Другая осень - Валерий Михайлович Воскобойников
Выращивать орхидеи нелегко. Например, не все знают, что есть орхидеи, которые питаются мухами. Осенью, когда было ещё тепло, мухи летали всюду и доверчиво попадались в руки. А зимой? Зимой Серёжа обходил вокзалы, папа Костров звонил знакомым, весь класс искал мух для Серёжи. Серёжа завёл специальный коробок, и ежедневно кто-нибудь клал туда аккуратно завёрнутую в бумажку муху. А однажды папин знакомый привёз несколько комаров. Вот был настоящий праздник!
И орхидеи сумели прожить всю зиму.
На показательной выставке Серёжины орхидеи заняли третье место, об этом написано в грамоте, которая висит на стене в большой комнате. Все гости, приходя к Костровым, сразу читают эту красивую грамоту, вставленную в специальную рамку под стекло. А рядом — папина грамота за соревнования по самолётным моделям.
И вдруг Серёжа написал стихотворение. Сидел-сидел, грустно ему было, и он неожиданно написал:
Я сижу у окна,
Где-то ходит она.
Бьётся дождь на окне,
Я сижу, как во сне.
Почему Серёже было грустно
Девочку в красном шарфе Серёжа встретил случайно.
Летом Костровы были на даче в посёлке Разлив. Близко от того места, где когда-то в исторические времена скрывался Владимир Ильич Ленин.
Лето кончилось, и Костровы поехали домой. Они ехали на грузотакси. В кабине сидели мама с Галей, а мужчины ехали в кузове. В кузове ехали ещё раскладушки, стол, стулья, матрасы и всякие вещи. Мужчины: папа Костров, Серёжа и Гриша — сидели на мягких матрасах обнявшись и пели солдатские песни.
Один раз шофёр даже остановил машину, потому что они громко топали ногами по кузову в такт песне.
Приехали в Ленинград, проехали по улицам мимо трамваев и удивлённых прохожих, подъехали к дому, остановились. Все вышли из машины и стали вытаскивать вещи. Им на помощь выбежала из дома тётя Надя — дворник. Она очень обрадовалась Костровым и всех перецеловала.
И вот, когда вещи стояли у парадной, шофёр получил с папы деньги, сказал «спасибо» тронул машину, мама Кострова спросила папу:
— Ты не забыл ключ?
— А ты не забыла? — ответил папа.
Мама сказала:
— Я не шучу.
— Я тоже не шучу, — подтвердил папа.
Они оба не шутили.
Ключи от квартиры остались на даче. Они висели на специальном гвоздике, и папа подумал, что возьмёт их мама, а мама — что возьмёт папа.
Так получилось, что Серёжа впервые в жизни поехал один в поезде, назад на дачу, в исторический посёлок Разлив.
Поезд был обычной электричкой, и ехать до посёлка было меньше даже, чем в троллейбусе от кольца до кольца — сорок минут, но всё же это было загородное железнодорожное путешествие.
Серёжа подошёл к даче и увидел хозяев, с которыми совсем недавно простился.
Хозяева громко говорили друг с другом и Серёжу не замечали.
И он ходил вокруг дачи минут пять, не решаясь войти.
Потом открыл, наконец, калитку, и когда хозяева его увидели, вдруг странно заулыбались.
Серёжа тоже улыбнулся и тихо сказал:
— А мы ключ оставили.
Хозяева продолжали стоять на месте и только смотрели удивлённо то на Серёжу, то друг на друга.
Потом хозяйка пошла всё-таки в дом, за нею пошёл Серёжа; в комнате хозяйка сняла ключи, которые спокойно висели на гвоздике, и во второй раз за этот день Серёжа стал прощаться.
В первый раз хозяева его целовали и звали в гости, а сейчас они коротко сказали ему прощальные слова и сразу отвернулись.
На электричку Серёжа едва успел. И вот тут-то он увидел девочку с красным шарфом.
Она тоже ехала одна. Рядом на полу лежали большие оленьи рога. Серёжа и девочка сидели друг против друга у окна и смотрели в это окно.
И как-то нечаянно получилось, что они встретились глазами.
И потом все сорок минут они не разговаривали друг с другом, нет. Только иногда Серёжа поворачивался к девочке, и она сразу отводила глаза, потому что разглядывала его. Потом наоборот: он смотрел на неё, и когда она поворачивалась к нему от окна, он отворачивался и начинал суетиться, делать что-то руками, хватал себя за нос, стучал по стеклу пальцем.
Потом они вышли из вагона, и Серёжа забыл про неё. Кругом было много людей, все толкались, кто-то больно наступил ему на ногу.
И вдруг они снова оказались в одном вагоне, в метро. Девочка сидела в конце вагона, и рога, как и раньше, были рядом с нею. В вагоне стало тесно, Серёжу притиснули прямо к рогам, а ему стало вдруг стыдно: получалось, что он, Серёжа, как бы преследует девочку.
Мало того: даже наверх на эскалаторе они поднимались рядом. Первой ехала девочка, а ниже стоял Серёжа. И всё случайно, нечаянно.
Видимо, девочка с красным шарфом жила где-то недалеко. Серёжа часто встречал её. Она его не узнавала, а он шёл за ней следом, заходил в магазины, останавливался на улице, если останавливалась она. Однажды она заняла длинную очередь в кассу, а он всё это время рассматривал колбасу за витриной, так что на него подозрительно стали оглядываться.
А вечером, особенно когда шёл дождь и Серёжа был дома один у окна, он вдруг вспоминал ту девочку — и становилось ему грустно.
В один такой вечер он и написал стихотворение.
Поручение
Раньше у Гали была подруга — Наташа. Наташа жила в том же дворе рядом с физкультурным техникумом и училась в Галином классе. Утром они вместе уходили в школу, днём вместе шли домой, и поэтому дружили. Они дружили два года.
А теперь Наташа переехала на Гражданку, в новый район, и Галя с тех пор её не видела.
Теперь Галя ходит в школу с Гришей. А на парту к ней посадили Ковалёва.
Ковалёв — самый длинный ученик
