Даир Славкович - Красобор
— В ней.
Водители многих встречных машин приветливо кивали Марыле, приветствовали ее поднятием руки или короткими гудками. Она улыбалась, отвечала тем же.
— Кто они?
— Знакомые мои. Много их у меня.
На повороте, где милицейская будка и желтый мотоцикл, «ЗИЛ» притормозил. Федос подумал, что Марыля хочет выйти из кабины, а она переключила скорость и выехала на асфальт.
— Ты что, растерялась, да?
— Нет, — улыбнулась Марыля. — Там знак был на столбе — треугольник углом вниз и надпись «Стоп!». Сигнал водителю: выезжая на шоссе, притормози и только после этого двигайся дальше.
Проехали какой-то поселок. Свернули на боковую улочку в самом его конце. Остановились возле высокого зеленого забора. Марыля подошла к воротам, отворила калитку и сказала Федосу:
— Подожди минутку. Я посылку передам.
Она взяла фанерный ящичек, стоявший на полу кабины, и скрылась во дворе.
Федос перебрался на шоферское место. Мотор не работал, но ключ зажигания торчал в своем гнезде, и Федос ощутил себя на мгновение настоящим водителем.
На тротуаре сам с собою играл в классы мальчик поменьше Федоса.
— Эй ты! — крикнул ему Федос. — На проезжую часть улицы не выходи!
— А я и не выхожу, — ответил мальчик и подошел к кабине. — Тебя куда везут?
— Везут! — фыркнул Федос. — На нефтебазу еду. За бензином.
— Один? — недоверчиво спросил малыш.
— Как видишь.
Малыш уставился на него, как на чудо.
— А где ты работаешь?
— В «Сельхозтехнике». Тут недалеко.
Федос вылез из кабины, обошел машину, по-хозяйски постукал ногой по скатам, снова забрался в кабину. Конечно же, на шоферское место.
— А кто эта девушка, что к нам пошла?
— Пассажир. Прихватил по дороге.
В это время из калитки вышла Марыля.
— Ого! Уже познакомились!
Федос покраснел и мигом съехал с Марылиного места.
Марыля завела мотор. Машина тронулась.
Федос нагнул голову, чтобы не встретиться взглядом с мальчиком.
«Догадается, что соврал. Смеяться будет потом».
— Что ты там потерял на полу? — спросила Марыля.
Федос покраснел и опустил голову.
Грузовик на дороге
Когда приехали на нефтебазу, Марыля остановила машину у проходной и сказала Федосу:
— Вылезай.
— Почему?
— Посторонним вход и въезд на базу запрещен.
— Я не посторонний. Я — твой брат.
— Брат не брат, а здесь горючее. Мало ли что может случиться. Давай, давай, вылезай, не задерживай. Сзади еще один бензовоз подходит.
Пришлось подчиниться. Марыля въехала в железные ворота, обе половины которых были широко распахнуты, а Федос остался у проходной. Присел на корточки и веточкой, валявшейся под ногами, принялся рисовать на песке танк.
— Хорошо рисуешь, — услышал он над собой чей-то голос.
Подняв голову, увидел пожилого усатого человека в синих галифе и зеленой гимнастерке, подпоясанной широким солдатским ремнем.
— Только танк твой стреляет в ту сторону, куда стрелять не имеет права, — продолжал мужчина.
— Это почему же?
— Бензохранилище там. Туда стрелять запрещается.
— А если там враги?
— Врагов на нашу территорию пускать нельзя. Они знаешь как навредить могут!
— А если они переоденутся и все-таки пролезут?
— Хорошими людьми прикинутся?
— Ага.
— Тогда их распознать надо. Но только это уж не танками делается.
Федос стер свой танк и хотел было нарисовать его правильно, но тут из ворог показался «ЗИЛ» Марыли.
Поехали дальше.
Асфальтированное шоссе быстро-быстро помчалось навстречу. Деревья, кустарники, трава на обочине стремглав понеслись назад. Замелькали телеграфные столбы.
Федос сперва считал их, потом сбился со счета, высунул в окно руку и принялся ловить упругую струю встречного ветра.
За поворотом лента дороги поползла в гору. Мотор загудел натужно, тяжело. На обочине Федос увидел грузовик, стоявший с полным кузовом камня. Возле грузовика стоял с поднятой рукой шофер.
Марыля сбавила газ, остановилась.
— Что у тебя, Павулин?
— Полуось заднего моста полетела.
— Плохи твои дела.
— Загораю.
— Что это ты тут с утра пораньше с камнем?
— Так… одному человеку помогал…
— Халтурил, значит, и машину угробил.
— Черти ее не возьмут. Заменю полуось, и забегает, как курица.
— Сам ты курица. В колхозе уборка, каждая минута дорога, а ты тут левачишь! Все только о себе! У-у, хапуга несчастный!
— Ты мне мораль не читай. Лучше техпомощь вызови.
— Была бы я на месте председателя, я бы тебе такую техпомощь оказала!
— Не болтай, езжай поскорее. Да захвати моего пассажира.
Федос только сейчас увидел какого-то маленького человека со сморщенным лицом. Человек этот сидел на обочине, на пыльной траве. Без шапки, взлохмаченный, грязный. Без пиджака.
— Слышь, прихвати, — повторил Павулин.
— Этого? Комаровского? Ни за что!
— Не дури. Свой кореш, подвезти надо. Его вчера обидели.
— Ты не знаешь, что этот «свой» вчера возле клуба выделывал… Ему пятнадцать километров присудили. Так ему и надо! Пускай пешочком теперь добирается, ножками поработает!
— Молчи ты, активистка! — послышалось с обочины. Федос увидел, как перекосилось от злобы лицо Комаровского. — Я еще до тебя доберусь!
— Не пугай, мы не из пугливых. Смотри, чтоб в другой раз туда не отвезли, откуда ни один дружок не воротит.
— Ну, ладно… — Адам поднялся, схватил булыжник и, нетвердо ступая, зашагал к бензовозу.
— Марылечка, смотри! — побледнел Федос.
Она не успела ответить.
— Адам! Ты что! Стой, говорят! — Павулин бросился наперерез Комаровскому и выхватил у него камень.
Тот посмотрел на Марылю маленькими мутными глазами и проговорил злобно:
— Ты, ты… Как тебя… не попадайся мне больше на глаза. И брату своему, гармонисту, передай: пусть не очень-то в клубе командует. А то я ему враз музыку испорчу.
Последние слова Комаровского долетели уже сквозь шум мотора. «ЗИЛ» рванул с места, выехал на асфальт и помчался по шоссе.
— Страшный Адам этот, правда, Марылечка? — Федос пододвинулся поближе к сестре.
— Тунеядец. Такие норовят за чужой счет жить, да еще всех в страхе держать. Ничего, не станет человеком — мы ему покажем.
Марыля покачала головой и поехала дальше.
Домой Марыля и Федос вернулись поздно. Сперва бензин возили в колхоз, потом еще один рейс на нефтебазу сделали. Федос так накатался, что едва переступил порог хаты. Опустился на стул, оперся о стол, подпер голову руками.
— Совсем ребенка замучила, бесстыдница! — напала на Марылю тетя Настя.
— Жив будет! — засмеялась Марыля, — Правда, Федос?
— Буду, — еле слышно отозвался Федос и через силу улыбнулся.
Дутик и Пыжик, видимо, соскучились по Федосу: только услышали его голос — и тут как тут. Енот и кот так и вертелись у ног мальчика, кот весело мурлыкал. Но усталому и сонному Федосу было не до них.
Пыжик обиделся на невнимание к своей персоне, отошел в сторону и улегся в уголке. А Дутик не хотел уходить, он все еще надеялся, что сможет расшевелить своего друга.
— Сергей и Лена сегодня в колхозе работали, — сказал Андрей. — Помогали солому скирдовать.
— Солому? — сонно переспросил Федос, словно в соломе было все дело.
Он уже полудремал. Не слышал, как его раздели и отнесли на кровать.
А ночью Федосу приснились Комаровский с Павулиным. Они стояли на дороге. В руках у Адама была полосатая палочка, как у регулировщика. Только показывал он ею не вперед по шоссе, а в кювет. Павулин хохотал и радостно потирал ладони, ожидая, что машина подчинится полосатой указке и полетит вниз с обрыва. Федос не выдержал, закричал:
— Марыля!
Но Марыля крепко держала руль, машина повиновалась ей и мчалась туда, куда вела дорога — прямая, широкая, ровная.
— Ты чего кричишь? — послышался из соседней комнаты голос сестры.
— Марылечка, а те двое не собьют нас с дороги?
— Спи спокойно, Федос, — ответила сестра. — Нас с дороги никто не собьет.
На бригадном дворе
Солнце стоит высоко. Дома тетя Настя и Федос.
— Тетя Настя, а тетя Настя, можно, я к Андрею сбегаю, а?
— На бригадный двор? Сбегай, деточка.
Теперь получить разрешение стало легче, чем раньше. Тетя уже не так сильно волнуется за Федоса. Он заметно изменился: окреп, понравился, загорел, стал крепче спать, аппетит у него появился отличный.
Бригадный двор от дома недалеко — «шишкой добросишь», как любит говорить дядя Петрусь.
Обычно, пока пройдешь по длинной-предлинной улице, разных людей встретишь: и взрослых, и детей. А сейчас — ни души. Даже возле магазина никого не видно. Все на уборке. Страдная пора!
