Астрид Линдгрен - Малыш и Карлсон
— Ой! — вырвалось у Малыша, потому что это был маленький голубой стаканчик и ему не хотелось, чтобы он разбился.
Но он и не разбился: Карлсон очень ловко придерживал его большими пальцами ног. Дело в том, что Карлсон снял башмаки и из его драных носков в красную полоску торчали большие пальцы.
— Послушай, Карлсон… — снова начал Малыш.
Но Карлсон его тут же перебил:
— Вот ты умеешь считать. Прикинь-ка, сколько стоят мои большие пальцы, если всего меня оценили в десять тысяч крон.
Малыш рассмеялся.
— Не знаю. Ты что, продавать их собираешься?
— Да, — сказал Карлсон. — Тебе. Уступлю по дешёвке, потому что они не совсем новые. И, пожалуй… — продолжал он, подумав, — не очень чистые.
— Глупый, — сказал Малыш, — как же ты обойдёшься без больших пальцев?
— Да я и не собираюсь обходиться, — ответил Карлсон. — Они останутся у меня, но будут считаться твоими. А я их у тебя вроде как одолжил.
Карлсон положил свои ноги Малышу на колени, чтобы Малыш мог убедиться, насколько хороши его большие пальцы, и убеждённо сказал:
— Подумай только, всякий раз, как ты их увидишь, ты скажешь самому себе: «Эти милые большие пальцы — мои». Разве это не замечательно?
Но Малыш решительно отказался от такой сделки. Он просто пообещал отдать Карлсону свои пятиэровые монетки — всё, что лежали в его копилке. Ему не терпелось рассказать Карлсону то, что он должен был рассказать.
— Послушай, Карлсон, — сказал он, — ты можешь отгадать, кто будет за мной присматривать, когда мама и папа отправятся путешествовать?
— Я думаю, лучший в мире присмотрщик за детьми, — сказал Карлсон.
— Ты что, имеешь в виду себя? — на всякий случай спросил Малыш, хотя и так было ясно, что Карлсон имел в виду именно это.
И Карлсон кивнул в подтверждение.
— Если ты можешь мне указать лучшего присмотрщика, чем я, получишь пять эре.
— Фрекен Бок, — сказал Малыш.
Он боялся, что Карлсон рассердится, когда узнает, что мама вызвала фрекен Бок, когда лучший в мире присмотрщик за детьми находился под рукой, но, странным образом, Карлсон, напротив, заметно оживился и просиял.
— Гей-гоп! — Вот и всё, что он сказал. — Гей-гоп!
— Что ты хочешь сказать этим «гей-гоп»? — с каким-то смутным беспокойством спросил Малыш.
— Когда я говорю «гей-гоп», то я и хочу сказать «гей-гоп», — заверил Карлсон Малыша, но глаза его подозрительно заблестели.
— И дядя Юлиус тоже приедет, — продолжал Малыш. — Ему нужно посоветоваться с доктором и лечиться, потому что по утрам у него немеет тело.
И Малыш рассказал Карлсону, какой тяжёлый характер у дяди Юлиуса и что он проживёт у них всё время, пока мама и папа будут плавать на белом пароходе, а Боссе и Бетан разъедутся на каникулы кто куда.
— Уж не знаю, как всё это получится, — с тревогой сказал Малыш.
— Гей-гоп! Они проведут две незабываемые недели, поверь мне, — сказал Карлсон.
— Ты про кого? Про маму и папу или про Боссе и Бетан? — спросил Малыш.
— Про домомучительницу и дядю Юлиуса, — объяснил Карлсон.
Малыш ещё больше встревожился, но Карлсон похлопал его по щеке, чтобы ободрить.
— Спокойствие, только спокойствие! Мы с ними поиграем, очень мило поиграем, потому что мы с тобой самые милые в мире… Я-то во всяком случае.
И он выстрелил над самым ухом Малыша, который от неожиданности даже подпрыгнул на месте.
— И бедному дяде Юлиусу не придётся лечиться у доктора, — сказал Карлсон. — Его лечением займусь я.
— Ты? — удивился Малыш. — Да разве ты знаешь, как надо лечить дядю Юлиуса?
— Я не знаю? — возмутился Карлсон. — Обещаю тебе, что он у меня в два счёта забегает, как конь… Для этого есть три процедуры.
— Какие такие процедуры? — недоверчиво спросил Малыш.
— Щекотание, разозление и дуракаваляние, — серьёзно сказал Карлсон. — Никакого другого лечения не потребуется, ручаюсь!
А Малыш с тревогой глядел вниз, потому что из многих окон стали высовываться головы — видно, люди хотели выяснить, кто это стреляет. И тут он заметил, что Карлсон снова заряжает пистолетик.
— Не надо, Карлсон, прошу тебя, — взмолился Малыш. — Не стреляй больше!
— Спокойствие, только спокойствие, — сказал Карлсон. — Послушай, — продолжил он, помолчав, — я вот сижу и обдумываю одну вещь. А как по-твоему, может ли домомучительница тоже страдать онемением тела?
Но прежде чем Малыш успел ответить, Карлсон, ликуя, поднял руку с пистолетом над головой и выстрелил.
Резкий звук прокатился по крышам и замер. В соседних домах загудели голоса: то испуганные, то сердитые, а кто-то крикнул, что нужно вызвать полицию. Тут Малыш совсем вышел из себя. Но Карлсон сидел с невозмутимым видом и жевал булочку, уже последнюю.
— Чего это они там расшумелись? — недоумевал он. — Разве они не знают, что у меня сегодня день рождения?
Он проглотил последний кусочек булочки и запел песню, милую песенку, которая так хорошо звучала летним вечером.
Пусть всё кругомГорит огнём,А мы с тобой споём:Ути, боссе, буссе, бассе,Биссе, и отдохнём.Пусть двести булочек несутНа день рожденья к нам,А мы с тобой устроим тутУти, боссе, буссе, капут,Биссе и тарарам.
Карлсон-первый ученик
В тот вечер, когда мама и папа отправились в путешествие, косой дождь барабанил по стёклам и гудел в водосточных трубах. Ровно за десять минут до их отъезда в квартиру ворвалась фрекен Бок, промокшая до нитки и злая как собака.
— Наконец-то! — прошептала мама. — Наконец-то! Она целый день прождала фрекен Бок и теперь, конечно, нервничала, но фрекен Бок этого не заметила.
— Я не могла прийти раньше. И в этом виновата Фрида, — хмуро сказала она.
Маме надо было о многом поговорить с фрекен Бок. Но времени на это уже не было: у подъезда их ждало такси.
— Главное, заботьтесь о мальчике, — сказала мама со слезами на глазах. — Надеюсь, с ним ничего не случится за время нашего отсутствия.
— При мне никогда ничего не случается, — заверила фрекен Бок, и папа сказал, что он в этом не сомневается.
Он был уверен, что дома всё будет в порядке. А потом папа и мама обняли на прощание Малыша, вышли на площадку и исчезли в лифте… И Малыш остался один с фрекен Бок.
Она сидела за кухонным столом, большая, грузная, раздражённая, и приглаживала мокрые волосы своими большими, красными руками. Малыш робко посмотрел на неё и попытался улыбнуться, чтобы показать своё дружелюбие. Он помнил, что, когда фрекен Бок в первый раз жила у них, он боялся её и относился к ней сперва очень плохо. Но теперь ведь всё было иначе, надо было скорее радоваться тому, что она здесь, в доме. И хотя встреча фрекен Бок и Карлсона не предвещала ничего хорошего, Малыш был благодарен домомучительнице за то, что она согласилась у них пожить. Ведь иначе мама никогда в жизни не разрешила бы ему остаться, чтобы оберегать Карлсона, это уж точно. Поэтому Малышу хотелось с самого начала вести себя с фрекен Бок хорошо, и он вежливо спросил её:
— Как поживает Фрида?
Фрекен Бок не ответила, она только фыркнула. Фрида была сестрой фрекен Бок. Малыш её в жизни не видел. Зато много о ней слышал. Даже очень много. От фрекен Бок, которая жила вместе с сестрой Фридой в квартире на Фрейгатен, но они, видно, не очень-то ладили. Малыш понял, что фрекен Бок была недовольна сестрой, считала её поведение нескромным и странным. Всё началось с того, что Фрида выступила по телевидению с рассказом о привидениях, а фрекен Бок никак не могла с этим примириться. Правда, потом ей тоже удалось выступить по телевидению и рассказать всей Швеции свой рецепт приготовления соуса. Но всё же этого оказалось недостаточным, чтобы подчинить себе Фриду: она продолжала вести себя нескромно и странно. Поэтому фрекен Бок только фыркала в ответ на вопрос Малыша: "Как поживает Фрида?
— Полагаю, что прекрасно, — всё же ответила домомучительница, когда отфыркалась. — Завела себе жениха, несчастная.
Малыш толком не знал, что на это надо сказать, но что-то обязательно надо было сказать, а ведь ему хотелось быть внимательным. Поэтому он спросил:
— А у вас, фрекен Бок, тоже есть жених?
Но он явно сделал промах, потому что фрекен Бок резко встала и так при этом двинула стол, что всё на нём задребезжало.
— Слава богу, нет! — сказала она. — Я и не хочу. Не всем же быть такими кокетками, как Фрида.
Она умолкла и с таким усердием стала мыть посуду, что брызги летели во все стороны. Но вдруг она о чём-то вспомнила, с тревогой поглядела на Малыша и спросила:
— Послушай, я надеюсь, что тот невоспитанный толстый мальчишка, с которым ты в тот раз играл, теперь сюда больше не ходит?
