Тайный голос - Бьянка Питцорно
Вы, дорогие читатели, конечно же, не думаете, что Кора могла бы столь же быстро написать какую-нибудь другую фразу. Но эту – эту она долго тренировала, с помощью Паолетты переписав её осколком кирпича на тротуаре не меньше сотни раз.
Побагровевшая синьора Сфорца вскочила и завопила, указывая пальцем на непослушную ученицу:
– Да кто тебе это позволил? Ишь, разогналась! Чтобы до Пасхи мне ни единой буквы!
Но Кора не слушала: опьянённая собственной дерзостью, она уже рисовала на доске толстуху в очках, восседающую за Ослиной Партой.
– Не переусердствуй, – предупредила Доска Тайным Голосом.
И действительно, синьора Сфорца буквально вышла из себя:
– Я тебя из школы выгоню за такую недисциплинированность! Ты исключена! И не вздумай появляться после каникул, – кричала учительница.
– Ну, это уж мне решать, – спокойно сказала матушка-настоятельница, хлопнув в ладоши.
И тут – о-о-о! – произошло настолько великое чудо, что челюсти зрителей отпали почти до пола и надолго остались в таком положении. Ангелочек-Анджело (который тем временем успел незаметно расправить крылья и теперь раскачивался на своей лонже), словно повинуясь приказу настоятельницы, выпрыгнул из своих трусов с подтяжками, пролетел под сводом пещеры и уселся на люстру.
– Анджело, немедленно вернись! – закричал ему вслед Осел.
– Об этой части меня не предупреждали, – заметила мама, не понимая, сердиться ей или волноваться.
– Святая Мадонна, а если он упадёт? – запричитала няня.
– Спокойнее, спокойнее, монахини своё дело знают, – усмехнулся дедушка Аугусто. – Уверен, это какой-нибудь чудесный театральный механизм. И практически невидимый, – добавил он восхищённо.
– А я не замечала, что эти крылья двухслойные, – недоуменно пробормотала тётя Лючия.
Синьора Сфорца, сидевшая, как уже было сказано, прямо под люстрой, обеспокоенно подняла взгляд к потолку: что там делает это проклятое отряде?
– А ну-ка, слезай сейчас же, – приказала она. Но, тут – дзинь! – хрустальная подвеска, упавшая с люстры, поразила её точно в лоб. – Слезай немедленно, не то я тебе!..
Дзинь! Ещё одна подвеска ударила по щеке, следующая попала в подбородок, потом в волосы. Подвески падали дождём, словно спелые орехи, и каждая оставляла после себя здоровенную шишку. Учительница пыталась сбежать, но между стульями и хохочущими соседями было слишком тесно. Она споткнулась и рухнула, не в силах двинуться, а хрустальные пули продолжали барабанить по её спине, по плечам, по жирному заду... Анджело уже избавился от всех подвесок, оставалась лишь одна – центральная, величиной с яйцо.
Бамс! Она попала точно в нос. Потекла кровь, и синьора Сфорца, обхватив ближайший стул, взмолилась:
– Хватит, довольно!
«Да уж, и с меня довольно, – подумала Кора. – Взрослые могут говорить что угодно, но после каникул я в эту школу не вернусь».
Чем все закончилось
1
Наступило Рождество, и, хотя на этот раз Младенец Иисус принёс ей в подарок плюшевую собаку и вожделенный велосипед, Кора была безрадостна. Её непрерывно мучил один и тот же вопрос: что будет седьмого января, когда кончатся каникулы?
По ночам ей снилась синьора Сфорца, по приказу которой школьный служитель должен был поставить Кору на колени перед одноклассницами и отрубить голову, как несчастной Святой Катерине.
Просыпаясь по утрам и отправляясь вечером в постель, она сообщала маме или няне:
– В школу я возвращаться не хочу.
Она говорила это всем: папе, Гиганти, дедушке с бабушкой, когда обедала у них, тёте Лючии, даже тёте Карле и тёте Летиции.
И все как один отвечали:
– Что ещё за глупости? Не ходить в школу из-за того, что учительница разок тебя отругала? Так ведь она уже об этом забыла. И потом, знаешь, за все те годы, что ты будешь ходить в школу, такое ещё не раз случится! Придётся привыкнуть, ты уже большая девочка.
– Нет. Я маленькая, мне и шести нет!
– О, послушайте только! Осталось всего-то несколько дней! Ты что же, забыла, когда твой день рождения? – воскликнул Джакомо, который уже втихомолку приготовил ей подарок: обувную коробку, выстеленную ватой, в которой лежало семь птичьих яиц разных цветов и размеров. Яйца были старые, проклюнуться они уже не могли, но выглядели красиво и приятно поскрипывали, если погладить их пальцем.
– Но она же сказала, что не хочет меня больше...
