Тамара Чинарева - Портфель чемпиона
— Я думаю, он сегодня на огород не поехал… — сказала бабушка. — Картошку уже посадили, а окучивать ее рано. Что ему на огороде делать?
Неожиданно прокурор стал таким близким человеком для семьи Бабуриных, все утро о нем говорили.
— На огороде, точно, делать нечего… — мудро добавил Дед. — Но он мог пойти в планетарий. Там лекция, вот в газете написано. В 11 часов начинается, пока газировки попьет, туда-сюда, пока в трамвай сядет. Звонка надо ждать после обеда… после обеда надо ждать звон… звон…
Дед умолк на полуслове. Все оглянулись на него, но из-за газеты выглядывала только седая макушка. А потом раздался густой дедушкин баритон:
— Ве-е-черний звон-н-н… Вече-ерний звон-н-н…
— Папа! — выбежала из ванны мама, и, отвернув угол газеты, шлепнула мокрое полотенце на дедушкин лоб. — Что с тобой? Сердце?
— Это он… — прошептал дед. — Я узнал бы его из тысячи тысяч…
— Миша… — запричитала бабушка. — Ты же был кавалеристом, возьми себя в руки!
— Тише… — поднял вверх палец, перепачканный в земле, отец. — Это у него стресс… Дайте что-нибудь успокоительное и к ногам грелку…
Мама с бабушкой кинулись к аптечному ящику, в четыре руки зашелестели облатками таблеток и загремели пузырьками.
Рома вцепился в дедушкину руку, а тот, размахивая газетой, кричал:
— Я покажу этому Воронухину! Прилежный ученик…
Бабушка протягивала деду рюмку с валерьяновыми каплями. Почуяв запах валерианки, дед, наконец пришел в себя:
— Вы что? Думали, я с ума сошел? А я в отличие от вас просто по утрам газеты читаю… Вот!
И он разгладил на коленке последнюю страницу.
— Узнаете?! — он ткнул в фотографию, и все увидели воскресный снимок Артура Воронухина «Прилежный ученик». По дороге идет собака и несет в зубах портфель.
— Это наш… — ахнула бабушка.
— Мой портфель… — узнал Рома.
— А вот куда она его несет? — задал философский вопрос отец.
Кинув на бабушкино плечо мокрое полотенце, дед скомкал газету и сунул в карман брюк. Карман оттопырился, будто в него засунули большой арбуз.
— Едем в редакцию, — сказал дед внуку.
— Но там выходной… — робко возразила мама.
— Все равно едем… — непреклонно сказал дед.
Глава 5
Такси примчало деда и внука Бабуриных к двухэтажному, выкрашенному к празднику ярко-желтой известью, зданию редакции. У крыльца, возле огороженного низенькой чугунной решеткой газона, в стеклянной витрине был вывешен свежий номер газеты, точно такой же, как оттопыривал сейчас дедушкин карман. Гневно бросив взгляд на газету, дед пригладил седой чуб и решительно распахнул дверь редакции.
Возле дверей за маленьким не по росту письменным столом сидел могучий пожилой вахтер. На лбу его краснел след от форменной фуражки. Большие руки лежали на крышке стола, и было удивительно, что стекло еще не лопнуло под тяжестью этих кулаков. Все было мало этому вахтеру — и фуражка, и стол, и форменный китель. Китель не сходился на животе, а рукава чуть заходили за локоть.
Для начала дед чинно поздоровался. В ответ вахтер сдержанно кивнул и начал навинчивать на голову фуражку. Ввинтив козырьком на бок и тяжело дыша, он спросил густым басом:
— Слушаю вас…
— Мне нужен самый главный редактор! — категорично сказал дед.
— Сегодня я главный! — тряхнул головой вахтер. — В редакции выходной и никого нету! Садитесь, рассказывайте.
Дед подтолкнул внука к видавшему виды стулу, а сам начал вытаскивать из кармана газету. Она шуршала, рвалась и никак не вытаскивалась целиком. Дед, потеряв терпение, начал тащить ее по частям. На вахтерском столе росла гора больших и маленьких газетных лоскутьев.
— Что вы мне тут устроили папье-маше? — сверкнул глазищами вахтер, подставил к столу урну и смахнул в нее мусор.
— Вы зачем это сделали? — скакнул на него дед.
— А вы зачем тут мусорите? — потрясая урной, сказал вахтер.
— Я не мусорю! Я жаловаться пришел!
— Ну и жалуйтесь вежливо! Нечего на глазах газету рвать! Над ней вон сколько людей работали…
И вахтер провел толстым пальцем по стеклу, под которым лежал список сотрудников, отпечатанный на машинке.
Михаил Митрофанович усовестился, проследив за пальцами вахтера. Он одернул пиджак и сказал вежливо:
— Газета нечаянно порвалась. Но без нее у нас с вами разговора не получится. Давайте на улицу выйдем!
— Как это выйдем? — не понял вахтер. — Я пост оставлять не имею права. Вдруг чрезвычайной важности телефонограмма!
— Ромка покараулит! — не сдавался дед. — Он парнишка серьезный. Давай выйдем, как друга прошу…
У большого вахтера было большое сердце. Он на свой страх и риск покинул пост и, смешно выставляя вперед ноги в клоунского размера ботинках, будто старался обойти свой живот, поплелся вслед за дедом.
Они подошли к стеклянной витрине, дед щелкнул ногтем по собачьему носу и вопросительно посмотрел на вахтера.
— Фотография не нравится? — не понял вахтер. — Мы всегда в воскресенье что-нибудь почудней печатаем. Выходной, люди расслабляются…
— Я ничего не имею к вашей фотографии… — сказал дед. И собака хорошая. Но в зубах у нее наш портфель… Я лично покупал его внуку в прошлом году на день рожденья.
— Может, похожий? У нашего зама точно такой же…
— Я не знаю, какой портфель у вашего зама, а на нашем гравировка и там все написано.
— Вы знаете… — вахтер взял Михаила Митрофановича за плечо. — Как могло быть? Наш корреспондент… кто тут? Воронухин. Правильно! Молодой, что-нибудь позаковыристей ищет… Увидел симпатичную собачку. А как ее сымешь? Мимо пионеры шли. Любой портфель собаке в зубы не сунешь, все-таки областная газета! Он выбрал какой получше и сфотографировал…
— А портфель? — стряхнул дед с плеча руку вахтера. — Портфель где?!
— А это уж я не знаю… Владельцу, должно быть, возвратили. Воронухину, он на что?
— В том-то и дело, что портфель исчез!
— Тогда могло быть по-другому… — рассуждал вахтер. — Внучок набедокурил, двоечку схватил и на собачку все теперь валит! Сами в школе учились, знаем!
И вахтер хитро подмигнул дедушке.
Он задел честь семьи Бабуриных. Будь это столетием пораньше, дед бросил бы перчатку вахтеру в лицо.
— Мой внук — отличник! — крикнул Михаил Митрофанович. — И вы вместе с Воронухиным ответите мне за все!
Тут дед с ужасом почувствовал, что волосы на его затылке шевелятся. Оглянулся — в затылок дышала толпа человек в двенадцать.
Дед с вахтером выбрались из толпы и, крепко обижаясь друг на друга, вошли в редакцию.
— Мальчик! — сказал вахтер Роме, стащив с головы фуражку. — К тебе никакой дядя не подходил портфель просить? Такой молодой, у него еще привычка, когда стесняется — ногти грызет…
— Нет… — покачал головой Рома.
— Ладно… — стукнул по коленке вахтер. — Спросим у самого Воронухина. Он тут с утра в лаборатории копошится.
Вахтер снял трубку, послушал большим, похожим на гриб чагу ухом, как гудит в телефоне, а потом, засовывая в дырочки диска шариковую ручку, набрал номер и сказал громовым голосом:
— Товарищ Воронухин! Потрудитесь спуститься вниз к дежурному по вахте Гурееву!
У Артура Воронухина сохранилась школьная привычка трепетать, когда его куда-нибудь вызывают. Он ходил с трепетом во все кабинеты, в том числе и на вахту. Вытирая потные ладони о полы пиджака и ступая на носки, будто боясь, что ступени мраморной лестницы под ним провалятся, он спускался вниз.
— Это к вам! — сказал вахтер Гуреев прежде, чем Воронухин дошел до конца лестницы. — Граждане с претензией…
Последние слова, как веревочная петля дернули Воронухина за ногу, он запнулся за край плюшевой дорожки и, едва не рухнув к ногам Михаила Митрофановича, вымолвил:
— Зд-здравствуйте…
Еще пять минут назад у Артура Воронухина было прекрасное настроение. Он сидел в фотолаборатории, разложив перед собой пять номеров воскресной газеты. Как на собачьей выставке смотрели на него пять лохматых псов с портфелями в зубах. Крутанувшись на винтовой табуретке, Воронухин с удовольствием представил, как встретит завтра его редактор:
— Ну, что, старик? Это шаг на пути к мастерству!
Встретившись глазами со взглядом Михаила Митрофановича, Воронухин сник, как налетевший на елку воздушный шар.
Дедушка, истратив в разговоре с вахтером много слов, с фотокорреспондентом был краток:
— На вашей фотографии… — он кивнул в урну под столом. — Собака несет портфель моего внука… Меня интересует дальнейшая судьба портфеля. Где он?
— Не знаю… — прошептал фотограф, пряча подбородок в ворот свитера. — Я эту собаку случайно на улице увидел. Она портфель через дорогу несла… Милиционер сказал, что ее зовут Нюшка.
