Марк Твен - Похождения Тома Соуэра
Еще до разсвѣта, судья Татшеръ и горсть людей, остававшихся съ нимъ въ пещерѣ, узнали о счастливомъ событіи черезъ посланцевъ, которые скоро отыскали ихъ всѣхъ, благодаря оставленнымъ ими за собою веревкамъ.
Трое сутокъ, проведенныхъ въ страхѣ я голодѣ, не могли не оставить слѣда по себѣ, какъ то вскорѣ почувствовали Томъ и Бекки. Они пролежали въ постели всю среду и весь четвергъ, точно слабѣя еще болѣе съ каждымъ днемъ. Впрочемъ, Тому стало немного лучше въ четвергъ; въ пятницу онъ вышелъ на улицу, а въ субботу поправился уже почти совершенно; но Бекки не выходила изъ своей комнаты до воскресенья и тогда еще походила на выдержавшую опасную болѣзнь.
Узнавъ о болѣзни Гека, Томъ пошелъ его навѣстить еще въ пятницу, но его не допустили въ этотъ день къ больному; тоже было въ субботу и воскресенье. Послѣ того, его пускали уже ежедневно, но запретили разсказывать о своихъ приключеніяхъ и, вообще, заводить разговоры, способные волновать. Мистриссъ Дугласъ наблюдала сама за его подчиненіемъ этому приказанію. Дома у себя Томъ узналъ о происшедшемъ на Кардифскомъ холмѣ, и также о томъ, что въ рѣкѣ, близъ паромной пристани, было найдено тѣло «оборванца»; онъ утонулъ, вѣроятно, въ то время, когда бѣжалъ отъ преслѣдованія.
Недѣли черезъ двѣ послѣ своего спасенія изъ пещеры, Томъ пошелъ къ Геку, который поправился уже такъ, что могъ слушать и волнующіе разговоры, а у Тома было много чего поразсказать, очень любопытнаго для Гека, какъ онъ думалъ. Проходя мимо дома Татшера, онъ зашелъ повидаться съ Бекки. Судья былъ у себя съ нѣсколькими пріятелями; они заговорили съ Томомъ и одинъ изъ нихъ спросилъ у него насмѣшливо, не хотѣлъ-ли бы онъ пойти снова въ пещеру? — Томъ отвѣтилъ, что да; онъ пошелъ бы охотно.
Судья замѣтилъ на это:
— Найдутся и другіе, похожіе на тебя, Томъ, я въ этомъ увѣренъ. Но мы приняли мѣры противъ этого. Никому уже не придется снова заблудиться въ этой пещерѣ.
— Почему?
— Потому что я распорядился, еще двѣ недѣли тому назадъ, запереть большую входную дверь въ нее желѣзными засовами и заперъ ее тройнымъ замкомъ; а ключи у меня.
Томъ поблѣднѣлъ, какъ полотно.
— Что съ тобою, дружокъ?.. Гей, скорѣе, кто-нибудь! Подайте стаканъ воды!
Воду принесли и плеснули ею въ лицо мальчику.
— Ну, пришелъ въ себя… Но, что это съ тобою, Томъ?
— О, м-ръ Татшеръ, Инджэнъ Джо тамъ, въ пещерѣ!
ГЛАВА XXXIV
Вѣсть разнеслась въ нѣсколько минутъ по мѣстечку и полдюжины лодокъ, нагруженныхъ людями, плыло уже къ Макъ-Дугласской пещерѣ; вскорѣ за ними послѣдовалъ и паровой паромъ, тоже переполненный пассажирами. Томъ Соуеръ находился въ одной лодкѣ съ судьей Татшеромъ. Когда дверь въ пещеру была отперта, въ полумракѣ представилось печальное зрѣлище. Инджэнъ Джо лежалъ распростертый на землѣ, мертвый, приставя лицо къ щели у двери, какъ будто его потухавшій взоръ искалъ, до послѣдней минуты, свѣта и радости внѣшняго міра. Томъ былъ тронутъ: онъ понималъ, по своему собственному опыту, тѣ мученія, которыя перенесъ этотъ несчастный. Но это состраданіе не мѣшало Тому тоже испытывать сильное облегченіе, и это чувство обезпеченности выяснилось теперь, лучше, чѣмъ когда-либо, какъ велико было бремя страха, тяготѣвшее на его душѣ съ того самаго дня, въ который онъ возвысилъ свой голосъ противъ кровожаднаго злодѣя.
Большой ножъ метиса лежалъ тутъ же, съ сломаннымъ пополамъ лезвіемъ. Толстая нижняя балка у двери была изрублена и исщеплена въ одномъ мѣстѣ старательно, но безполезенъ былъ этотъ трудъ, потому что природный камень выступалъ тутъ порогомъ и ножъ былъ немощенъ противъ несокрушимаго матеріала: онъ самъ оказался его жертвою. Но если бы даже не было здѣсь каменнаго препятствія, то и тогда работа метиса пропала бы даромъ: выпиливъ прочь даже всю балку, Инджэнъ Джо былъ бы не въ состояній пролѣзть въ эту скважину подъ дверью. Онъ не могъ не понимать этого и если пробивалъ своимъ ножомъ балку, то лишь, чтобы дѣлать хотя что-нибудь, — чѣмъ-нибудь наполнить томительные часы, — отвлекать себя чѣмъ-нибудь отъ мучительныхъ мыслей… Обыкновенно, у входа въ пещеру, въ стѣнныхъ расщелинахъ, торчало съ полдюжины огарковъ, оставляемыхъ здѣсь туристами; теперь не было ни одного: заключенный отыскалъ ихъ и съѣлъ. Онъ тоже поймалъ, какъ было видно, нѣсколько летучихъ мышей и тоже употребилъ ихъ въ пищу, оставляя одни только ихъ когти. Несчастный погибъ голодною смертью. Около него, въ одномъ мѣстѣ, возвышался сталагмитъ, медленно вырощенный каплями воды, стекавшими съ висѣвшаго надъ нимъ сталактита. Узникъ обломалъ вверху этотъ сталагмитъ и поставилъ на немъ камень, въ которомъ выскоблилъ углубленіе для собиранія драгоцѣнной влаги, падавшей сюда, по одной каплѣ, черезъ каждыя двадцать минутъ… Дессертная ложка воды въ сутки! Эта капля падала и въ то время, когда были вновѣ еще пирамиды; падала при разрушеніи Трои; при заложеніи города Рима; при распятіи Христа; при основаніи Британской монархіи Завоевателемъ; при отплытіи Колумба; падала, когда лексингтонское избіеніе было «новостью». Она падаетъ и понынѣ; будетъ падать и въ тѣ времена, когда все это погрузится въ вечерѣющій день исторіи, въ сумерки преданія и въ полную, глубокую мглу забвенія. Все ли имѣетъ свою цѣль, свое назначеніе? Падала-ли терпѣливо эта капля въ теченіе пяти тысячъ лѣтъ, ради того, чтобы быть наготовѣ для потребности этой эѳемерной человѣческой мошки, и предназначено-ли ей совершить другое важное дѣло черезъ другія десять тысячъ лѣтъ?.. Какъ бы то ни было, но, хотя прошло много лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ злополучный метисъ выскребъ это углубленіе въ камнѣ съ цѣлью собирать драгоцѣнныя капли, всякій туристъ, пріѣзжающій для обозрѣнія диковинокъ Макъ-Дугласской пещеры, останавливается подолгу передъ скорбнымъ камнемъ съ падающею на него каплею воды. И «Чаша Инджэна Джо» занимаетъ теперь первое мѣсто между достопримѣчательностями пещеры; съ нею не можетъ соперничать самъ «Аладиновъ дворецъ».
Инджэнъ Джо былъ схороненъ у входа въ пещеру, и на погребеніе его собралось множество народа, пріѣхавшаго въ экипажахъ и въ лодкахъ изъ мѣстечка и изъ разныхъ деревень и фермъ, расположенныхъ на семь миль въ окружности; всѣ прибыли съ семьями и со всякой провизіей, и разсказывали потомъ, что провели также пріятно время на похоронахъ метиса, какъ оно могло бы быть и при его повѣшеніи.
Это погребеніе остановило лишь развитіе одного дѣла: подачи губернатору петиціи о помилованіи Инджэна Джо. Эта петиція была снабжена многочисленными. подписями, плодомъ многихъ слезныхъ и краснорѣчивыхъ митинговъ. Комитетъ изъ недоумковъ женскаго пола порѣшилъ: одѣться въ глубокій трауръ, пойти къ губернатору и завывать передъ нимъ, умоляя его стать мягкосердечнымъ осломъ и попрать правосудіе своими ногами. Инджэнъ Джо былъ грѣшенъ въ убійствѣ пяти мѣстныхъ обывателей, но это ничего не значило. Если бы онъ былъ даже самимъ сатаною, всегда нашлась бы цѣлая куча скудоумныхъ, готовыхъ — нацарапать свое имя подъ петиціею о прощеніи, и пролить слезу изъ своихъ постоянно разстроенныхъ, страдающихъ течью, водохранилищъ.
На другой день послѣ погребенія, утромъ, Томъ повелъ Гека въ укромное мѣсто для важной бесѣды. Гекъ зналъ уже все о похожденіяхъ Тома со словъ валлійца и мистриссъ Дугласъ, но Томъ сказалъ ему, что они не говорили объ одномъ, — и объ этомъ-то, именно, онъ и хотѣлъ потолковать теперь съ нимъ. Физіономія Гека омрачилась.
— Я знаю въ чемъ дѣло, — сказалъ онъ. — Ты ходилъ въ нумеръ второй и не нашелъ тамъ ничего, кромѣ водки. Никто не говорилъ мнѣ, что это ходилъ ты, но я о томъ догадался, лишь только при мнѣ заикнулись насчетъ найденнаго тамъ водочнаго склада. И я понималъ, что деньги тебѣ не попались, потому что, будь иначе, ты уже далъ бы мнѣ знать, тѣмъ или другимъ путемъ, хотя и не открывался бы никому… Мнѣ и всегда казалось, Томъ, что не завладѣть намъ этой мошною!
— Позволь, Гекъ, я ничего не могъ доносить на хозяина харчевни. Тебѣ извѣстно, что въ ней торговали, какъ всегда, въ субботу, когда я отправился на пикникъ. Не помнишь ты развѣ, что ты долженъ былъ караулить у нея въ ту же ночь?
— Да, да!.. Но все кажется мнѣ теперь какъ бы происходившиимъ за годъ назадъ. Въ эту ночь я и покрался за Инджэномъ Джо.
— Ты покрался за нимъ?
— Да, только ты объ этомъ молчи. Я думаю, что у него остались тутъ пріятели и вовсе не желаю, чтобы они насолили мнѣ, сдѣлали какую-нибудь гадкую штуку. Вѣдь не будь я, онъ былъ бы теперь преотлично въ Техасѣ.
И онъ разсказалъ другу подробно о всемъ событіи, изъ котораго тому было извѣстно лишь касавшееся участія старика въ этомъ дѣлѣ. «А теперь, — сказалъ онъ въ заключеніе, возвращаясь къ главному вопросу, — я думаю, что тѣ, что лакали водку въ нумерѣ второмъ, тѣ вылакали и деньги… Во всякомъ случаѣ, надо намъ проститься съ ними!»
— Гекъ, деньги были не въ нумерѣ второмъ!
