Отец и сын с «Безупречного» - Олег Петрович Орлов
Светало, когда на тральщике сыграли боевую тревогу. Вынырнув из-за лохматых туч, закружились над кораблем «юнкерсы». Зацокали по палубе осколки…
Одна бомба упала под самой кормой, и тральщик вдруг покатился влево. Командиру доложили: рулевое управление вышло из строя. Через час неуправляемый тральщик неподалеку от берега сел на мель.
— Связи нет! — доложили командиру. — Рация разбита…
А берег, занятый фашистами, рядом. Подоспели уже фашистские танки. И прямо с шоссе начали из пушек бить по кораблю.
Упал, обливаясь кровью, комиссар тральщика. Ранен в ноги командир.
Но и у фашистов горело несколько танков — это метко стреляли комендоры тральщика.
— Держаться! — шептал, слабея, командир. — Держаться до последнего…
Замолчало орудие тральщика, кончились снаряды.
Только винтовочными выстрелами отбивались моряки. Командир подозвал матроса:
— Ваня… Клименко…
Клименко подполз к командиру. Тот протянул ему пакет:
— Доберись, Ваня, до наших. Передай донесение. Расскажи, как мы тут держались, не уронив чести русского флота, чести советских моряков.
Командир умолк. Клименко надел спасательный жилет, спрятал пакет с донесением и прыгнул в море.
Отфыркиваясь от студеной воды, поплыл прочь от тральщика, на восток, к медно-красному горизонту.
К сердцу подступал холод, ноги сводила судорога. Но Клименко плыл, и под его бушлатом, в промасленном пакете лежало донесение командира.
Матрос плыл целый день, и силы начали покидать его. Дышал он с трудом. То ли небо почернело, то ли волны потемнели, то ли в глазах темно…
Вдруг среди волн Клименко заметил корпус тральщика. «Наши или фашисты?» Тральщик приближался быстро, и Клименко увидел название на его борту: «Гарпун».
Когда матроса подняли из воды, он прохрипел:
— В бушлате… Донесение… Наши ждут помощи.
ГЕРОИЧЕСКИЙ РЕЙС
Когда началась Великая Отечественная война, мирному грузовому теплоходу «Старый большевик» поручили возить из портов наших союзников — Америки и Англии — военные грузы: танки и взрывчатку для Советской Армии. Это были опасные рейсы: на морских дорогах затаились фашистские подводные лодки, а в небе летали фашистские бомбардировщики…
В мае 1942 года «Старый большевик» вышел из английского порта в составе каравана судов. Караван охраняли английские эсминцы.
Едва ли не каждый час на судах играли боевую тревогу: то вахтенные замечали перископ, то из-за туч на бреющем полете появлялись торпедоносцы врага.
Отчаянный бой разгорелся в Баренцевом море. Моряки «Старого большевика» отбивались из пулеметов, отстреливались из скорострельных пушек. Но силы были неравные. На тихоходное судно пикировали с разных сторон сразу девять бомбардировщиков! Вокруг теплохода поднялась от разрывов сплошная водяная стена… Бомба попала на полубак, и раненый теплоход потянул за собой гриву огня и дыма.
Тогда с эсминца передали приказ английского адмирала, начальника конвоя: «Команде срочно покинуть судно и перейти на эсминец сопровождения!»
Капитан «Старого большевика» Иван Иванович Афанасьев просигналил: «Судно не покинем. Тушим пожар своими силами».
Караван и корабли конвоя ушли на восток. Они не могли ждать: каждая минута промедления грозила гибелью. И помочь теплоходу было нельзя: остановись любой из кораблей каравана, и он превратится в неподвижную мишень, в легкую добычу подводных лодок…
«Старый большевик» остался один в море. И только сбили моряки огонь струями из брандспойтов, только заделали пробоины, снова пошли в атаку фашистские бомбардировщики. Заход, другой, третий… Сбит один самолет, но и бомбы сделали свое: опять пылает теплоход. Уже и ночь наступила, зарево от горящего судна далеко видно. В черных волнах совсем близко всплыла черная подлодка. Осторожно обошла вокруг теплохода и погрузилась: фашисты решили, что судно брошено командой. Зачем тратить торпеду?
Но советские моряки отстояли теплоход. Израненный, обгоревший, с пробитой трубой и погнутыми от жара надстройками, теплоход пришел в Мурманск. Ценный груз для фронта был спасен.
ПОДВОДНАЯ ДУЭЛЬ
Этот удивительный случай произошел с лодкой «М-176» во время Великой Отечественной войны. Командовал лодкой капитан третьего ранга Иосиф Лукьянович Бондаревич.
Командир подводной лодки «малютки» опустил бинокль и посмотрел на часы. Он любил точность и отметил про себя: «Восемнадцать часов двадцать минут».
Море было спокойно, ветер гнал редкие облака в, сторону норвежского берега.
Боцман стоял рядом. Кожанка его была расстегнута. Он держал бинокль, широко расставив локти. У боцмана был свой сектор наблюдения, у командира — свой.
Командир и боцман воевали вместе не первый год и хорошо знали друг друга. Оба молчали и думали о своем. Боцману не нравились облака: в любой момент из-за них мог появиться фашистский самолет, а командир думал о завтрашнем дне и о радиограмме, в которой командование предупреждало его о появлении в Баренцевом море фашистских подводных лодок.
— Справа шестьдесят, — сказал вдруг боцман, что-то увидев в бинокль.
— Не вижу, — сказал командир. — Сколько кабельтовых?
— Тридцать кабельтовых… Неопределенный черный предмет… — И скороговоркой боцман поправился: — Ясно вижу: рубка подводной лодки!
— Вижу! — сказал командир. — Срочное погружение!
Командир знал точно: в этом квадрате можно встретить только подлодку врага. Он знал также и то, что у его «малютки» всего две торпеды, а у фашистов их не менее десяти…
— Ход — три узла! — приказал командир. — Акустику — слушать.
— Слышу шум винтов справа, — ровным голосом начал докладывать акустик. — Слышу шум винтов слева… Слышу торпеды… Слышу торпеды сверху…
«Малютка» нырнула глубже, и торпеды прошли над нею.
Команда, застыла у приборов и механизмов. Страшные это были часы ожидания.
— Слышу торпеды снизу… — снова докладывал ровным голосом акустик. — Слышу торпеды сверху…
И командир бросал лодку то вверх, то вниз.
Фашисты нервничали. Их пугала эта молчаливая советская подлодка, которая не уходила от них и не стреляла.
А боцман считал торпеды: «Седьмая, восьмая… девятая, десятая…»
— Все, — сказал боцману командир, — больше им стрелять нечем. Будем всплывать.
Блестя смазкой, мягко покатился из шахты перископ. Командир щелкнул рукоятками, вжался глазом в резину окуляра.
— Немец всплывает, — докладывал акустик.
И тотчас же командир увидел в перископ черную рубку. Она наискось выходила из воды, и с нее стекали потоки пены.
— Аппараты, пли!
Взрывы торпед услышали на «малютке» все. С фашистом было покончено. И тогда командир снова взглянул на часы: «Двадцать один час пятьдесят минут…» Больше трех часов продолжалась подводная дуэль. А командиру показалось, что прошло не более десяти минут.
ЭСМИНЕЦ «ШАУМЯН»
Ленинградские школьники, красные следопыты, пришли в гости к участнику Великой Отечественной войны, моряку-черноморцу Дмитрию Николаевичу Баханцеву.
— О чем мне вам рассказать, — задумался моряк. — О морских сражениях? О штурме Севастополя? О
