Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна
Но ничто уже не могло сбить меня с панталыку — я решил раз и навсегда: буду клоуном. Как Олег Попов. Солнечным клоуном, приносящим людям радость и удовольствие, помогающим нам забывать свои неприятности и неудачи, свои двойки по математике, вызывающим неудержимый веселый смех на всех континентах, во всех уголках земного шара.
Как Олег Попов.
Как несравненный, неповторимый Олег Попов.
Я, конечно, понимал, что это дело будущего.
Клоунов-мальчиков не бывает. Акробаты есть, жонглёры есть, ассистенты фокусников, антиподисты, канатоходцы — артисты почти всех цирковых профессий начинают с мала, с детства. А вот клоунов-детей не бывает. Только взрослые. Такой уж это жанр.
И я понимал, что сначала нужно закончить школу, может, даже отслужить в армии (как Юрий Никулин — я про него читал), а уже потом… И поэтому я не торопился, спокойно себе рос, откладывая решение своей судьбы на взрослую жизнь. Что стану клоуном, сомнений у меня не было. И смешить я умел, и характер у меня был веселый, и вообще это было, как теперь говорят, запрограммировано еще в предках моих — неслучайно же у меня такой дед Гриша…
Теперь, я думаю, вы понимаете, почему все мои странствия по Киеву заканчивались на площади Победы, около цирка.
Я ходил возле цирка, смотрел на афиши и вздыхал.
Билетов в кассе не было.
Да если бы и были, я, наверно, не отважился бы купить. Почему-то я был уверен, что меня не пустят одного, что важная билетерша в красном, обшитом золотой лентой мундире строго спросит: «А ты с кем, мальчик?» — крепко схватит меня за руку. Я уже даже заранее чувствовал её пальцы на своём локте.
Несколько дней я вот так ходил и вздыхал. И ни с чем шел домой.
А потом присмотрелся и заметил, что на дневные представления людей двенадцати-тринадцати лет, таких, как я, пускают и одних.
И как-то в субботу я отважился.
Билетов в кассе, как я уже говорил, не было. Около цирка на лестнице всегда толкалось много взрослых с детьми, которые кидались навстречу тем, кто поднимался, с умоляющим «Нет лишнего? Нет?». Перехватывать билеты у взрослых я не отважился, даже когда был ближе к тому, у кого действительно оказывался лишний.
Но вот я заметил на ступеньках девочку моего возраста, ну может, чуть старше, которая переминалась с ноги на ногу и нерешительно оглядывалась вокруг.
Я сначала думал, что она просто кого-то ждет, папу или маму, но потом встретился с ней взглядом и прочитал в её глазах какое-то смущение.
— Может, у тебя лишний? — тихо спросил я.
— Лишний, — прошептала она и густо-густо покраснела. Она так же умела продавать, как я покупать… «Какая езда, такое и столкновение» — сказал бы мой дед Гриша.
Через две минуты я уже сидел в девятом ряду третьего сектора и сердце будто танцевало в груди. Я вдыхал неповторимый запах цирка — запах опилок, пудры, диких зверей и еще чего-то неуловимого, запах, которого нигде больше нет, и который не могут превзойти все самые прекраснейшие ароматы мира, я вдыхал этот запах и, еще не увидев ни одного номера, уже был счастлив. Впервые после того, как переехал в Киев.
А потом было представление…
Пересказать цирковое представление невозможно, его нужно видеть.
Нужно видеть, как под бодрую музыку циркового оркестра выбегают на арену акробаты-прыгуны. Ап! — сальто! Ап1 — еще одно сальто. Двойное.
Ап! — уже один акробат запрыгнул на плечи другому… Вся арена бурлит, крутится, каруселится.
А потом — вперевалку — выходит на арену медведь. И начинает делать упражнения на гимнастических снарядах — и солнце на турнике крутит, и крест на кольцах делает, и что только не выделывает…
А другой медведь на велосипеде педали крутит, а еще один на мотоцикле шпарит, аж дым идет.
И вот после медведей на арену выходит… кто? — конечно же, клоун.
И начинает… Нет! Нет. не могу я вам пересказать циркового представления. Не поддается оно пересказу. И хотя это был не Олег Попов., я хохотал. Я хохотал так, что у меня щеки заболели.
Спасибо тебе, цирк!
Ты мне был так нужен сейчас!
Я почувствовал, я знал, что теперь мне уже будут не так страшны насмешки, все эти «гав-гав», «жжжж» и всякое другое. Я зарядился юмором, смехом. И был готов держаться. Держаться и не сдаваться.
Назавтра, в воскресенье, я снова пошел в цирк.
В воскресенье было аж два представления, на которые я мог пойти, — утреннее и дневное. Я уже не стеснялся, смело бросался в поисках «лишнего билетика». И мне повезло. На утреннее я билет достал. А потом и на дневное.
Все номера я уже знал наизусть. Но мне не надоело их смотреть еще и еще.
Цирк стал для меня родным домом.
И вот во время другого, дневного, представления…
Глава 3
Цирк. Неожиданная встреча. Таинственный дедушка. Чак рассказывает мне про свое детство в антракте
Я сидел в почти пустом затемненным зале и смотрел, как униформисты под наблюдением дядечки в длинном халате натягивали над ареной сетку, готовясь к второму отделению. Во втором отделении выступали воздушные гимнасты. И дядечка в халате был их руководителем. Я уже это знал. Выходить в фойе мне не хотелось. Смотреть, как все едят мороженое или конфеты — только дразнить себя. Что и говорить, конечно, мне хотелось мороженого, но… все деньги на билеты.
Я сидел и глотал слюну.
И вдруг сзади, из-за моей спины появилась рука с порцией мороженого.
— Возьми, пожалуйста!
От неожиданности я даже подскочил. Повернул голову. Надо мной нагнулся дедушка в сером свитере. Старенький, всё лицо в морщинах, с такими же голубыми, как у моего деда Гриши, глазами.
— Возьми, пожалуйста!
— Ой! Что вы! Не нужно! Спасибо! — смутился я.
— Ну, не обижай меня. Я же от чистого сердца. — Дедушка присел на свободное место возле меня. — Я же вижу, тебе хочется. И мне хочется угостить тебя и познакомится с тобой. Ну, будь добр!
Дедушка был совсем лысый, только брови были густые и лохматые. Из-под них светились веселые голубые глаза. А над верхней губой справа была большая родинка.
Этими веселыми глазами и этой родинкой он так напоминал мне моего деда Гришу. Только у деда Гришы родинка была меньше и на левой щеке, ближе к носу.
И так он как-то душевно меня угощал, что я не стал больше отказываться и взял мороженое.
— Спасибо! Только зачем было…
— Так же говорю, познакомиться хочу, — приятно улыбнулся дедушка. Заинтересовал меня. Я тебя заметил. И вчера ты был. И сегодня на втором представлении подряд. И сам. Без родителей, без никого. И каждый раз смеешься и радуешься, будто впервые видишь.
— А вы… — Я запнулся. — Вы что… тоже часто ходите? Или работаете тут?
— Нет. Не работаю. Я уже брат, нигде не работаю, на пенсии. За восемьдесят мне.
— Да ну! Я бы вам больше семидесяти, как моему дедушке, не дал никогда.
И правда, в потертых джинсах, в свитере, он совсем не выглядел таким старым.
— Благодарю! Благодарю! — засмеялся дедушка. — Если так, то это только благодаря цирку. Цирк, брат, — это великое дело! Да я думаю, тебя не нужно агитировать. Ты любишь цирк так, как и я.
— Люблю, — признался я.
И, наверно, мечтаешь стать артистом цирка. Скорее всего клоуном.
Я покраснел.
— Ты не стесняйся. Это, брат… — он сделал широкий жест и хотел еще что-то сказать, но тут подошла женщина с маленьким мальчиком, на месте которой он сидел, и дедушка резко поднялся.
— Извините, пожалуйста! — и, обращаясь ко мне, сказал: — Ты после окончания сразу не убегай. Хорошо? Я в соседнем секторе сижу. Поговорим.
— Хорошо, — кивнул я головой, спеша доесть мороженое. Уже прозвенел третий звонок, погас свет, и прожекторы осветили форганг (я уже знал, что так называется занавес, из-за которого выходят на арену артисты).
Во время второго отделения я всё время думал про странного дедушку. Кто он такой? Почему он вдруг решил познакомится со мной? Что ему от меня нужно?
И хотя все это было загадочно, тревоги я не ощущал. Дедушка мне был симпатичен.
Когда представление закончилось, я остался на месте, ожидая его. Проталкиваясь между людьми, он быстро подошел, почти подбежал ко мне.
— Ну идем, идем, я провожу тебя немного. Спасибо, что не убежал.
Мы вышли из цирка и пошли вверх по бульвару Шевченко.
— Ну, давай знакомиться. Как тебя зовут?
— Стёпа. А… вас?
— А меня Всеволод Мстиславович. Наверно, не выговоришь сразу. Но ты называй меня, как все — Чак. Это моя фамилия. Меня всю жизнь по фамилии называли. Потому, что фамилия краткая, а имя и отчество длинные и трудные. И я привык. Ты в Киеве недавно, правда?
— Недавно, — признался я. И, странная вещь, вдруг мне самому захотелось рассказать ему о себе. Вот бывают такие люди, которым почему-то хочется открыться, рассказать о себе. Чак был именно таким. Минут через десять он уже знал обо мне всё.
— Ты хороший мальчик. — Чак положил руку мне на плечо. — Я не ошибся в тебе. И неспроста мне захотелось познакомиться с тобой. Ты напомнил мне далекое мое детство, когда я впервые заинтересовался цирком, и одну загадку, которую я так и не смог разгадать на протяжении всей жизни. Сейчас я такой старый, что боюсь не смогу уже сам это сделать. Ты бы не хотел мне помочь.
