Сергей Алексеев - Богатырские фамилии (Рассказы)

Устремились красные бойцы на Турецкий вал. Но не достигли его вершины. Отбили атаку белые.

— Мы неприступны! — кричит Дундуков.

— Мы недоступны! — кричит Сундуков.

Снова красные бойцы пошли в атаку. Отбили и эту атаку белые.

— Нате-ка, съешьте! — кричит Дундуков и фигу в сторону красных тянет.

— Съешьте, съешьте! — кричит Сундуков.

Собрались с силами красные. Снова идут на штурм. Удержались в окопах белые. Отбили атаку третью.

— Мы здесь навечно! — кричит Дундуков.

— Навечно! — кричит Сундуков.

Нет предела упорству, нет предела геройству красных. В новой, в четвёртой они атаке. Всё ближе, ближе гребень Турецкого вала. Всё ближе окопы белых. Метры всего остались. Шаг, ещё шаг. Последний перед победой шаг. И вот бойцы на вершине Турецкого вала.

Закончился трудный бой.

А где Дундуков? Где Сундуков?

Нет Сундукова. Нет Дундукова.

Закончили белые век земной. Навеки здесь на Турецком валу в окопах лежать остались.

В самый разгар перекопских боёв командующему Южным фронтом Михаилу Васильевичу Фрунзе вдруг доложили:

— Товарищ командующий, непослушание в дивизии…

Насторожился Фрунзе.

Прорвались красные войска через Сиваш. Взяли Турецкий вал. Но южнее Турецкого вала, в двадцати километрах от него, находилась новая полоса обороны белых. Это Юшуньские позиции. Удобны для обороны Юшуньские позиции. В этих местах на Перекопском перешейке находилось несколько глубоких солёных озёр. Озеро Старое, озеро Красное, озеро Круглое, Безымянное. Расположились они почти в ровную линию, с запада на восток. Выглядит Перекопский перешеек здесь так: суша идёт, затем озеро, снова немного суши, опять озеро, а за этим озером снова озеро, и дальше тоже путь преграждает озеро. Под Юшунью, между озёр, и создали врангелевцы вторую полосу обороны Крыма.

Снова протянулись в несколько линий окопы белых. Идут бесконечные полосы проволочных заграждений. Стоят в укрытиях орудия, пулемёты и бомбомёты.

Много красных дивизий, полков и бригад отличились в боях за Крым. В числе их была и 51-я стрелковая дивизия. Это она обороняла Каховский плацдарм. Это она вместе с другими штурмом вошла на Турецкий вал. И вот теперь стояла у Юшуньских позиций Врангеля.

Командовал дивизией Василий Константинович Блюхер. Это он за бои на Восточном фронте награждён орденом Красного Знамени № 1.

Любят бойцы своего командира. И командиры старшие любят и ценят начдива Блюхера.

И вдруг под Юшунью непослушание.

Именно о непослушании Блюхера и доносили Фрунзе.

Уже начались бои за Юшунь. Уже втянулась в бои дивизия, и вдруг приказ:

— Отвести дивизию!

Зароптали бойцы:

— Как отвести?!

— Почему?

Оказывается, решили высшие командиры: храбро сражалась дивизия под Каховкой, героически шла на Турецкий вал — заслужила дивизия отдых.

На отдых решили послать дивизию.

Узнали бойцы про отдых:

— Не пойдём на отдых!

— Ни с места, братцы!

Запротестовали бойцы дивизии. И Блюхер бойцов поддержал. Вот и доложили Фрунзе о непослушании.

Насупил брови Фрунзе, однако в душе порадовался:

«Допустимое непослушание».

Красные бойцы Блюхера продолжали сражаться. Взяли они вместе с другими красными частями Юшуньские укрепления. К Чёрному морю легла дорога.

Прорвали красные бойцы Перекоп. И вот в минуту долгожданного отдыха, у какого-то костра, перед сном заговорили они о боях, о белых:

— Туго, несладко белым.

— Крышка, выходит, белым.

Затем о генерале Врангеле вспомнили:

— Генерал.

— Помещик.

— К тому же барон.

Кто-то бросил:

— Барон Мюнхаузен.

Заинтересовались бойцы. Не все про такого барона знали. Объясняют те, другие, кто такой барон Мюнхаузен.

— Враль! — смеются бойцы. — Барон! Так это же точно — Врангель.

Вспоминают бойцы, как обещал Врангель Каховку взять:

— Обещал!

— Наврал!

— Набрехал!

— Выходит, барон Мюнхаузен!

Как обещал пробиться на Дон, поднять там против Советской власти восстание:

— Обещал!

— Наврал!

— Набрехал!

— Выходит, барон Мюнхаузен!

Как на Кубани грозился поднять мятеж:

— Обещал!

— Наврал!

— Набрехал!

— Выходит, барон Мюнхаузен!

Как клялся Врангель Донбасс захватить, пробиться за Днепр грозился:

— Обещал!

— Наврал!

— Набрехал!

— Выходит, барон Мюнхаузен!

— Сказал: неприступен для нас Перекоп.

— Сказал: неодолима Юшунь.

— На Москву собирался идти походом, а сам, как крот, в крымский песок забился.

И снова вывод:

— Ясно — великий враль!

— Ясно — барон Мюнхаузен! То есть, простите, Врунгель. То есть, простите, Врангель.

Стремительно погнали белых к Чёрному морю. Об одном лишь мечтают белые: скорей бы к морю! Скорей бы к морю! Там корабли. На корабли — и прощай, Россия!

Устремились вперёд красные войска. Летит кавалерия. Мчатся тачанки.

Тачанка. Кто не знает лихой тачанки. Быстрые лошади. Пулемёт. В годы гражданской войны тачанка грозным была оружием.

Даже песня есть про тачанку:

Эх, тачанка-ростовчанка,Наша гордость и краса,Конармейская тачанка,Все четыре колеса.

Во многих местах страх наводили на белых тачанки. В заволжских степях. В боях под Ростовом. В боях под Каховкой.

Вот и теперь. Вышли на крымский простор. Мчатся вперёд тачанки.

Бегут в панике белые офицеры:

— Тачанки!

— Тачанки!

Бегут генералы белые:

— Тачанки!

— Тачанки!

Даже Врангель кричит:

— Тачанки!

Мчат по степи тачанки. Как стрелы несутся кони. Как флаги трепещут гривы.

— Победа! Победа! — стучат копыта.

— Победа! Победа! — звенят колёса.

Мчатся, мчатся вперёд тачанки.

Спасаются белые. Несутся к морю. Между морем и степью горы. «Уйдём через горы. Задержат тачанки горы».

Отступает со всеми Увар Горбатый. Мчит что есть силы. Перемахнул через Крымские горы. Добежал до Чёрного моря. Был среди самых быстрых. Успел на отходящий корабль забраться.

Вздохнул облегчённо Увар Горбатый. Смотрит туда на горы, на скалы, утёсы, кручи. Вот ведь стена какая! Закрыли от красных горы. И вдруг видит: взлетела на горы тачанка… Вот они, кони! На фоне неба. Испугался Увар Горбатый, а затем торжество охватило Горбатого — кони в беге с обрыва рухнут.

Ударили копытами кони. Вот они рухнут в пропасть. И вдруг… О чудо! От скалы оторвались кони. Над горами, над морем взвилась тачанка. Птицей вперёд рванулась. Как стрелы несутся кони. Как флаги трепещут гривы.

Мчится вперёд тачанка.

— Победа! Победа! — стучат копыта.

— Победа! Победа! — звенят колёса.

Мчится как вихрь тачанка. Это Победа летит вперёд.

Было 16 ноября 1920 года. В этот день командующий Южным фронтом Михаил Васильевич Фрунзе отправил в Москву телеграмму Владимиру Ильичу Ленину. Телеграмма кончалась словами: «Южный фронт ликвидирован».

Глава шестая

КРАСНАЯ РАДУГА

К концу 1920 года почти во всех районах европейской части Советской России установился мир. Всем давно ужо ясно, что нет такой силы, которая смогла бы сокрушить Советскую власть.

И всё же…

Советский Дальний Восток. Дальние наши дали. Охотское море. Японское море. Тихий или Великий раскинулся гигантской скатертью океан.

Манит, манит сюда оккупантов. Привольный, богатый край. Теснятся. Торопятся. Ещё в 1917 году устремились сюда захватчики.

Маршируют по улицам дальневосточных городов солдаты в английской военной форме,

во французской военной форме,

в канадской,

в итальянской,

в американской, вообще в непонятной какой-то форме.

Приезжают различные иностранные военные миссии. Создаются общества и комиссии. Идут заседания и совещания. Составляются планы, проекты, фантастические прожекты.

Цель одна — поживиться богатством чудесного края. Побольше схватить и тяпнуть.

В числе первых на советский Дальний Восток вторглись японские захватчики. О всём советском Приморье, о Сибири мечтают японские капиталисты. Гонят и гонят японских сюда солдат. Прибавляются к тысячам новые тысячи.

Не теряют надежд и белые. Нет недостатка на Дальнем Востоке в белых. Набежали сюда белогвардейские генералы. Готовы служить японцам, готовы американцам, англичанам, французам, любым и любому, лишь бы против Советской власти. Готовы Дальний Восток растерзать, растащить, распродать, лишь бы осилить красных.