Нина Грёнтведт - Привет! Это я...

Мама тогда хватается за ручку дверцы и поёт: «Ближе к Тебе, мой Господь». Папа сбрасывает скорость, и мы опаздываем. Но это даже здорово, потому что, пока мы ждём следующего рейса, нам с Эрленд покупают мороженое. (Иногда такое и зимой случается.)

Если в нотах ошибка — я не виновата. Виновата мама — она мне помогала записывать этот отрывок.

Моя Бабушка «живёт на батарейках». У неё кардиостимулятор. Я пощупала её батарейку — она круглая, как большая пиратская монета, и находится под кожей возле бабушкиного левого плеча (на то стороне, где сердце). Бабушка называет её «электрозажигалкой». Она сказала мне, что, если сердце остановится, стимулятор его снова запустит. Я ответила, что, значит, она может жить вечно! Но бабушка возразила — нет, не может, потому что её тело стареет и изнашивается. А мне кажется, что бабушкино тело в очень приличном состоянии. Ведь она всегда выглядит одинаково. Нет — всё-таки до того как Бабушка поздоровается с Господом, или с Дедушкой, или ещё с кем, пройдёт довольно много времени!

Папа-домохозяйка

Дорогой дневник!

Когда я вернулась из школы, папа уже заменил все лампочки в доме на энергосберегающие — такие лампы висят у них на Станции, — так что весь дом теперь голубой. Ужасно яркий свет! Сменив лампочки, папа вдруг гораздо лучше, чем раньше, увидел всю нашу пыль и остаток дня посвятил вытиранию пыли. И как же обрадовалась мама, придя с работы! Мамы вообще очень странные. Достаточно стереть немного пыли, и они безумно рады! Я бы, например, очень обрадовалась, если бы мне подарили новый велосипед, или красное пальто, как у Иселин, или что-нибудь в этом роде. Вряд ли я бы умирала от счастья, если бы кто-то взял и вытер пыль. А ещё папа наловчился готовить к обеду особую «папину кашу». В общем-то каша эта, — вполне ничего. (Она готовится из остатков наших обедов, найденных в холодильнике… Сегодня был рис, смешанный с кусочками котлет, сосисок, картошки, лука и моркови, плюс соус для поджарки, плюс гарнир — гороховое пюре). И ещё у нас был десерт — сегодня, в середине недели! Иногда папа готовит наш с Эрленд САМЫЙ ЛЮБИМЫЙ десерт — домашний шоколадный пудинг с покупным ванильным соусом. (Особенно я люблю корочку, которая образуется на пудинге сверху. В общем, это очень приятно, что папа сидит дома!

После обеда я, как обычно, пошла на Платформу и встретилась с Хелле. Было темно и довольно холодно, и шпионить было не за кем. И тогда мы пошли к Хелле, шпионить за её братом, но у них все сели обедать. Хорошо, что я уже поела и мне не пришлось сидеть за столом рядом со Стианом.

Разборки

В доме у Хелле очень шумно — гораздо шумнее, чем у нас.

В основном из-за того, что дурень Стиан всё время врубает у себя в комнате громкую музыку.

Стиан без конца слушает записи группы DumDum Boys или что-нибудь в этом роде. Это древняя рок-группа, 80-х годов. Музыкальные вкусы у Стиана — просто отстой! Я имею в виду, что он любит старьё. Эй, 80-е, где вы там? Каменный век! Как насчёт чего-нибудь поновее? Посовременнее? Того, что живёт и существует сегодня? Не-е-ет! Ни за что! Это не для Стиана-Глупиана! Он будет торчать в своей комнате и слушать допотопную музыку!

Хелле пошла в туалет, а я — в комнату к Стиану.

— Привет, Стиан! Ты опять слушаешь этих своих «глупых-глупых парней»[1]? Ты пластинку раздобыл или что? Как там у них: «Привет! Это я-а-а, не оставляй меня-а-а!»

Стиан не отвечает. (Игнорирует меня.)

— Ты ещё и глухой, — почти кричу я, поскольку он молчит. — Тогда прибавь звук ещё немного.

— Пошли отсюда, Ода, — говорит неожиданно возникшая у двери Хелле и берёт меня за руку. — Оставь, ну его!

Хелле тянет меня по коридору в свою комнату.

— Пока-пока, дум-дум, глупый-глупый, самый-глупый! — успеваю прокричать я в коридоре, прежде чем Хелле притворила за нами дверь.

Стиан, старший брат Хелле и суперкретин, старше меня на два года, четыре месяца и несколько дней. Но в нём гораздо больше детского, и к тому же он настоящий недоумок! С утра до вечера сидит в своей комнате и ботанит. Иногда играет на гитаре: гитару ему подарили в позапрошлом году на Рождество. Каждую неделю он ходит на занятия по игре на гитаре. Но пока он еще играет так себе, и я ему регулярно об этом сообщаю. (Честность — лучшая политика. И дольше всего помнится!) И ещё Стиан иногда играет с НАМИ! Не знаю не знаю, кто ещё из учащихся СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ станет играть с малявками. Ну, с теми, которые младше. Может, у него нет другой компании? А может в школе его никто не любит?

— Что бы нам такое придумать? — спрашиваю я у Хелле.

До нас по-прежнему долетает грохот и лязг пещерной музыки из комнаты дурачка Стиана. «Мне совсем не нужен ответ, я звоню на автоответчик», — поёт солист. Дурость какая! Не получишь ты никакого ответа от телефонного автоответчика! С ним ведь не поговоришь!

Что бы всё-таки придумать?

— Не знаю, — говорит Хелле. — Может, порисуем?

— Нет, — отвечаю я. — Не могу я сейчас рисовать.

— Пошли на улицу, на санках покатаемся.

— Не-а… Может, пошпионим за твоим братом?

— А давай спросим, может, нам разрешат печь кексы? — предлагает Хелле.

— Давай, но только потом. Пошли помучим Стиана, чуть-чуть. А потом будем печь. Твой братец сидит к нам спиной, по уши в своей дурацкой музыке и всё такое — он просто напрашивается на какой-нибудь прикол!

— Ну хорошо, хорошо. Но потом спросим насчёт кексов. Мама купила шоколад, так что мы сделаем шоколадные кексы с шоколадными кусочками внутри! — говорит Хелле.

1. Шпионить!!!

2. Быть вместе с Хелле!

3. Печь шоколадные кексы

4. Облизывать миску от шоколадного теста

5. Облизывать формочку от кекса

6. Серые подушечки для завтрака (если их нет, то коричневые, и уж в последнюю очередь белые, если нет выбора и не осталось ни одной серой или коричневой…)

7. Салат из креветок — без креветок!

8. Рисовать

9. Кидаться снежками в Зелёный дом

10. ……………(прямо сейчас не могу ничего вспомнить, потом допишу!)

Сегодня Хелле решительно настроена печь. Начнём чуть позже, после того как… И если разрешат. А пока мы крадёмся по коридору по направлению к комнате жертвы. У двери останавливаемся и подглядываем — Стиан, как обычно, сидит у пульта в дальнем углу комнаты. Музыка так грохочет, что он нас не слышит. Как раз сейчас можно без проблем напасть на него сзади, но мы только немного пошпионим — есть надежда, что он так и не заметит нашего присутствия.

И тут Хелле фыркнула! Мы отскакиваем от двери, замираем и стоим так с минуту, на случай, если он услышал. Потом снова заглядываем. В животе щекотно. Это так клёво — шпионить за кем-нибудь! Стиан по-прежнему сидит, по уши увязнув в музыке. Он вообще нас не слышит.

«Все так рады — почему-у? Всё никак я не пойму-у!» — голосит рок-певец.

Хелле пробирается в комнату Стиана. Вот она уже посередине, в двух метрах от брата, стоит, крутит попой в такт музыке и строит рожи. Я зажимаю ладонями рот, изо всех сил сдерживая смех.

Хелле потихоньку пятится к выходу, всё время проверяя, не видит ли её Стиан. Она прямо вся сияет от гордости — какая она ловкая!.. Удалось! Она уже почти у двери. Необнаруженная! (Если только не споткнётся, не чихнёт и т. д., но, скорее всего, она ничего этого не сделает.)

Тут я замечаю, что Стиан кивает в такт музыке — никогда за ним этого не замечала. Чуть-чуть, почти незаметно кивает, чудик такой! Хелле уже в дверях — и тут на меня что-то находит:

— ЭЙ, СТИАН, У ТЕБЯ НЕТ ЧУВСТВА РИТМА! Не в склад, не в лад! — кричу я во весь голос и мчусь по коридору. Врываюсь в комнату Хелле и с грохотом захлопываю за собой дверь. Через секунду влетает Хелле. Вид у неё растерянный.

— ДУРЫ НЕНОРМАЛЬНЫЕ! — кричит Стиан. Слышно, как он со стуком захлопывает свою дверь и прибавляет громкость.

— Зачем ты заорала? — спрашивает Хелле.

— Сама не знаю, — отвечаю я, иду к двери и открываю её.

— НАМ НАПЛЕВАТЬ! ЗАТО У НАС ЕСТЬ ЧУВСТВО РИТМА! — кричу я в сторону комнаты Стиана. — И у нас хороший музыкальный вкус! — Я снова со всей силы захлопываю дверь.

— Если бы ты не помешала, у меня бы всё получилось, — надувшись, говорит Хелле.

— Знаю. Ты такая ловкая, просто класс! — отвечаю я и улыбаюсь ей. Но она всё равно дуется.

— Ах так? Хелле у нас надутый шарик? — Я легонько её толкаю и снова ей улыбаюсь. Но она не хочет на меня смотреть.

— Ну что, очень сильно надутый шарик? — Я опять её толкаю.