Вера и Марина Воробей - Последний звонок
– Ужасно! Никогда еще ты не играла хуже, – совершенно серьезно сказал Кахобер Иванович, а когда они остались одни, спросил без обиняков: – Егор тебе очень нравится, Наташа?
– Очень, – призналась Туся. Глупо было отнекиваться. И ей было не стыдно признаться в этом классному руководителю, скорее ее разбирало любопытство. – А как вы догадались, Кахобер Иванович?
– Это видно по тому, как он мешает тебе играть, – произнес преподаватель, шевеля верхней губой под пышными усами.
– Что вы! Наоборот! – принялась уверять Туся. – Только благодаря ему я…
Но Кахобер Иванович ее перебил:
– Нельзя видеть себя со стороны, когда ты на сцене. А я тебя вижу. И скажу, что ты выглядишь неестественно.
– А мне казалось…
– Это иллюзия. Шекспир сказал, что жизнь – театр, но я бы поспорил с классиком. Жизнь – это жизнь, а театр – это театр. Любить и изображать любовь – разные вещи. И ты должна это понять, если хочешь стать актрисой.
– Что же мне делать? – грустно спросила Туся.
Она была уверена, что именно реальная любовь к Егору делает ее игру такой блестящей, а оказалось, это чувство ей только мешает.
– Поменьше думай о себе на сцене, – подсказал Кахобер Иванович. – Джульетта оживает благодаря твоему таланту. Не своди трагедию влюбленной пары только к своим переживаниям, и весь мир откроется тебе.
«Легко давать советы, когда тебе под пятьдесят и ты не влюблен», – подумала Туся, но вслух сказала:
– Я попробую.
– И еще, – продолжил Кахобер Иванович, – тебе никогда не будет плохо, пока ты думаешь о других.
– Ну, не знаю… – засомневалась Туся. —
Я все время думаю о других, но мне часто бывает плохо.
– Не о других, а о другом. А это не одно и то же, – покачал головой классный руководитель.
– Вы меня совсем запутали, – растерянно улыбнулась Туся, – но я подумаю о том, что вы сказали.
И странное дело: когда она начинала думать о других, ей чаще всего приходил в голову Толик Агапов, которого в школе звали Сюсюка. Он был влюблен в Тусю, а она относилась к нему небрежно, принимая его восторженный взгляд как должное. И если бы Егор Тарасов не заболел тогда накануне спектакля и роль Ромео не сыграл Толик, кто знает, чем бы закончилась эта история с шекспировскими страстями. А закончилась она замечательно. Туся сыграла в спектакле на удивление хорошо. Ее талант рядом с Толиком развернулся во всю мощь, а потом они открывали танцы на школьном вечере. Наверное, именно тогда, на сцене, в Тусе стала просыпаться любовь к Толику – такому надежному, такому преданному. Настоящая любовь, а не иллюзия любви, как это было с Егором. Теперь они с Толиком неразлучны.
И все вокруг считают, что они замечательная пара. Он – подающий большие надежды баскетболист, студент спортивного университета, она – будущая актриса.
Да, много воды утекло с тех пор… Все изменилось, и они изменились. Стал совсем другим парнем и Егор Тарасов. Некоторые утверждали, что на него повлиял случай с аварией, когда Егор едва не погиб. Но Туся подозревала, что не последнюю роль в этом чудесном превращении сыграла Ира Дмитриева. Бывшая одноклассница Туси буквально заставила Егора подняться на ноги, ухаживая за ним в больнице. Она же заставила ожить его сердце. Недавно Туся видела их вместе неподалеку от Ириного училища. Егор нес тяжелый подрамник Ирины, и в каждом их жесте, в каждом прикосновении друг к другу чувствовалась любовь.
А Лизе Кукушкиной от всей этой истории с Егором на память достался шикарный породистый кот по имени Вильгельм Понтий Август.
– А теперь вот ты во ВГИК собираешься поступать, – услышала Туся звонкий голос Лизы. – Разве это не здорово, Тусь?
– Здорово, – подтвердила Туся, вернувшись из воспоминаний.
Она вообще легко умела переключаться с одного на другое.
Борьку Шустова никто в пример не приводил, но он тоже считал, что Лизка попала в самое яблочко. Он вдруг вспомнил, как новоявленный психолог, стремясь произвести впечатление на коллег и ребят, устроил в девятом «Б» один из своих психологических трюков. Романов провел тест, который выявлял дремавшие способности ученика. И по результатам этого опроса выходило, что Борька вроде как нераскрытый гений. На самом деле тест был настоящей подставой для учителей. Глупо вышло, но Борька узнал об этом, случайно оказавшись у двери кабинета психолога. А что ему оставалось делать, когда он услышал свое имя и подумал: «Опять я кому-то на хвост наступил?»
А вышло, что его хвалили.
– Он вообще-то здорово в этом году подтянулся, – говорил директор. – Я смотрю, у него и по русскому удовлетворительная отметка, а по литературе в четверти пятерка. Чудеса, да и только!
– Он и по физике у меня получит четверку, – поддакнула Кошкина Людмила Сергеевна, прежний завуч школы.
Ребята называли ее Кошкой за вредный характер, но тогда они еще не знали, что на свете существует Дондурей.
– А ведь это вы, Дмитрий Дмитриевич, открыли нам глаза на его внутренний резерв, – услышал Борька голос Кахобера Ивановича, акцент которого ни с чем нельзя было спутать. – Помните тест, что вы у нас проводили? Парень так упирался, не хотел в нем участия принимать, и вот посмотрите-ка, что из этого вышло.
– А знаете, коллеги, – насмешливо произнес психолог, – я ведь вас с этим тестом обманул. Развел на раз-два, как выражаются ребята.
– Как?! – воскликнула Кошка, не допускающая мысли, что ее кто-то может обвести вокруг пальца.
– А вот так. Я, разумеется, эти анкеты обработал и пришел к определенным выводам, но они разительно отличаются от действительности.
В принципе, я задумал провести эксперимент не столько с учениками девятых классов, сколько с вами, педагогами. И чтобы осуществить свой план, я взял несколько анкет наугад. Среди них оказалась анкета Бори Шустова. Потом я подсунул эти анкеты вам, сказав, что именно эти ученики обладают скрытыми возможностями, что у них неординарное видение жизни и очень сильно развито абстрактное мышление. И видимо, каждый из вас в ту минуту решил про себя, что вы просто обязаны помочь этим талантам раскрыться. Вот так.
Борьке, конечно, не понравилось, что его, как лоха, развели, но вскоре он понял, что именно этот случай превратил его скучающий интеллект в неистовый разум. В нем проснулось желание учиться, и он начал стремительно восполнять пробелы в образовании. К окончанию школы Борька подошел с неплохими результатами. Вот и получалось, что всеми этими успехами он отчасти обязан психологу.
Пока Борька плавал по волнам своей памяти, инициативная группа благодаря стараниям Лизы (кстати говоря, будущего литературного гения) разрабатывала основную идею сценария, углубляясь в нее, как шахтер в новый угольный пласт.
Даже Нина Викторовна перестала рисовать на листочке замысловатые фигуры. Видно было, что идея совместного зажигания сверхновых звезд и звездочек пришлась ей по душе. Впрочем, не ей одной. Всем понравилось предложение Лизы Кукушкиной превратить последний звонок в школьную «Фабрику звезд». Дело оставалось за малым: написать развернутый сценарий, отрепетировать его и воплотить в жизнь.
Ну так не боги горшки обжигают!
4
Через неделю после первого собрания от Нины Викторовны последовало разумное предложение.
– Давайте разделим наши усилия, – сказала она Ирине Борисовне. – Не вижу смысла сидеть на этих творческих обсуждениях. Только зря время теряю. Вы берите на себя театрализованную часть праздников, у вас это лучше получается, а я подключусь к Марине Владимировне.
Ирина Борисовна внимательно слушала и прикладывала огромные усилия, чтобы не заулыбаться от радости, пока Нина Викторовна продолжала рассуждать:
– Это только кажется, что организационная сторона не занимает много времени, на самом деле здесь тоже работы непочатый край. Нужно и стенды подготовить, и актовый зал должным образом украсить, и с родительским комитетом все утрясти. На них ведь и «горячий перерыв» на экзаменах, и цветы, и подарки, и ночное дежурство. А главное, нужно решить, где пройдет неофициальная часть вечера. Хорошо, что в школе теперь перестали столы накрывать, а то бы нашим поварам пришлось трудиться не покладая рук. Потом с автобусами вопрос. – Нина Викторовна плавно, сама того не замечая, уже с головой погрузилась в организационные проблемы. – Не своим же ходом ребятам до ресторана добираться. Хорошо бы на Поклонную гору вначале съездить, возложить цветы к обелиску. Да, Ирина Борисовна, не забудьте, нам к четвергу нужно деньги собрать на подарки первачкам. Марина Владимировна предложила купить им на память книги и шарики. Вручать будем сразу после их выступления на последнем звонке, так что учтите это в своем сценарии.
– Учту, – пообещала Ирина Борисовна, радостно кивая.
Еще бы, ей была предоставлена полная свобода действий.
Нина Викторовна оказалась человеком слова. Сказала: разделимся по интересам – и разделилась. В творческий процесс она не вмешивалась, а если и присутствовала на шумных совместных обсуждениях двух классов, то не более двадцати минут. Марина Владимировна в свою очередь взяла обязательство посмотреть программу в целом, посетив заключительные репетиции, и напомнила Ирине Борисовне, что готова оказать любую помощь, если понадобится. Ирина Борисовна надеялась, что им удастся обойтись собственными силами.
