Жаклин Уилсон - Разрисованная мама

Мне снова почудилась зависть в его голосе, когда он произнес «сынок», словно он сожалел, что не мог сказать «мой». Конечно, Оливер подошел бы ему куда больше, чем я. Я ни для кого никогда не была на первом месте — только на втором.

Дождавшись, когда Майкл вышел из кабинета, Оливер порывисто обнял меня.

— Он славный, Долфин, честное слово, славный. Он позаботится о тебе. Вот увидишь, все будет хорошо. Все-таки здорово я придумал найти его, правда?

— Да, да, конечно, классная идея, — пробормотала я. И тоже обняла его.

Он был ниже меня, и его взъерошенные волосы защекотали мне нос.

— Тебе пора постричься, Оливер!

Отодвинувшись от меня, Оливер машинально пригладил волосы. Челка у него так отросла, что все время лезла в глаза.

— Да знаю я. Все время твержу маме, что пора ее подрезать, да она все никак не соберется сводить меня в парикмахерскую.

— А почему она сама тебя не подстрижет?

— Да ты что?! Знаешь, как у нее руки трясутся? Могу себе представить, что получится: тут густо, здесь пусто, а ушей вообще нет. Отстрижет под корень, и все дела.

— Хочешь, я как-нибудь подстригу тебя? — предложила я. — У меня это здорово получается, честно.

Приподняв прядь волос с его лба, я профессиональным жестом защелкала воображаемыми ножницами.

— Играешь в парикмахера? — поинтересовался Майкл, входя в кабинет. — Между прочим, Мег — стилист по прическам.

— Правда? — коротко бросила я, будто меня это нисколько не интересовало.

Можно было не надеяться, что она как-нибудь возьмет меня в свой салон и покажет, что и как. Даже Майкл предполагал, что с Мег могут возникнуть проблемы. Я уже почти не сомневалась, что она меня возненавидит.

Дорога домой показалась мне страшно долгой. Оливер сидел впереди, рядом с Майклом, и они болтали без умолку. Оказалось, оба были компьютерными фанатами, поэтому без устали обсуждали интернетовские проблемы и всякие компьютерные системы и игрушки. В конце концов мне это так надоело, что я откинула голову на спинку и притворилась, что задремала.

— Долфин спит, — спустя какое-то время заметил Оливер.

— Да? Возможно, — отозвался Майкл.

— Здорово, что нам удалось отыскать вас. Это я придумал, — похвастался Оливер.

— Я знаю. Очень хорошая мысль, Оливер.

— Вы рады, правда?

— Конечно, рад. Очень. Хотя, знаешь, к этой мысли трудно так сразу привыкнуть. После того как Мэриголд сбежала, я только и делал, что искал ее. Так прошел год, и я наконец понял, что должен начать новую жизнь, иначе просто сойду с ума. Потом я встретил Мег, мы поженились, и родились наши девочки. А теперь вот оказывается, что у меня не две дочки, а целых три.

— Долфин — совершенно особенная девочка, — сказал Оливер. — Вы ее полюбите. Как я.

Я вдруг почувствовала, как у меня защекотало в носу. Наверное, я ошиблась, подумала я. Может быть, у Оливера я на первом месте…

Когда мы подъехали к городу, пришлось открыть глаза, потому что Оливер принялся объяснять Майклу, как проехать к его дому. Мне вдруг захотелось, чтобы он никуда не уходил. Ведь тогда я останусь наедине с Майклом. Мне вдруг стало страшно.

— Ну, пока, — бросил Оливер, выбираясь из машины. — Рад был познакомиться, Майкл. Может быть, вы меня тоже научите плавать, а?

— С радостью, сынок.

— С тобой все в порядке, Долфин? Ты уверена?

— Уверена, — пробормотала я. Хотя, сказать по правде, я теперь уже ни в чем не была уверена.

— Ну я побежал, а то мама наверняка не поверила ни одному моему слову. Ладно, Долфин, увидимся в школе.

Он все еще продолжал таращиться на меня через окно. Потом, словно спохватившись, вдруг дико замахал руками, хотя машина еще не отъехала. Я пошевелила пальцами в ответ, и Майкл нажал на газ.

— Так, сначала поедем в больницу. Ты хотя бы представляешь, где она находится? — спросил он меня.

Я даже обрадовалась, что не придется ломать голову над тем, о чем с ним говорить.

— Да обычная больница… ну что, вы не знаете — для психов.

— Вообще-то не знаю, но, думаю, и тебе не стоит так говорить.

— А там что, всех держат в этих балахонах с завязывающимися рукавами?

— В смирительных рубашках, ты хочешь сказать? Думаю, нет. Скорее всего, в самых обычных больничных халатах.

— Ага, и все они там бормочут себе под нос, плюются и все такое!

— Н-нет, не думаю. Но если ты боишься, можешь подождать меня в машине. Тебе вовсе не обязательно идти со мной. Возможно, туда вообще не пускают детей.

— Нет, лучше пойду. Я хочу увидеть Мэриголд, — заявила я, хотя сильно сомневалась, что Мэриголд захочет увидеть меня.

Прошло немало времени, прежде чем нам удалось отыскать больницу Теннисон, а когда мы наконец добрались до нее, то дежурившая в холле сестра, увидев меня, недовольно нахмурилась.

— Не уверена, что могу пропустить девочку, — проворчала она. — У нас правило — к больным пускают только с четырнадцати лет. Ну, исключая, конечно, особые случаи.

— Это как раз и есть особый случай, — перебил ее Майкл. — Видите ли, сегодня утром мать Долфин забрали в больницу, поэтому она очень беспокоится. И хочет увидеть ее, — добавил он.

— Ага, стало быть, речь идет о Мэриголд, правильно? Это та леди с… — Жестом она попробовала изобразить на себе татуировки. И с улыбкой посмотрела на Майкла. — А вы, случайно, не тот Микки, о котором она твердит все время?

— К сожалению, не тот, — покачал он головой.

Я покосилась на него. Возможно, и ему тоскливо всю жизнь оставаться на вторых ролях?

— Тогда кто вы? — спросила сестра.

— Он — мой папа, — вмешалась я.

Поколебавшись немного, сестра все-таки сказала нам, что Мэриголд лежит в палате в конце коридора.

— Она еще слаба — уж очень долго пришлось провозиться, чтобы смыть с нее всю эту краску. И слегка на взводе.

— На взводе? — переспросил Майкл.

— Она хочет сказать, под градусом, — пояснила я.

— Нет, нет, что вы. На взводе — это значит очень возбуждена и не совсем хорошо ориентируется в происходящем. Но это не страшно — ей прописали соли лития, так что она быстро придет в норму.

— Она не любит принимать лекарства, — вмешалась я.

— Да, мы уже в курсе. Пришлось выдержать самый настоящий бой, — кивнула сестра. — Но если она станет принимать его регулярно, то скоро привыкнет к побочным эффектам, и ей сразу станет лучше. Вы бы удивились, если бы узнали, сколько людей, страдающих маниакально-депрессивным психозом, благодаря солям лития могут вести нормальную жизнь.

— Моя мама никогда не была похожа на нормальных людей, — объявила я и пошла искать ее палату.

Большая часть кроватей пустовала. Я заглянула в открытую дверь — за ней была большая комната, в центре которой сбились в кружок какие-то люди. Кто-то громко разговаривал, кое у кого по щекам текли слезы. Мэриголд среди них не было. Похоже, ее вообще не было в комнате. Где же она? В дальнем углу было что-то вроде ниши, вход в нее закрывала плотно задернутая штора. Подойдя к ней, я приложила глаз к узкой щели между портьерами. И вдруг мне показалось, что там, в глубине, вспыхнул язычок пламени.

— Мэриголд! — Я бросилась к ней.

Она лежала на кровати, одетая в какую-то странную ночную рубашку. Теперь она уже больше не была призрачно-белой, а кожа ее в тех местах, где она не была покрыта татуировками, казалась припухшей и имела неприятный оттенок, какой бывает у сырого мяса. Вдруг мне бросилась в глаза одна ее рука — татуировки теперь покрывали ее до самого запястья, будто рукав. Похоже, Мэриголд умудрилась разрисоваться шариковой ручкой. Она и сейчас продолжала рисовать, не замечая меня. Рисунок на ее коже все время повторялся, и от этого кожа ее почему-то напоминала обои. Это было изображение съежившейся в комок фигурки странной женщины, рот ее был широко раскрыт, словно из него рвался безмолвный крик.

— Мэриголд? — прошептала я.

Она даже не вздрогнула.

— Мэриголд!

Мэриголд продолжала рисовать. Покончив с одной фигуркой и отыскав свободное место, она тут же принялась за другую.

А вдруг из-за краски, которая набилась ей в уши, она все-таки стала хуже слышать? — испугалась я.

— Мэриголд, посмотри, кто пришел, — сказала я.

Она резко оглянулась, и ее волосы взметнулись в воздух. У меня не было ни малейшего сомнения в том, кого она надеялась увидеть. Но стоило ей убедиться, что стоявший позади меня мужчина — не Микки, как интерес ее тут же угас. Она повернулась к нам спиной и продолжила свои занятия. Стало быть, со слухом у нее все в порядке, подумала я. Просто она не желает видеть меня. Или Майкла.

— Привет, Мэриголд. Это я, Майкл. Ты меня не узнала? Когда-то ты звала меня Микки. Я… хм… отец Долфин? — это прозвучало как вопрос.

Но Мэриголд и ухом не повела. Ей и в голову не пришло что-либо ответить. Она была слишком занята для этого — она рисовала.

— Перестань, не надо. — Я попыталась остановить ее. — У тебя и так вся кожа воспалена. Будет больно.