Ванда Василевская - Комната на чердаке
Игнась поднял голову от тетрадки. Обычно, когда он готовил уроки, он совсем не слышал, что делается вокруг, хоть из пушек пали. Но сейчас сквозь сложные расчеты мудреных задач до него дошел полный тоски голос Зоси.
— Ой, ой, как расчувствовалась! Можно ведь в будущем году похлопотать, чтобы тебя взяли в школьный лагерь, — вот и увидишь лес и все там… А дятлина, если хочешь знать, — это самый обыкновенный клевер.
— Да, легко тебе говорить: обыкновенный клевер! А много ли у нас на дворе этого обыкновенного клевера? А в лагерь Маня вот уже третий год пытается попасть, да ничего не выходит.
Зося готова была заплакать. Она и сама не знала отчего, но именно сегодня, читая «Пана Тадеуша», сильнее, чем когда-либо, почувствовала свою обиду, обиду городского ребенка, отгороженного серыми стенами каменных домов от чудес природы.
— Если бы хоть эта сирень цвела как следует!
— А тебе бы хотелось, чтоб она цвела сейчас, в октябре?
— Нет, но весной…
— А, весной… И так удивительно, что она еще не засохла, — заметила Анка.
В самом деле, нелегко жилось тут несчастному кусту сирени. Малыши вечно карабкались на его тонкий, слабый ствол; каждый проходивший щипал его; земля вокруг него была утоптана, тверда, как камень. Нередко брошенная кем-нибудь, тряпка повисала на кусте, ломая ветки и заслоняя от них даже то ничтожное количество солнечного света, которое доходило сюда.
— А я знаю! — вдруг торжествующе объявила Зося.
— Что ты знаешь?
— Я сделаю так, чтоб весною наш куст сирени зацвел, как все другие.
— Ты так сделаешь? — удивился Адась, широко раскрывая голубые глаза.
— Сделаю. А ты мне поможешь. Правда, Адась?
— Помогу, — ответил серьезно малыш, не понимая собственно, чем он может помочь. Может быть, Зося придумала какое-нибудь волшебство?
Но волшебного тут не было ничего. На следующий же день, убрав комнату, Зося взяла братишку за руку и отправилась с ним на квартиру к дворнику.
— Здравствуйте! — сказала она, вежливо поклонившись.
Дворник был не особенно любезный, постоянно кричал на детей.
— Ну, что там?
Зося объяснила ему. Сказала, что хочет заняться кустом сирени, окопать его, сделать все как надо. И очень просит одолжить лопату и грабли.
Дворник недовольно заворчал, однако пошел в сарайчик и дал Зосе инструменты.
— Только смотри верни в порядке, а то плохо будет!
Ну конечно, она вернет, вернет, ничего не испортит! Закинув на плечо лопату и железные грабли, Зося отправилась в угол, двора.
Куст сирени вблизи имел еще более жалкий вид, чем издали. Печально свисали изломанные сухие ветки. Рыжий пучок семян, оставшийся после единственной кисти цветов, которой удалось распуститься весною, торчал кверху. Тонкий ствол был кривой, на нем виднелись следы чьего-то перочинного ножика.
— Ну, что же мы будем делать? — допытывался Адась.
— Прежде всего надо вскопать землю. Видишь, твердая, как камень!
— А я буду сгребать мусор!
— Ладно, только смотри не поколись граблями.
Адась взглянул на сестру.
— Я ведь вовсе не такой уже маленький, я только так выгляжу, — сказал он, выпячивая губы, и с важным видом принялся сгребать сор.
Чего только там не было: черепки от разбитого горшка, и ржавая проволока, и обломки кирпича, и тряпки, и бумага! Заброшенная сирень росла словно посреди настоящей мусорной ямы.
Зося принялась копать. Изо всех сил нажимала она ногой на лопату. С неприятным скрежетом, с трудом входило острие в плотно утоптанную глинистую почву. Зося изрядно вспотела, пока вокруг куста образовалось, наконец, небольшое кольцо вскопанной земли. Адась граблями еще больше разрыхлял ее.
Моросил мелкий дождик, и на дворе, когда они пришли, было совсем пусто. Вскоре, однако, вокруг них собралась целая куча ребят со всего дома.
Мальчики сначала подтрунивали над Зосей: вот, мол, какая садовница нашлась! Но потом все очень живо заинтересовались вопросом, как спасти сирень.
— Надо полить ее навозной жижей, будет лучше расти, — с видом знатока заявил сын слесаря Владек.
— Хотел бы я знать, где мы возьмем этого навозу, — с гримасой заметил худощавый Манек.
Но Владек уже схватил ржавую дырявую кастрюлю, торчавшую из мусорной ямы, и выбежал за ворота.
— Знаю! К Мошеку-молочнику пошел!
— Много он принесет в дырявой кастрюле!..
Однако Владек сумел устроиться. Он заткнул дыру тряпкой и скоро вернулся, с торжествующим видом неся навоз.
— Достал! Если надо будет еще, он даст мне еще! У него ведь четыре коровы!
— Фу, как воняет! — скривилась с отвращением портнихина Стефця, которую все называли Стефуня-лялюня.
— Ничего! Зато как будет пахнуть сирень!
Владек тщательно полил навозом куст и недавно отточенным перочинным ножиком подрезал поломанные ветки. Дворников Генек вбил в землю кол и привязал к нему веревочкой кривой ствол. В общем все, даже те, кто до сих пор больше всего портил куст, начали вдруг о нем горячо заботиться.
— На зиму хорошо бы укутать соломой!
— Глупый! Это розы укутывают, а не сирень.
— А сирень разве не замерзнет?
— Видишь, до сих пор не замерзла. Значит, и не замерзнет.
— Может быть… — Манек не совсем еще был убежден.
— Вот и готово! — радовалась Зося. Ей казалось, что сирень сразу приняла другой вид.
— Готово! — насмешливо поддакнул Рудек из подвала. — Можно начинать ломать!
Владек вышел на середину круга, образовавшегося около куста.
— Ребята и вообще все! — начал он торжественно. — Как хотите, но я заявляю вам: если кто из вас тут потопчет землю или хотя бы одну веточку отломает — ну, тогда он будет иметь дело со мной!
— Ишь ты какой нашелся! — вызывающе буркнул Рудек, но Владек не обратил на него никакого внимания.
— Почему бы нам не иметь сирени? Весной она будет цвести, и будет красиво во дворе. Разве неправда?
— Конечно, конечно! — горячо поддержала Зося, а за нею и другие девочки.
— Владек! Пойдешь ты домой? Дождь льет!
Это слесарева жена, высунувшись из окна, сердито звала сына. В самом деле, дождь разошелся вовсю. А они, занятые сиренью, этого даже не заметили! Кучка ребят быстро разбрелась и рассосалась по подъездам.
— А завтра утром, когда я встану, сирень уже будет цвести? — лепетал Адась, торопливо семеня за Зосей.
— Нет, глупенький! Цвести она будет только весной! Будет еще ноябрь, потом зима, а потом только весна, много, много еще пройдет воскресений!
— А тогда уже наверно зацветет?
— Наверно! — подтвердила Зося, крепко обнимая братишку, счастливая тем, что весною на их унылом дворе зацветет лиловая сирень.
Глава V
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
В то время, когда Игнась сидит в школе, Зося убирает и готовит, а Анка работает на фабрике, Адась играет во дворе. Каждый день он осматривает куст сирени: а вдруг, вопреки уверениям Зоси, сирень надумает и начнет цвести уже сейчас? Хотя, правда, утренние заморозки становятся все сильнее и, как говорит пани Тобяк, «того и гляди пойдет снег».
Все идет благополучно, как вдруг однажды происходит несчастный случай.
Давным-давно Адася манит улица. Не то чтобы пойти куда-нибудь с Зосей или с Анкой. Это не фокус! Так он ведь часто ходит. А вот одному. Совсем одному. Как старшие мальчики, и даже не старшие — например, хотя бы Эдек, он совсем не старше его, а уже, говорят, цепляется за трамваи. Только он, Адась, всегда был, как смеялись мальчики, «маменькиным сынком». В семье он самый младший, болезненный, и мама всегда страшно за него боялась. А теперь сестры. Потому-то он и не такой, как его ровесники, как будто меньше их.
А интересно на улице! Едут телеги, иногда промчится автомобиль, а там, за углом, ползет трамвай, словно большой жужжащий жук.
Манит темная арка ворот. Адась знает, что поступает дурно, что Зося сто раз просила его: «Смотри, Адась, не выходи на улицу!» Но он не может удержаться.
«Только на одну малюсенькую минуточку!» — думает он и с опаской поглядывает на окно, на то самое высокое, там, на чердаке. А вдруг Зося как раз в это время смотрит, что он делает!
Но в окне не видно светлой головки сестры. Адась стряхивает с ладоней песок и выходит.
На улице шумно: как раз базарный день, и с городской площади едет много крестьянских телег.
Адась стоит и смотрит по сторонам. Лошади у телег разные — гнедые, серые, каштановые. Сам того не замечая, мальчик сходит на мостовую.
— Эй, малыш, берегись! — раздается вдруг окрик над самой его головой.
Адась быстро отскакивает. И прямо под велосипед, ехавший позади него. Никто не виноват — ни велосипедист, который так крепко нажал на тормоз, что колеса заскрипели по камням мостовой, ни возница, который сразу резко свернул в сторону. Но дело от этого не меняется. Адась лежит на мостовой и совершенно не сознает, что с ним творится. Словно в тумане, он чувствует, будто его как-то странно укачивает, чувствует сильную боль. Кто-то кричит около него, кто-то громко говорит что-то, но слова не доходят до его сознания.
