бочку с водой, телегу, дрова, тащит по полю плуг. Не пересчитать, сколько работы делает лошадь. Самое удивительное животное!
За обедом Димка вдруг выпалил:
— Запрягать Хватьку буду.
— Во что? — спросила мать. — Повозку-то собачью трудно достать.
— Ты не вздумай верхом на Фатиму сесть, — сказал отец, — она маленькая, ты, тяжеляк, ей спину сломаешь. Погоди до зимы, тогда салазки пристроим.
Димка покраснел и замолчал. По правде сказать, он пытался оседлать свою собаку, но та вырвалась, опрокинула мальчишку и убежала.
Со сбруей тоже плохо. Не только ремешка какого-нибудь, веревки никто не дает на собачью упряжь. Только смеются. Однако Фатька скоро прибежала в просторном ошейнике.
— Это зачем же мочалки на собаку наверчены?
— Хомут, — объяснил Димка. — Хватька, тпру-у!
Собачонка подбегала и, виляя хвостом, покорно становилась около своего повелителя. Димка кричал на нее, как на лошадь, подносил ей для питья пустой бурак и помирал со смеху, когда Фатька, ничего не найдя в берестяном ведерке, фыркала и трясла ушами.
Во время сенокоса на лугу, после закуски у костра, Димка закричал:
— Эй, Хватька, пошла сюда! Давай ноги!
Фатька подбежала. Димка взял ее задние лапы, приподнял и басом приказал:
— Но-о-о!
Собака пошла на передних лапах, двигая задними в руках мальчишки и помахивая хвостом перед его носом.
— Это еще что? — даже завизжали сестры. — Куда вы это? Ха-ха-ха!
— За сеном поехали, — важно ответил Димка.
Под общий хохот они удалились, — собака, идя почти вниз головой, а Димка, действуя ее задними лапами.
Что ж делать, приходится изобретать, когда хочется ездить, а ни лошади, ни повозки нет!
По словам Димки, он на Хватьке ездит за покупками в город, пашет, боронит, возит снопы. Для тех, кто игры не знает, вид один: собачонка идет на передних лапах, а задними управляет Димка.
Фатиме все эти работы также представлялись одинаковыми и не очень нравились. Она понимала только, что надо ходить на передних лапах: Димке для чего-то нужна такая забава. Когда игра ей надоест слишком, ничего не стоит выдернуть свои задние лапы. Огорченный кучер валился на землю, а собачонка убегала. Ссорились они ненадолго. Снова слышен крик:
— Хватька, давай ноги!
И опять едут за водой, за песком, за всем, что вздумается Димке.
Очень скоро не только свои домашние, но и соседи перестали обращать внимание на такие поездки. Прискучили они и Димке. Пошутили — и будет.
Фатима, вероятно, осталась довольна: попробуйте-ка походить этак вниз головой. Тоже удовольствие.
Но Димке нравится, что его собака все-таки вроде лошади. Он продолжает понукать Фатьку по-лошадиному, кричит ей «тпру». И та бежит, останавливается, как требует приказ.
За брусникой идут друзья — Димка со своей Хватькой. Жарко, душно. Тяжко пробираться через обсохшие кочки. По мху еще трудней ступать, точно в подушке вязнут ноги. Пить страшно хочется. Грязи много; она коричневая, гадко пахнет, а воды нет. Вот на вырубке сейчас за дубовым пнем в яме ключ холодный, прозрачный. Мамка не велела к ключу в промоину лазить, говорит: утонешь. Да что такое? Там весь прудик-то с кадушку величиной! Какая там беда? Конечно, можно напиться в припадку из ручейка, сверкающего маленькой струйкой по песку между корнями. И собачонка тоже там полакает. Только это нисколько не интересно. Лучше зачерпнуть ведерко, поднести, как лошадке, и сказать по-папиному:
— Го, го, Хватька, о-го-го-го!
Пушистая лошадка, повиливая хвостом, стоит тут же и внимательно смотрит, что делает хозяин. А мальчик тянется к кружку воды, блестящему в темной яме, и вдруг — бух туда, только брызги полетели!
Собачонка даже залаяла от испуга.
Мальчишка, отдуваясь, встал. Ну, важное дело, окунулся: глубина небольшая, едва по грудь. Но вода холодная как лед, и выбраться из нее
