Александр Власов - О вас, ребята
Витька испугался, но не за себя, а за провод. «Вдруг он оборвался!» Долго ползал Витька на коленях по мокрой земле, ощупью разыскивая провод. Наконец нашел его, потянул в одну сторону, в другую. «Кажется, цел!» Страх прошел, и Витька медленно зашагал дальше, осторожно передвигая мокрые ноги.
Первый разрыв провода произошел утром, когда Венька сменил Пецу, а Тимка — Витьку-Дамочку.
Пеца добрался до инструментальной кладовки рядом со штабом красногвардейцев и улегся на лавку. Его разбудил Артем, который, кажется, не знал, что такое сон, и не нуждался в нем.
— Ну, паря, беги! — сказал он. — Связи нет — оборвалась!
И Пеца побежал. Он миновал пустырь, густо покрытый жухлым лопухом и размочаленными стеблями конского щавеля. Здесь провод не был поврежден. Он тонкой змейкой вился по блеклой траве и вывел Пецу на свалку.
Взбежав на кучу какого-то пахучего гнилья, Пеца увидел Веньку и пять или шесть незнакомых мальчишек. Руки у Веньки были связаны за спиной. Двое мальчишек с наслаждением подгоняли его пинками. Остальные возились с проводом. Самый высокий из мальчишек наматывал его на руку.
Пеца вскипел. С яростным ревом он подскочил к переднему Венькиному конвоиру и сшиб его сильным ударом под ложечку. Второй отпрыгнул, но другие мальчишки поспешили на помощь и с трех сторон окружили Пецу. Длинный парень вертел над головой мотком провода и подзадоривал товарищей:
— Давай! Давай! Заарканим и этого гаврика!
Пеца не отступил. Не спуская с мальчишек загоревшихся глаз, он нагнулся, пошарил рукой по земле, схватил тяжелую палку, которая оказалась большой коровьей мосолыгой, — и ощерил зубы. Угрожающий шепот поразил мальчишек.
— Пе-ц-цу не знаеце! Я вам кишки выц-цану и на кол намоццаю!
Мальчишки никогда еще не видели знаменитого Пецу, но имя его им было хорошо известно.
Длинный опустил моток провода.
— Пе-ца? — переспросил он.
Пеца не удостоил его ответом.
— Ты бы так, понимаешь, и сказал! — совсем другим тоном пробормотал длинный. — Тебе нужен провод? Возьми!
— Разматывай назад! — приказал Пеца и отбросил мосолыгу. — Быстро!
Мальчишки повиновались с такой поспешностью, будто Пеца командовал ими всю жизнь. Конвоиры развязали Веньке руки, а длинный, пытаясь завоевать Пецино расположение, объяснил:
— Мы, понимаешь, идем — видим: провод! Решили, понимаешь, взять — пригодится! А тут этот — твой — не дает, в драку лезет! Мы его, понимаешь, прижали, а он хоть бы сказал про тебя! Сам понимаешь — мы бы его тогда ни-ни!
Когда провод лег на старое место, Венька нашел оборванный конец, срезал стеклом изоляцию и соединил оба конца.
Прежде чем отпустить мальчишек, Пеца сказал им напутственные слова:
— Еще раз оборвете — сживу со света, как того доктора!
— Ну что ты, понимаешь? — обиделся длинный. — Пальцем не тронем!.. А про доктора, значит, не врали?
Пеца самодовольно улыбнулся.
— Пеца не врет! И не то делали!..
Второй раз провод порвали монахи, перегонявшие по реке плот. Случайно они это сделали или с умыслом, — Тимка, дежуривший на втором участке, не узнал. Да и некогда ему было заниматься расследованием. Увидев над рекой оборванный провод, Тимка растерялся. Монастырка — узенькая речонка. Но ни лодки, ни бревен, ни досок под рукой не было.
Проверяя линию, Тимка проходил по мосту и смотрел, цел ли провод, протянутый над рекой метрах в двадцати вверх по течению.
Сейчас Тимка променял бы десять мостов на одну плохонькую лодку. Мальчишка заметался по берегу. «А Пеца что-нибудь сообразил бы!» — тоскливо подумал он, чувствуя свою беспомощность. И вдруг у него мелькнула шальная мысль. Сначала она показалась глупой и невыполнимой, а потом — забавной и, может быть, полезной. Тимка вспомнил, что на краю кладбища у сторожки стоит прислоненная к дощатой стене крышка гроба. И Тимка помчался за ней.
А Пеца в это время второй раз бежал по линии. С Венькой он встретился на середине первого участка.
— Снова оборвали? — спросил он, яростно шевеля ноздрями.
— Нет! У меня — порядок! — ответил Венька.
Пеца, не задерживаясь, побежал дальше. Когда он добрался до реки, Тимка уже отчалил от берега в своей странной лодке и, придерживая конец провода левой рукой, правой усиленно греб обломком какой-то доски.
— Цы куда? — крикнул удивленный Пеца.
Тимка обернулся, обрадовался. Крышка закачалась под его ногами, но он все же удержал равновесие.
— Монахи оборвали! Чинить еду! — ответил он и показал зажатый в руке провод.
— А чцо эцо под цобой?
— Гроб!
Пеце понравилась находчивость дружка. Он молчал, пока Тимка, балансируя в гробу, ловил в воде другой провод и соединял концы. А когда крышка гроба приткнулась к берегу и Тимка благополучно выскочил на землю, Пеца крепко хлопнул его по плечу и произнес:
— Здо́рово придумал!
Обратный путь к заводу показался Пеце непомерно длинным. Усталые ноги не хотели двигаться. На железнодорожную насыпь у Финляндского моста он взобрался с превеликим трудом. На той стороне, на границе первого участка, Пецу поджидал Венька — и не один, а с теми мальчишками, которые утром чуть не уволокли весь провод.
— Пеца! — крикнул длинный. — Смотри-ка! — Парень помахал куском серой бумаги.
Пеца приосанился и съехал на подгибающихся ногах по мокрой насыпи. Длинный почтительно подал ему листовку.
— «К гра-жда-нам России! — по складам прочитал Пеца. — Вре-мен-ное пра-вицель-ство низ-ложено…» Та-ак! Ну и что?
Пеца посмотрел на длинного с таким выражением, будто это известие было для него не новостью.
— Конечно, разложено! А как же еще? Поди-ка, удивил! Ты думаешь, мы с проводом даром возимся? Это линия Ленина! Он нам приказы по проводу шлет! «Гони, — говорит, — буржуев — и точка!» Вот и выгнали! Разложили!
Это разъяснение удивило мальчишек. Но они поверили Пеце. Длинный стал просить, чтобы их приняли в связисты. Пеца категорически отказал. Но длинный продолжал упрашивать.
— Это пятая операция! — загадочно произнес Пеца. — На линию кого-нибудь не поставишь!
— Возьми хоть в помощники! — взмолился длинный.
Пеца подумал. Новое предложение устраивало его. Но он уступил не сразу.
— Посоветуюсь…
Советоваться было не с кем. Артем с красногвардейцами в середине дня ушел в центр города. Дежурный по штабу подозрительно посмотрел на вошедшего мальчишку. Вспомнив, что это связист Артема, он подобрел. Спросил:
— Умаялся?
— Работы хватает! Думаю помощников поискать…
— Терпи, парень! Скоро отдохнешь. А сейчас с линии не слазь! Дело за Зимним! Как эту царскую домину выпотрошим, — так отгул получишь! А насчет помощников — валяй! Найдешь — бери… Дело общее! Сегодня весь честной народ на ногах!..
К ночи на линии собрались все ребята: и Пецины, и длинного парня — всего десять человек. Решили на отдых домой не уходить. Выбрали пустой сухой склеп, натаскали туда хвороста — получилась постель. Спи — кто свободен от дежурства. Но спать никому не пришлось, и не потому, что нарушалась связь. Провод не оборвался ни разу. Просто не спалось.
По проспекту проходили в темноте вооруженные отряды. Ни песен, ни разговоров — шли молча, твердо печатая шаг. Изредка звякало оружие. Чей-то голос подавал команду. Шаги звучали глухо. А когда отряд входил на мост через Монастырку, топот ног напоминал отдаленные раскаты грома.
Несколько раз по направлению к городу проехали ломовики. На открытых подводах везли какие-то ящики и тюки. Промчался извозчик. Седок в потасканной шинели стоял за его спиной и выкрикивал густым простуженным басом:
— Жарь! Жарь, сукин сын! Революция ждать не может! Привык возить господ! Им торопиться было некуда! Жарь!..
На улицах погас свет. Застава погрузилась в темноту. Мальчишки увидели, что и над центром города пропало марево электрических огней. И сразу же царапнул небо луч далекого прожектора.
Свет зажигался и потухал. Потом что-то тяжелое грохнуло и покатилось над городом. Лучи прожекторов заметались. Заухали пушки.
— Царскую домину потрошат! — объявил Пеца. — Зимний берут! На линию! Все! Отдых отменяется!..
Утро застало мальчишек на линии. Они окончательно выбились из сил. Ходили вдоль провода по трое, потому что один мог свалиться и уснуть.
Над городом стояла торжественная тишина. Наступало утро новой эпохи.
Со Старо-Невского донеслась песня. Сначала слов не было слышно. Но вот люди показались у красных лабазов, и мальчишки разобрали страстный призыв «Интернационала»:
Мы наш, мы новый мир построим!Кто был никем, тот станет всем!..
Мандат
Глебов Антиповых было двое — старший и младший. И похожи они были друг на друга поразительно. Хотя одному уже исполнилось тридцать, а другому еще не было двенадцати лет, — у обоих пересекала лоб глубокая вертикальная морщина. Глаза и у старшего, и у младшего были колкие, прищуренные. Оба Глеба срослись с кожаной курткой и лоснящимися кожаными галифе. На ногах у обоих поскрипывали высокие кожаные сапоги. И у того, и у другого обмундирование завершала черная кожаная шапка.
