Юрий Дьяконов - Приказ самому себе

— Так бы и говорил сразу. И все равно чудно: Зиновий. А может, и правда не врешь. На мужское название похоже. — Мальчишка отступил на шаг, критически осмотрел Зиночкины длинные золотистые волосы. Наморщил лоб и вдруг предложил — Слушай, пацан! Хочешь, я тебя подстригу? Под боксера! Тогда никто с девчонкой не перепутает.

Зиночка колебался. А что скажет мама? Но это ведь очень здорово, быть похожим на боксера! Он видал боксеров, когда ходили на экскурсию в Дом физкультуры. На руках перчатки кожаные. Больше его головы. Такой ка-а-ак даст раз!

— А ты разве можешь? Это ведь в парикмахерскую надо.

— Тю, дурной! Там с тебя двугривенный сдерут. И машинка так надергает, что реветь будешь. А я ножничками: чик-чик! И всего за десять копеек. Деньги есть?

Зиночка вытащил из кармана два пятака. Мальчишка схватил их, подбросил с прибауточкой:

— Лети, лети, пятачок, Сазону на табачок!.. Ну, пошли ко мне домой. Я живенько. По дружбе.

— Ка-а-акому Сазону?! — опешил Зиночка.

— Гля! — засмеялся мальчишка. — Ты что, не узнал меня?

Зиночка попятился. Правда, он никогда не видел Сазона. Но кто же его не знает?! Учится в третьем классе. Сильный ужасно! Его боятся все мальчишки от первого до четвертого класса. И вот это, оказывается, сам Сазон… И он предлагает по дружбе подстричь под боксера! Вот будут ребята завидовать!..

Идти оказалось совсем недалеко. Сазон жил на другой стороне улицы, наискосок от школы. Он завел Зиночку в закоулок за сараем. Усадил на табурет. Сбегал за инструментами. И сразу принялся за работу. Страшно лязгали здоровенные портновские ножницы. Зиночка все ниже наклонял голову. К ногам Сазона прядь за прядью падали золотистые волосы. А он говорил:

— Такой мировой стрижки тебе нигде не сделают… Ты не думай. Я уже многих подстриг… Я как подстриг Шарика, так от него все бабки шарахаются, думают, что лев!.. А за такую цену… Да если б я повесил вывеску… Так ко мне бы полон двор пижонов набежало стричься…

Не чуя под собой ног от радости, Зиночка колобком скатился по Державинскому спуску, влетел во двор и закричал:

— Мама! Мама! Со мной Сазон подружился!.. Смотри, какую он боксерскую прическу сделал. Теперь я на девчонку совсем не похож. Правда, красиво?!

— О боже! — ахнула мама. — Кто тебя так изуродовал?!.

Через полчаса, укутанный простыней, Зиночка уже сидел перед зеркалом в парикмахерской. Усатый дяденька, не переставая улыбаться, водил и водил гудящей машинкой по голове, пока она не стала совершенно круглой и гладкой, как шар…

А в школе за ним целую неделю бегали мальчишки, норовили щелкнуть по голой голове и кричали на все лады:

— Стрижка-барышка! Жареная пышка!..

Александра Михайловна терпеть не могла драчунов. Если в классе случалось столкновение, она очень переживала:

— Ты думаешь, что только Машу обидел? — говорила она задире. — Ты весь класс обидел. А меня — больше всех. Кусают, бьют друг друга звери… и люди, похожие на зверей. Но ведь ты человек. И должен жить по правде. А разве правду кулаками доказывают?.. Обидел-то кого? Девочку. Почему? Потому, что она слабей! Небось, не пошел драться с четвероклассником. Разве это смелость — слабого обидеть? Нет! Настоящие мужчины так не поступают. Вот если бы ты защищал слабого, мы бы тебя уважали…

Провинившийся пыхтел, сопел, не знал куда глаза девать. Но такие происшествия случались очень редко.

В третьем классе вместо двух уехавших девочек появились сразу два мальчика: Женя и Валера.

На первой же перемене в коридоре к Зиночке подошел Женя Карпенко и, поправив на остром носу очки в темной оправе, чуть растягивая слова, предложил:

— Сы-ыграем в шахматы? Меня зовут Женя. А тебя?

— Зиночка. Только я не умею.

— Не умеешь? — удивился и обрадовался Женя. — Так я тебя научу! Пре-екрасная игра, — он положил на подоконник доску величиной с полтетради. Крохотные пластмассовые фигурки втыкались в специальные дырочки на черных и белых клетках.

— Ох, ты! Какие красивые! — изумился Зиночка.

— Это мне па-апа подарил! На день рождения, — гордо сообщил Женя. — Смо-отри. В исходной позиции они сто-оят так…

Едва Зиночка освоил основные премудрости игры: какие фигуры где стоят и как ходят, прозвенел звонок.

А на второй перемене у его парты остановился другой новичок, Валерка Сундуков. Глянул в упор светло-голубыми на выкате глазами и спросил:

— Ты драться умеешь?

— А зачем?! — удивился Зиночка. — У нас не дерутся.

— Совсем-совсем не умеешь?

— Нет.

— Тогда я тебя бить буду.

— За что?! — опешил Зиночка, глядя на крупного лобастого Валерку, которому он головой едва доставал до плеча.

— Все мальчишки дерутся! — отрезал Валерка.

— А я нет. Хочешь, нас Женя лучше в шахматы играть научит?

— Может, ты еще с девчонками в классики играешь?

— Играю, — чистосердечно признался Зиночка.

— Тогда ты, знаешь, кто?

— Кто?

— Девчачий попик! Вот! — и щелкнул Зиночку по лбу.

— Отстань!

— Не трогай Зиночку! — закричали дежурные.

Но Валерка снова больно щелкнул по лбу. Зиночка побежал. Валерка догнал его около учительского стола, замахнулся. Зиночка от страха присел, а Валерка стукнулся рукой о край стола. Закричал от боли, кинулся вперед. Но тут Зиночка встал, и Валерка со всего маху ударился носом об его голову.

Их окружили вбежавшие девочки. Валерка схватился за нос. На руку упала теплая красная капля.

— А-а-а-а! — заревел Валерка. — Он мне нос разбил!

Зиночка смотрел на него и растерянно хлопал ресницами.

— Что-о такое?! — входя в класс, спросила учительница.

— Это он! Он!.. — тыча в Зиночку пальцем, скулил Валерка.

— Неправда! — закричали вокруг. — Новенький сам!

— А где же наши медицинские сестры?

— Мы тут! Мы сейчас! — Две девочки с белыми повязками на рукаве мигом усадили Валерку, запрокинули голову и стали энергично вытирать ваткой измазанное лицо.

— Ну достаточно. Садитесь все! Приготовьте тетради…

И урок пошел, как всегда. Только за несколько минут до звонка, продиктовав задание на дом, учительница сказала:

— Вот теперь, Валерий, объясни, что с тобой случилось.

Валерка вскочил и начал сочинять. Как Зиночка ни за что напал на него, разбил нос… Класс неодобрительно гудел.

— Ты сказал правду? — глядя в глаза, спросила Александра Михайловна, когда запас Валеркиной фантазии иссяк.

— Пра-авду. Пу-усть все скажут! — протянул Валерка.

— Ну садись… Кто думает, что виноват Зиночка?

Класс не шелохнулся. Учительница снова спросила:

— А кто думает, что виноват Валерий?

Скрипнул паркет под ногами, и все сорок шесть, в том числе и новенький, Женя Карпенко, молча встали за партами.

— Видишь, Валерий, класс с тобой не согласен. Что скажешь?

— Они… они врут! Это потому, что я новенький!.. Я… Я… маме скажу! — растерянно озираясь, лепетал Валерка.

— Правильно, — согласилась учительница. — Передай маме, что я хочу с ней поговорить. Завтра же.

Но вызовы родителей в школу, разговоры с учительницей не очень-то действовали на Валерку Сундукова. Он притихал на два-три дня, а потом снова начинал задираться.

Что делать с Валеркой, все вместе думали.

— Да всыпать ему так, чтоб помнил!.. А чего ж он слов не понимает! — горячились ребята.

— Разве это выход? — усмехнулась Александра Михайловна. — Тогда получается, что Валерий прав. И вы не лучше его. Кулаками только злобу воспитывают. Иначе нужно. Подумайте…

И тут Саша Магакян придумала это…

Весь класс готовился к утреннику. Кто будет танцевать, кто читать стихи. Шили костюмы. Репетировали каждый день. На утренник пригласили третий «а» и третий «в». Зал был полон.

Публика громко хлопала певцам и танцорам, а потом начался спектакль.

На сцене классная комната. Но ученики — не люди, а птицы. На крышке парты, положив ногу на ногу, лихо подбоченясь, сидел петух с красным гребнем и большим разноцветным хвостом… Все началось как в известной сказке. Лиса Патрикеевна заглянула в окно и запела сладким голосом:

Ах ты, Петя, Петух удалой!..

— Ко-ко-ко! — всплеснул крыльями петух, склонил голову набок, голосом Саши Магакян пропел: — По-по-повтори! На ко-ко-ко-по-по-по-хож?!

— Ну и Саша! — восторгались зрители.

Но дальше все пошло совсем не так, как в сказке. Петух, рассерженный тем, что ему не дали дослушать сладкую песенку лисицы, разбушевался. У одного отнял ластик. Другому сломал карандаш, дергал ворону за косу. Отвешивал подзатыльники воробушкам. И пел хвастливо:

Только в школу войду,Придираться начну…Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!Мне без драки нелегко!Никого я не боюсь.Я со всеми подерусь.Я на всех очень зол.Сразу — цап! — за хохол!..

Обиженные птицы плакали. А Петух бахвалился: