Сергей Иванов - Бывший Булка и его дочь
– Занимается. А ты?
– Занимаюсь, – отец улыбнулся. – И ты, кажется, занимаешься?
Надя молча кивнула.
– А знаешь ли ты, дочь моя, что у меня докторская готова уже на три четверти? Знаешь?!
– Отдалённо…
– Так… А… может быть, в шахматы сыграем?
Они иногда играли – конечно, без ладьи. Да только бы не сегодня ему предлагать это и не сейчас!
– Владимир Иванович! У тебя что, от восемнадцати до восемнадцати сорока пяти – время общения с ребёнком?
И сама поняла, что сказала бестактность. Но ведь и он никак не мог оставить свою душеспасительность. Не мог! А родителям иной раз так бы хорошо уметь промолчать.
– А ты, случаем, не больна, Надя?
– Я абсолютно здорова!
Он подсел к ней на ручку кресла, как, наверное, любил подсаживаться в молодости. Теперь же это получилось у него не слишком ловко – он даже немного притиснул Надю. Но сказал в точку. Значит, давно знал, что происходит.
– Милый ты мой чудак, ты же у меня умная. Не печалься! Найдёшь ты себе друзей!
– Я знаю, что найду, – ровно ответила Надя. – Но я хочу тех друзей, которых я хочу!
* * *Лида, её отец и Сева всё ещё были на холме близ церквушки, упрятанной в строительные леса. Слева от холма раскинулась небольшая деревня. А ещё дальше вымахал новый квартал.
Лида и Севка пошли к церкви и двум-трём старым, совсем ушедшим в землю могилам.
– Церковь в клетке, – Севка кивнул на строительные леса.
– Ну и совсем не похоже, – спокойно ответила Лида. Ей не хотелось спорить. – Пойдём туда, полазим немножко.
Бывший Булка, который с непривычки отяжелел от усталости, опустился на прошлогоднюю сухую, обдуваемую всеми окрестными ветрами траву холма. Правая рука, засунутая в карман пальто, отекла. Эх ты, лапа моя, лапа!.. Даже не вытаскивая её из кармана, он знал, что пальцы стали толстые, как сосиски. И такие же коричневатые. Под мышкой медленно и с оттяжкой билась боль… Ладно тебе прибедняться, всё пройдёт!..
Но знал он, что не всё.
Лидка и Сева так беззаботно шли к нему от церкви.
– Эй! Прихватите-ка там хламу какого, сейчас костёрчик организуем.
А спички? Курящих-то нету.
И сразу правой отёкшей рукой нащупал коробок. Откуда он? С трудом вынул руку вместе с коробком из кармана. И вспомнил тот день, когда поехал на обследование, вспомнил купленные сигареты и спички. Сигареты он выкинул тогда в парке. А спички остались… Да, исторические!
Бывший городской мальчишка, костров в своей жизни он разводил мало. Но поехал на Азовское – выучился. Сейчас вполне уверенно подавал советы. Лидка и Сева весело слушали его. "На самом-то деле я много умею, – объяснял он кому-то. – Да чего не спроси! Только немного рука заживёт…"
– Ну как, Николай Петрович? Правильный костёр? Как вы считаете?
"Вот кем я буду, – подумал Бывший Булка, и волнение охватило его, – вот кем – таких Севок учить!"
Задымил, потянулся к небу их костерок, с неба на него смотрели первые звёзды. Наверное, пора было домой. Не хотелось! Севе-то с Лидой вообще ни о чём не надо было думать: взрослый молчит, а там и ладно! Бывший Булка же всё говорил себе: успеется, ещё рано. Очень жаль ему было уходить от этого, может быть лучшего в его жизни, костра и лучшего в его жизни вечера.
Сева подтолкнул выпавшую из огня головешку. Лицо было у него счастливое, задумчивое. Всё-таки ему везло в жизни!
Точно. Буду таких Севок учить. Летом в походы… Ему верилось и не верилось в это. И он никак не мог представить себе, что пойдёт в поход с какими-то чужими ребятами, а не с Лидой.
Откуда-то и куда-то коротко пролетел ветер – на мгновение вздул пламя. И стало видно, что Севка смотрит на Лиду, а она на него.
* * *…В жилом массиве, что виден был с холма, в огромном доме на восьмом этаже у окна стоял семилетний мальчишка.
– Пап, там на горе костёр жгут…
– Ну и жгут, ну и пусть себе, – сказал отец, не отрываясь от теленовостей.
Мальчишка смотрел в сумеречное окно на далёкий огонь, который, вспыхнув вдруг, осветил фигуры двух, не то трёх людей.
– Опять надует тебе, – сказала вошедшая мать и задёрнула штору.
